Не время для любви
«— Авгельд, не смей лезть в это дело, — сильные пальцы сжались на моем предплечье и дернули на себя. — Слышишь! Если полезешь в политику, тебя сметут и не подумают над тем, как правильнее поступить. На пост министра должен претендовать кто-то из сильных и чистокровных, против кого не будут возражать все лагери.
— И ты считаешь это достойным определением того, что Лондон увидит в следующие десять лет, пока с тебя не спадут чары? — я попыталась выдернуть свою конечность из мертвой хватки.
— Не беси меня, — прорычал он, — я тебе не Абелиус, чтобы бегать хвостиком и заглядывать в рот. Даже не пытайся играть в эти игры. Мы с тобой находимся по разные стороны баррикад.
— Тонсли, ты хоть сам себя сейчас слышишь! — едва не задохнулась я от собственного крика. — Какие к черту баррикады? Война магов сто лет назад закончилась, весь мир отходит от шока и пытается жить заново. Никому нет никакого дела до глупых предрассудков. Они сейчас и кота выберут министром, лишь бы за него составили правильную политическую повестку.
— Не заставляй меня повторять еще раз, — он подтянул меня ближе к себе. — Ты не идешь в Военную академию, поняла меня? Для тебя выбрали колледж при больнице Святой Изили. Вот там тебе самое место. Лет через двадцать станешь главным врачом и начнешь проталкивать все зелья и препараты, которые нам потребуются. Не пытайся переписать идеально выстроенный план Хильменсельна. В нем каждому отведена своя роль, просто продолжай ему следовать, и страна заживет прекрасной жизнью.
— Я не собираюсь жить по идиотским правилам, которые вы тут устанавливаете, — я еще раз дернула рукой в попытке освободиться. — Ты отвратителен мне, Ланвельд! Ведешь себя хуже малолетки. Веришь в чушь про идеальную жизнь. Открой глаза, придурок, во взрослой жизни нет правильного и неправильного. Какие бы планы ты на нее ни строил, все пойдет через задницу. Если помнишь, есть такая поговорка: хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах. Вот тут так же, хочешь сделать все правильно, следуй расписанной кем-то стратегии. И проиграй, рухни в самую бездну отчаяния и печали. А такие, как Стиверс, вновь встанут во главе страны. Потому что они умеют играть и рисковать. Это в наших глазах он маменькин сынок и трус, вот только у него оказались яйца, чтобы пойти против всех и сделать как нужно. Заметь, эти белобрысые гады опять вышли сухими из воды. Штраф в два миллиона их даже не огорчил, Гевеленна цвела и пахла так, словно не ее мужа в тюрьму сажали. И это на глазах у прессы. Они заочно открестились от Анелийса и собрались продолжать мирно жить. И ни одного камня в их огород не полетело. Многие даже сочувствовали слезливому интервью, которое она дала. Вот это идеально выстроенный план. Пока ты пытаешься доказать по судам, что ни в чем не виновен, Стиверсов приглашают на все приемы и благотворительные вечера. Они живут так, словно никогда не участвовали в войне!
— Не волнуйся, на него найдется своя управа, это я тебе гарантирую, — рассмеялся Тонсли.
— Ничего ты не сможешь, — взвизгнула я. — Или ты вообще газет не читаешь? Так я тебя обрадую, Стиверс уже объявил о том, что подал документы в академию и получил согласование. Вперед тебя, между прочим. А еще в статье была куча его пафосных фраз, которые смотрелись намного уместнее той чуши, которую для тебя написал Артур. Прочти на досуге, как должна вестись игра, когда твои оппоненты полные идиоты, а у тебя за плечами целый штат юристов, политологов и пиарщиков. Это тебе не схемы подковерной борьбы строить, тут все намного серьезнее.
