Шаровая молния (СИ)

- Что же вы раньше молчали? Это же важнейшая информация!
- И под какой легендой вы бы передали её начальству? Что вам её сообщил сумасшедший, потерявший память после удара молнии и утверждающий, что его сознание из XXI века переселилось в чужое тело? Так вас самого после этого, в лучшем случае, упекли бы в психушку. Нет уж. Как сказал в юности будущий вождь мирового пролетариата, мы пойдём другим путём. У вас есть возможность каким-то образом зафиксировать время и дату на запечатанном конверте, который потом, уже после вступления в должность и начала деятельности на ней, вскроет начальник Главного Управления госбезопасности?
- Сложно, но я попытаюсь.
  
Прода от 28.11.22
 
7
Комиссар государственной безопасности 1-го ранга, 1-й заместитель народного комиссара внутренних дел, а теперь ещё и начальник Главного Управления государственной безопасности СССР вытер платком выступившую на лысине испарину. Всего третий день с момента назначения на последнюю должность, и уже такой сюрприз.
На рапорт какого-то лейтенанта госбезопасности с просьбой вскрыть со свидетелями его кабинет и личный сейф, содержащий некую важнейшую информацию государственной важности, Берия отреагировал с раздражением, но троих сотрудников с запасными ключами всё-таки послал и действительно потребовал считать дату и время на бумажках, которыми лейтенант опечатал сейф и комнату. В сейфе нашёлся запечатанный конверт на его имя. Вот только дата на нём была проставлена за целых три дня до того, как было принято решение о назначения Берии начальником ГУГБ. А уж содержимое…
Известие о том, что подписано соглашение в Мюнхене о передаче Судетской области Третьему Рейху, телеграфные ленты мировых агентств принесли ещё вчера. А слова британского премьера «Я привёз вам мир» - только сегодня утром. И пока ни слова о том, немцы ввели войска в Судеты, а поляки в Тешинскую область. Утро ещё там, в Европе.
- Личное дело лейтенанта Румянцева ко мне! – потребовал он у помощника. – И его самого сюда.
- Лейтенант Румянцев с утра 26 сентября ушёл со службы, сославшись на сильные боли в почках, и больше не возвращался. У него действительно застужены почки. Позже он по телефону подтвердил, что врач отправил его на больничный, - через пару минут доложил тот.
- Выслать опергруппу к нему на квартиру! Хоть на носилках, но доставить в мой кабинет. Есть какие-то новости из Чехословакии?
- Так точно, товарищ комиссар госбезопасности 1-го ранга! Только что пришло сообщение о том, что немецкие войска перешли германо-чехословацкую границу. А поляки вторглись в Тешинскую область.
Больным Румянцев не выглядел. Предельно сосредоточенным – да, но не больным.
- Мне нужны объяснения.
Голос Берии спокоен, но даже внешне было заметно, что он на грани эмоционального взрыва.
- Я готов их вам предоставить, товарищ комиссар государственной безопасности 1-го ранга.
- Начинайте.
- Если я правильно понимаю причину моего вызова к вам, сведения от информатора под псевдонимом Демьянов, как всегда, подтвердились.
- А были ещё какие-то?
- Так точно. Самые первые – о грядущем ходе боёв на озере Хасан и обстоятельствах заключения перемирия с Японией. Затем – о вашем назначении на должность 1-го заместителя народного комиссара внутренних дел. И, наконец, о том, что вы станете начальником Главного управления государственной безопасности и то, что было написано в моём рапорте на ваше имя.
- Этот ваш Демьянов, он что, ещё одна предсказательница Хелен Дункан? Тоже эту… как её? Эктоплазму выдыхает? Или проводит спиритические сеансы?
- Никак нет, товарищ комиссар госбезопасности 1-го ранга. Тут всё намного сложнее. Вот мой отчёт о работе с Демьяновым, - Румянцев сделал несколько шагов вперёд и положил перед заместителем наркома обыкновенную папку с завязками. – Там же приложены его некоторые предложения технологического и конструкторского плана, касающиеся усовершенствования боевой техники, как состоящей на вооружении, так и разрабатываемой в настоящее время.
 
