Пленница

Планировала твёрдо стоять на своём, но как только руки Юдина начали разминать затылок, боль испарилась и прихватила с собой желание протестовать.
Волшебный массаж незаметно сморил, и в следующий раз я проснулась, когда комнату уже вовсю заливал солнечный свет. Ренат определённо находится рядом со мной на кровати, слышно, как его пальцы, мягко касаясь клавиш, что-то печатают.
Лежу, не шелохнувшись и слежу, чтобы дыхание было глубоким и ровным. Пока не соберусь с мыслями, Юдину незачем знать о моём пробуждении.
Собраться с мыслями? Да какой там…, мне бы для начала панику победить. Как представлю, что придётся выползать из кровати и искать вещи средь бела дня под пристальным взглядом Рената, так сразу дурнеет.
И какого я ночью не ушла? Темнота как накидка укрыла бы меня от глаз Юдина, а ещё не до конца выветрившиеся алкоголь, не дал бы вести себя совсем уж забито и жалко. Теперь же, вынырнув из-под одеяла, буду у хозяина дома как под микроскопом. Разглядывай – не хочу.
Проходит минута, другая, за это время лишь сильней себя накрутила, то есть и дальше изображать полудохлого хомяка – смысла нет. Чем раньше начнётся позор, тем быстрее закончится.
Для естественности потянулась ногами и, шумно вдохнув, раскрыла глаза. Актриса ё-моё доморощенная.
– Доброе утро, – раздался тут же голос Рената, а его рука, скользнув под одеяло, по-хозяйски улеглась мне на правую ягодицу. – Как себя чувствуешь?
Как ни крути, но заглянуть в глаза Юдину когда-нибудь, но придётся, так почему бы сейчас не преодолеть этот барьер. Буквально заставила себя положить голову на подушку так, чтобы смотреть в сторону мужчины.
Как же блин стыдно….
Юдин, чуть прищурившись, с ироничной улыбкой разглядывает меня, а сам голый, в очках на носу и ноутбуком на коленях.
– Физически терпимо, а вот морально полный швах, – отвечаю как есть. – Я бы себя за вчерашнее придушила.
– Ну, я так и предполагал, – улыбнувшись ещё шире, Юдин отложил ноутбук на тумбочку, облизнулся, словно собрался сожрать, в принудительном порядке перевернул меня с живота на спину и, навалившись сверху, выдохнул в губы. – С убийством повремени, а то ты мне ещё пригодишься.
– Ренат, погоди, – запротестовала я. – Мне в туалет надо. Срочно.
Мужчина, обречённо закатив глаза, поинтересовался:
– Тошнит.
– Нет. Утро же.
– То одно у неё, то другое. Ладно, иди уже, – Юдин, в прямом смысле зарычав, перевалился на свою сторону кровати.
– Ник, ты так усердно укутываешься в одеяло, думаешь, пока спала, у тебя на теле что-то новое выросло, то чего я ещё не видел?
Ренату весело, а я от злости сжала челюсть так сильно, что аж зубы скрипят.
– Пошёл к чёрту, – огрызнулась я, чем, похоже, если судить по довольной усмешке, только усилила игривое настроение у мужчины. – Где моё платье?
– Какое? – недоумённо приподнял Юдин бровь.
– То, что вот здесь ночью валялось, – тычу я пальцем в пол.
– Понятие не имею, – Ренат, пожав плечами, зевнул. – Может, Маша куда его убрала, когда кофе приносила.
То есть пока спала, в спальню горничная заходила?!
Прикрыв глаза, мысленно вспомнила все матерные слова, которые знаю.
– Если что, новая зубная щётка есть в ящике на верхней полке под раковиной, – заметил Ренат, а на самом деле завуалировано мне сказал, какой именно туалет я должна посетить.
И поспорила бы, но без платья, с мочалкой на голове, тёмными кругами под глазами, да в одном одеяле, до своей комнаты как-то совсем позорно идти. А в ванной Юдина умою лицо, волосы приглажу, да и, возможно, разживусь хотя бы халатом.
– Кстати, очки тебе совсем не идут, рекомендую купить линзы, – прежде чем утопать в ванную комнату, бросила я замечание, чтобы хоть как-то Юдину отомстить за насмешки.
– Дамочка я вас не знаю, – шепнула отражению в зеркале, – но в порядок приведу.
Сначала сделала кошачьи дела и почистила зубы, а после забралась под душ, сомневалась, конечно, стоит ли, но ведь пока голову не помою, обратно в человека точно не превращусь.
Второй раз зеркало показало хоть и бледно-болезненное, но уже знакомое лицо, ещё бы волосы расчесать, крем нанести на кожу, ага и по башке настучать, чтобы кое-кто решал проблемы, а их не плодил.
Как и предполагала, на крючке нашёлся белый банный халат, но проблема в том, что это халат Юдина. То есть он на меня сел как на мышонка шкура слона. Плечевой шов находился в районе локтей, рукава практически доставали до пола, а подол тащился вслед за мной внушительным шлейфом.
То есть если платье так и не отыщу, придётся идти к себе в костюме снежного кома.
– Ник, мне надо войти, – после стука в дверь, послышался голос Рената.
– Входи, коли приспичило, – отозвалась я и, крутанув язычок замка, впустила мужчину.
– Завтрак принесли. Есть хочешь?
Блин, как же Юдину объяснить, что я с ним вместе ничего не хочу, ни есть, ни спать, ни зубоскалить, да так, чтобы понял, но при этом не разозлился.
– Спасибо, но в меня, думаю, ещё долго ничего не полезет. Ренат, я пойду уже к себе, а? Волосы надо расчесать… побыть одной тоже, а ещё…
– Какие проблемы? Не хочешь - не завтракай. Расчёска у меня, кстати, где-то валялась.
Мужчина, погладив затылок, вышел из ванной и через несколько секунд вернулся с каким-то недоразумением в руках.
– Это что? – спросила я.
– Расчёска. Ты же говорила, тебе надо.
– Ты на неё посмотри, а потом на мои волосы, я ею разве что брови причешу.
– Есть не хочешь, расчёсывать волосы отказываешься, в туалет сходила, умылась, тебя не тошнит, верно?
Ой, что-то не нравятся мне эти вопросы, а ещё больше настораживает то, как Юдин глазами меня пожирает.
– Ренат, стой, – подняв руки, выставила перед мужчиной преграду. – Надо поговорить.
– После я и так долго ждал.
Пикнуть не успела, как Юдин, приподняв за попу, пригвоздил к стене, одним рывком распахнул настежь халат и как вампир впился мне в грудь.
– Ренат, сейчас не время – простонала я.
Мужчина выпрямился и, взяв меня за подбородок, заставил на него посмотреть.
– Вероника, заткнись! Я с трёх часов ночи терпел.
По-хорошему бы возмутиться да надавать Юдину по щекам. Какой гусь, терпел он, видите ли, но почему-то сейчас одолевает совершенно другие желания. Никто и никогда не смотрел на меня с таким вожделением, что больше похоже на одержимость. Рената аж потряхивает. Чёрт возьми, как же это заводит.
Да гори оно всё синим пламенем, живём один раз…