— Эсби, не лечи мне мозг, — покачал головой Ланвельд, — я и без тебя знаю, какая сволочь Стиверс. Ты думаешь, я не пытался его убрать? Гад слишком хорошо притворяется. Ректор, когда я прибежал протестовать, заявил мне, что все заслуживают второго шанса, ведь это мой собственный лозунг, который написан на плакатах пикетчиков. Белобрысая гнида все выкрутила в свою пользу. Он даже не удосужился подумать над вариантами. Просто взял и пошел по протоптанному Анелийсом пути. Ему же знакомы практически все из верхушки Министерства Магии. Он лишь улыбнулся и попросил поддержки. И теперь я сижу тут и думаю, каким местом заполучить голоса и признание народа, а он просто внесен в список кандидатов на должность помощника главы отдела внешней политики. За красивые глазки, понимаешь меня… Не за чертовы заслуги и собственную шкуру. А просто из-за того, что он хренов Стиверс!
— Вот поэтому я тебе и говорю, чтобы ты уже открыл глаза и перестал маяться дурью, — заорала я на него. — Мы с тобой чужие этому миру, и пока пытаемся пробиться, остальные делают семь шагов на каждый наш. Потому перестань меня трясти и требовать, чтобы я вела себя согласно какому-то древнему плану. Он уже устарел, еще в тот момент, как его написали на бумаге. Тут все меняется со скоростью света. Не обольщайся и не пытайся казаться лучше, чем есть на самом деле, от этого никакого проку.
— Даже не надейся, — тряхнул меня за плечи Тонсли, — твое место в клинике. Нам нужны собственные люди везде. И кроме тебя на эту роль никто не подойдет. Она твоя, смирись с этим, а политику оставь мне. Я буду пропихивать наши интересы в министерстве, пока ты заботишься о имидже компании, а Абелиус зарабатывает деньги.
— У нас не девятнадцатый век, и ты не можешь мне что-либо запрещать, — злость медленно поднималась в груди. — Иди и кому-нибудь еще тыкай носом, что она тебе должна, а я буду делать так, как считаю нужным. И не смей лезть ко мне со своими нравоучениями. Они на меня не действуют. Ты не сдох благодаря мне, так что имей совесть и прояви хоть каплю уважения.
— Эсби, — его рука с силой впилась мне в волосы, — не беси меня! Ты же умная девочка и понимаешь, что среди военных тебе не место. Пришибут и не заметят. В тебе силенок кот наплакал, так что примени свою голову по назначению. Подумай и прими ту позицию, которую я тебе советую. Иначе я сделаю так, чтобы ты никогда и нигде не смогла появиться публично.
— Как мило с твоей стороны угрожать лучшей подруге, — зло выплюнула я ему в лицо. — Знаешь, если я продам свои воспоминания журналистам, твоя карьера рухнет быстрее, чем ты успеешь хоть что-то предпринять. Не забывайся, мы все прошли через одинаковые испытания. И тот факт, что Абелиус остался тряпкой, меня не волнуют. Я решила идти по выбранному пути, и если тебя что-то не устраивает, катись к демонам!
— Не будь такой стервой, — ласково прошептал он мне на ушко. — Будешь послушной девочкой, и мы найдем тебе хорошую партию. Ты заживешь, ни в чем не нуждаясь.
— Да я лучше с Стиверсом пересплю, чем лягу под того, на кого мне укажут, — ощетинилась я. — Думаешь, можешь мной торговать? Вот и посмотрим, насколько хватит твоей самоуверенности!»
Наверное, в тот момент я и сама не понимала, что все мои слова окажутся пророческими. Кто бы знал, что в девице, ненавидящей прорицание, неожиданно проснется дар яснословия. Поговаривали, что любая ведьма в запале на это способна, но почему-то именно в тот момент такая постановка вопроса казалась идиотской и неправильной. Словно я сама себя загоняла в угол. Но по-другому все равно бы не сложилось. Ведь события восьмилетней давности не перечеркнуть и не выкинуть. Они прошлое, которое уже не исправить!