- Садитесь! – кивнул Берия на стул и открыл папку.
Дочитав всё, написанное Румянцевым и Шеиным, Лаврентий Павлович снял пенсне и молча уставился на окно, потирая переносицу.
- Эффект бабочки, - пробормотал он. – Эффект бабочки… Вы ему верите?
- Пока всё, что он сообщал, подтверждалось.
- Я не спрашиваю, подтверждалось ли то, о чём он сообщал. Я спрашиваю, верите ли вы ему, - резко обернулся к лейтенанту замнаркома.
- Полностью в подобное поверить невозможно. Это просто не укладывается в голове.
- Почему он отказывается рассказывать что-либо о политике?
- Он считает, что это опасно и для него, и для меня.
- Но не отрицает, что обладает такими сведениями?
- Никак нет.
- Его отношение к Советской Власти?
- Прямо не высказывался, но однажды сказал, что давал присягу Советскому Союзу и дважды воевал за его интересы. Судя по его тону, для него эта присяга – не пустой звук.
- Каковы его слабые места?
- Я таковых не заметил.
- У каждого человека есть свои слабые места. У него, у вас, у меня, - назидательно произнёс Берия.
- Я не утверждаю, что у него их нет, товарищ заместитель народного комиссара. Я только говорю, что я их пока не смог определить. Он всегда совершенно спокоен, взвешен, рассудителен. И при общении с ним создаётся впечатление, что ты разговариваешь действительно с человеком, умудрённым богатейшим жизненным опытом. Семьи у него нет, если не считать его предков, возможно, живущих на Урале. Но там ли они живут сейчас, неизвестно. От вредных привычек избавился: как утверждает его знакомый Тетюхин, от выпивки он отказался, сославшись на запрет врачей, курить бросил ещё в тюрьме. Как говорят соседи, не чревоугодничает. Да и денег на разносолы у него не хватает. В связях с женщинами ещё не замечен. Зато много внимания уделяет каким-то спортивным упражнениям. На работе характеризуют как доброжелательного и добросовестного. Постоянно что-то читает.
- Настоящий образец благонравия, - усмехнулся хозяин кабинета. – Такого не бывает. Вы точно установили, что Шеина никто не подменил?
- Физически – однозначно. И это подтвердил Тетюхин. Но он же и привёл фразу своего односельчанина, сказанную об этом: «Подменили мозги».
- Просто «Голова профессора Доуэля» какая-то! Когда эти мозги могли подменить? Я не спрашиваю, кто, я спрашиваю – когда?
- Я всё-таки склоняюсь к тому, что это произошло в момент удара молнии. По описанию поведения в поезде, данного проводником, это однозначно Шеин. Резкий, хамоватый, малообразованный. А когда он очнулся в больнице – уже стал Демьяновым. Со всем его набором знаний.
- Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… Как, помимо наблюдения за этим… Шеиным-Демьяновым, вы поддерживаете с ним связь?
  
Прода от 02.12.22
 
8
- Что-то зачастил твой доктор Вениамин Эмильевич, - ехидно глянул на Демьянова директор магазина, снова позвав его к телефону.
- А как же! – улыбнулся Николай. – Ему же надо знать, как подействовали прописанные им порошки.
Ушлому торгашу то ли завидно было, что какого-то провинциала, решившего «поискать счастья» в Москве пользует какой-то не самый малоизвестный доктор, то ли хотелось завести «блат» в медицинских кругах, вот он и присматривался к контактам грузчика с «лечащим врачом». Ведь попивал директор магазина, попивал втихую. И, кажется, тяготился своей зависимостью от «зелёного змия». Пожалуй, второе, поскольку не удержался директор и спросил.
- Слушай, Шеин, а этот твой доктор от пьянки лечит? А то есть у меня… гм… один друг, которого жена совсем уже загрызла, чтобы бросал, а опозориться и в больницу попасть он не хочет.
- Не спрашивал. Я ж не по той теме с ним встречаюсь. Но если надо – узнаю.
- Узнай, Шеин. Узнай.
Внешне в тот день Николай Николаевич выглядел как обычно, а на душе – не кошки, громадные тигры скребли: как-то Берия отреагирует на комбинацию, придуманную им и Румянцевым. И чего ждать: условленного телефонного звонка или «воронок» у магазина либо квартиры? Впрочем, первое совсем не исключает второго.