Дядя самых честных правил 2 (СИ)
— Рассказывай.
— Да нечего обсуждать, — он махнул рукой. — Был молодой, глупый, мне нужны были деньги. Я уж и забыл про эти векселя, а их продали одному…— По лицу Боброва пробежала тень. — Одному серьёзному лицу.
— Кому, Пётр? Не размазывай.
— Чагину. Он любит старые долги выбивать.
— Знаю такого.
Бобров глянул на меня с удивлением.
— Да? Ну, тогда понимаешь, чем мне это грозит. Придётся ехать в Москву искать деньги.
— И сколько ты должен?
— Много.
— Пётр, давай конкретно. Сколько?
— Триста рублей.
Он отвернулся и принялся молча смотреть в окно кареты. Редкие уличные фонари кидали на его лицо причудливые тени, отчего казалось, что рядом со мной сидит мертвец с пустыми глазницами.
Глядя на Боброва, я откинулся на сиденье и прищурился, раскладывая в голове “пасьянс”. Триста рублей далеко не мелочь, по меркам Мурома, — треть годового дохода моего немаленького поместья. И в то же время не слишком большая сумма, если смотреть на перспективу. Мне Бобров крайне полезен в делах и будет нужен ещё больше, если сбудется кое-что из моих задумок. А самое главное — он мой единственный друг, помогавший в меру возможностей с самого первого дня в России. Нет, нельзя бросать его в беде с долгами, никак нельзя. И отпускать в Москву на поиски денег тоже: новые долги — это рычаг давления, который могут применить неожиданные персонажи.
— Пётр, у тебя много незакрытых обязательств?
— Ммм?
— Кроме как приглядывать за Марьей Алексевной, есть ещё дела?
Бобров пожал плечами.
— Да нет в общем-то.
— Тогда переходи под мою руку.
Он удивлённо моргнул несколько раз.
— Что?
Я подался вперёд и протянул ему открытую ладонь.
— Стань моим помощником. У меня, конечно, не род Голицыных, но перспективы есть. Ты видел мои дела, знаешь, что ждать. А мне нужен человек, на которого можно положиться.
— Да я и так всегда, ты же знаешь…
— Нет, ты мне нужен целиком. Без отвлечения на чужие дела.
Закашлявшись, Бобров покачал головой.
— Костя, давай я сначала с долгами разберусь.
— Я их закрою.
— Да ты что! — он махнул рукой. — Выйдет, будто я к тебе иду ради денег.
— Прекрати, Пётр. Мы с тобой знаем, ты помогал мне, начиная с Парижа. Не за деньги, а по дружбе. Ведь так? Вот и я помогу тебе как другу.
Думал он недолго. Минута, и Бобров хлопнул ладонью о мою ладонь.
— Согласен. Ты, Костя, симпатичней Голицыных и Шереметевых вместе взятых. Буду твоим человеком.
Мы скрепили договор рукопожатием. Глядя на улыбающегося Боброва, я думал, что всё к этому и шло. Он давно уже “прописался” в Злобино и каждый раз уезжал с неудовольствием. Так что я просто закрепил существующее положение.
* * *С бала мы вернулись далеко за полночь. Впрочем, нескольких часов сна мне хватило с лихвой. Я встал с рассветом, умылся и спустился в столовую.
Мажордом, гонявший слуг на утренней уборке, если и удивился моему появлению в такую рань, то не подал виду. Поклонился и срочно организовал для меня завтрак. Кофий, яичница, пара тостов, сыр — просто и вкусно, как раз то, что нужно проснувшемуся организму.
Только я сел за стол, как в столовую осторожно заглянула Таня.
— Доброе утро, Константин Платонович.
— Доброе. Заходи, — махнул я рукой и показал на соседний стул, — присаживайся.
Девушка смутилась, но быстренько подбежала и села рядом.
— Кофий?
Я налил чашечку и пододвинул Тане.
— Константин Платонович, это я вам должна наливать.
— Ничего, — я улыбнулся, — после твоего дебюта на балу могу и я за тобой поухаживать.
Орка потупилась, но взяла чашку и сделала глоток.
— Расскажи, как тебе бал?
— Понравилось, Константин Платонович. Сударыни такие нарядные, судари ходят надутые, как гуси. Комнаты такие красивые, люстра огроменная!
Таня поставила чашку и показала руками.
— Вот такая! И блестит, как брульянт!
