Пленница

В расстроенных чувствах улеглась на постель, укрылась одеялом и незаметно уплыла в сон.
– М-м-м, – замычала, потому как меня кто-то настойчиво тормошил.
– Ника, чем собралась ночью заниматься, если сейчас дрыхнешь?
– Андрей, какого чёрта ты меня будишь? – зарычала я, натягивая одеяло на голову.
– Вставай, говорю. Ренат Матвеевич передумал, сказал, что можешь спуститься.
– Угу, отличные новости, – вместе с зевком произнесла я.
– Ну так как, идёшь?
– Обязательно, только потянусь, оденусь, накрашусь и … вперёд гуливанить.
– Ты поторопись. Хорошо? Через час начнётся салют, не пропусти.
Удаляющиеся шаги и хлопнула дверь.
– В пень и Рената, и его дебильный приём. Мне и в кроватке неплохо, – обняв подушку, легла удобнее с намереньем продолжить сопеть.
Не успела даже задремать, как Андрей вернулся.
– В чём дело, ты почему до сих пор лежишь? А праздник? А салют?
У мужчины какой-то подозрительно раздражённый голос. Ну не встала, ну валяюсь, с чего он вдруг злится?
Полностью села и потёрла глаза.
– Пожалуйста, если несложно, подай мне поднос, – потянула я руки к столу. – Есть хочу, не могу.
– Ник, внизу столы ломятся, зачем аппетит портить? – сменил гнев на милость Андрей, но в сторону моего ужина даже шага не сделал.
– Я не пойду вниз, – откинула одеяло и босыми ногами дошлёпала до подноса, взяла и отнесла его к себе на постель. – Перегорела. Не хочу. Салюты терпеть не могу. А ещё не желаю видеть рожу Рената. Ишь ты, Масленица, сначала запретил, потом с барского плеча разрешил. В пень. Сижу здесь, тем более ты мне такой полезный салатик из огурчиков принёс. Хрум-хрум.
Андрей помрачнел, а глаза суетливо забегали.
Явно что-то скрывает. Зачем? Я же ему всё как есть говорю.
– Андрей, а ты мне верно слова Рената передал, или чтобы мне было не противно, исказил смысл, а?
Мужчина вздохнул.
– На самом деле босс потребовал, чтобы ты спустилась. На сборы дал полчаса.
– Прелесть какая, – притворно весело отозвалась я. – Передай ему, пожалуйста, что занята…, маску для лица делаю, – сцапав из тарелки нарезанный огурец, прилепила его себе на лоб.
– Ника, – рыкнул мужчина.
– Я не вредничаю, а просто не могу, – теперь уже на полном серьёзе призналась я. – Никаких сил нет. Устала, каждый раз наступать себе на горло и позволять насиловать гордость. Андрей, пройдёт ночь, подзаряжусь и уже завтра вы опять….
Излить душу не успела, дверь в комнату распахнулась, и на пороге объявился Ренат.
– Тридцать минут истекли, – заявил он и с недоумением уставился на мой лоб. – Что это за дрянь у тебя на лице?
– Ренат Матвеевич, это я виноват…, – по всей видимости, Андрей решил сообщить Юдину, что об отведённом на сборы получасе я понятия не имела, и шкуру следует сдирать не с меня, а с него…. поэтому, чтобы на корню зарубить чистой воды самоубийство, перебив мужчину, вставила своё слово:
– Я никуда не пойду!
– Выйди, – приказал Ренат подчинённому.
    
Глава 10
Направляясь к двери, Андрей изображал из себя черепаху, медленно-медленно переставлял ноги. Чувствовалось, что он предпочёл бы остаться, чтобы в случае чего выступить громоотводом, но ничего не поделаешь, Царь- батюшка велел выметаться, а с ним шутки плохи, он ведь даже не серчает, если кто-то осмеливается поднять голову против его воли, а сразу звереет.
Прежде чем удалиться, Андрей, обернувшись, бросил мне красноречивый взгляд, в котором отчётливо читался посыл: «Ника, только не начуди».
Кивнула, как бы обещая, что постараюсь.
Ренат остался стоять на прежнем месте, только руки скрестил на груди, и если судить по тому, как давит на виски и вспотела спина, он точно на меня порчу наводит. Съёжилась и, склонив голову, делаю вид, что крайне интересуюсь содержимым подноса, что лежит на коленях. К слову, обед за несколько часов под прямыми солнечными лучами превратился в отраву: овощи дали сок и салат поплыл, борщ пузырится, котлета с рисом – вид не потеряли, но пахнут уже подозрительно.
– Показала характер и хватит! – громыхнул Ренат, и то ли просто огурцу пришло время отлипнуть ото лба или падение спровоцировал голос мужчины, но пластик отвалился, точной наводкой грохнулся в суп, и брызги от борща, разумеется, полетели не куда-нибудь, а мне на белую футболку.
– При чём здесь «показывать характер» если никуда идти не хочу, – пробубнила и резко скользнула ладонью по груди и животу, предполагалось, что смахну капли, но на деле вышло, что я их размазала.
– Твои желания в расчёт не берутся, – заявил небрежно мужчина, и в три шага приблизился. – Ты же вроде из себя умную изображала, так какого хрена мне приходиться это объяснять? Встала и живо оделась.
Ага сейчас, уже бегу, спотыкаюсь, падаю, колени в кровь, но встаю и снова бегу.
– Вот мне очень любопытно, а что же такого произошло, что моё присутствие на приёме вдруг стало необходимым? – задрав подбородок и устремив взгляд на мужчину, прошипела я. – Причём до такой степени, что хозяин бросил гостей и здесь со мной возиться, а?
– Не твоего ума дело, – рявкнул Ренат. Ноздри у мужчины раздуты, глаза агрессивные, вены на шеи и лбу вздулись, для диагноза «Бешенство – острая стадия» только пены на губах не хватает. – Ника, сейчас я тебя прошу и по-хорошему, но ведь могу заставить и по-плохому. Оно тебе надо?!
– Вперёд…., – сказала я и дальше у меня была заготовлена речь, из которой выходило, что призыв к действию – никакой на самом деле и не призыв, а, наоборот, совершенно противоположное, но Юдин не дослушал….
Ахнуть не успела, как с колен исчез поднос и судя по звону, для большей части посуды этот день закончится в мусоре, затем почувствовав под подмышками чужие руки, стремительно взметнулась вверх и в следующую секунду ноги коснулись пола.
– Куда вы меня тащите? Не пойду,– заверещала я, когда Юдин, ухватив за запястье, потянул меня за собой.
– Одеваться, куда же ещё.
Ренат одной рукой шарит в шкафу, другой не даёт мне убежать, я же пыхчу как паровоз, стараясь высвободиться, извиваюсь, а ещё борюсь с желанием укусить Юдина или как следует зарядить ногой по уязвимой части тела, то есть по-простому – пнуть по кочерыжке.
– Это оно? – перед глазами мельтешит на вешалке платье. – Оно: другого здесь нет.
– Ни за что не надену, – воплю я, бесполезно выдёргивая руку из лапы мужчины.
– Не проблема. Не ядерная же физика, сам справлюсь.
– А не боитесь, шкурку мне помять? Платье открытое, наставите синяков, и тогда уже точно на людях нельзя будет показываться.