Пока она говорила, я пододвинул ей тарелку с тостами. Увлечённая рассказом, орка их съела под кофе. До чего же она забавная, Танюшка, — немного наивная, но это дело наживное. Кстати, побывав в роли дворянки, хоть и бедной, она изменилась — стала увереннее в себе, раскованнее. Очень полезное упражнение вышло, на мой вкус.
— А больше всего мне один барин не понравился, — Таня наморщила нос. — Такой, с бакенбардами.
— Чагин?
— Ага, точно он.
— И чем он тебе не угодил?
— Страшный он, Константин Платонович. Вроде любезный, улыбается, а как посмотрит, будто из ружья целится. И глаза холодные-холодные, как ледышки.
Ты смотри, в самую суть заглянула Танька. Не ожидал от неё такой проницательности.
— Кто ещё тебе не угодил?
— Ой, вы тоже скажете! Я крепостная, а они дворяне, мне никак угождать не должны.
— Я не про то. Не понравился тебе ещё кто-то?
— Ага, — орка кивнула, — тот барин, к которому мы первому ходили.
— А он чем?
— Хитрый больно. Разговаривает ласково, а будто камень за пазухой держит.
Интересная оценка Дубасова, где-то так и есть по ощущениям. Впрочем, с ним у меня общих дел, кроме Реестра, не предвидится, надеюсь.
Мы ещё немного поболтали, доели мой завтрак и разошлись. Я разбудил Боброва, вручил ему деньги и отправил гасить долг. А сам пошёл в сад за особняком. Хочешь не хочешь, а упражнения с Талантом надо делать каждый день. Диего мне для каждой тренировки не требовалась, тем более Анубис прохладно относился к испанке. Всё время принюхивался к ней и порыкивал, когда она приближалась. Уж не знаю, чем она ему пришлась не по нраву.
Два часа я “развлекался”. То призывал Талант, то заставлял прятаться. Отрабатывал бросок крохотного всполоха, поджигая щепку с расстояния десяти шагов. И вовсе не бесполезное занятие! Диего показала мне крутую штуку — заходишь в комнату и разом бросаешь такие всполохи в десяток свечей. Выглядит потрясающе! И главное, практически незаметно для окружающих, что ты зажёг их магией. Просто свечи вспыхивают, и всё. Но пока я мог зажечь только одну, и ту через раз. Чаще Анубис не мог отмерить нужное количество эфира, и щепка сгорала дотла.
Вконец намаявшись, я вернулся в особняк. Хотел подняться к себе, но тут услышал громкие голоса — в гостиной Марья Алексевна ругалась с каким-то мужчиной. Можно было пройти мимо, но среди неразборчивых возгласов чётко прозвучала фамилия Урусов. И я направился прямо к спорщикам.
Глава 13 — Курган
— А я повторяю, Марья Алексевна…
— Вы мне попугая не изображайте, Василий Петрович.
— Нет уж, позвольте! Я требую…
— В имении своём будете требовать. Здесь не ваша конюшня, чтобы приказывать.
— Марья Алексевна!
— Я уже сто лет Марья Алексевна. Что вы вообще за человек такой? Я вас по-хорошему прошу: проведите экзаменацию…
— А я вам в который раз объясняю — нет у меня времени. Нет, понимаете?
— Тогда и разговаривать нечего.
— Марья Алексевна, подождите. Я повторюсь: мне требуется ваш гость. Дело научной важности!
— Ах простите пожалуйста! Как я прошу об экзаменации — времени у вас нет. А как вам надо, так вынь да положь.
— Да-с!
— А вот и нет! Если вы без уважения к моим просьбам, то и я вам навстречу не пойду.
— Марья Алексевна! Наука требует…
— Не кричите, Василий Петрович, вы не на псарне. Пусть ваша “наука” требует в другом месте, а здесь мой дом.
— Как вы не понимаете — у меня нет времени заниматься всякими глупостями. Мне срочно нужен деланный маг, а вы со своей экзаменацией!
— Ах посмотрите, какая цаца! Занятой весь из себя, требует, кричит, только что ножкой не топает. Наука? А вот выкуси! Пока мою просьбу не уважишь, дырку тебе от бублика.
— Вот как?!
— Вот так.
— Если бы вы были мужчиной, я вызвал бы вас на дуэль.
— Ха-ха! А с женщинами боитесь драться?