Орден Единства. Мастер кинжалов

— Но Старейшина, что если это правда? — с озабоченностью в голосе громко говорил Пэврен.
— Мы не можем заявиться к ним и сказать: «Мы нашли вашу дочь!» — с опасением говорил Даромир.
— А что, если можем? Я могу! — уже кричал наставник.
— Нет, Пэврен! Мы не должны мешать ей! Бедная девочка… на неё и так много свалилось в жизни. Пусть она разберётся сама с собой для начала, — умоляюще говорил Старейшина.
— И что вы предлагаете, Старейшина? — с подавленностью отозвался Пэв.
— Ждать. Мы можем только подтолкнуть её, но не более, — вздохнул Даромир.
— Не знал бы я вас так хорошо, — я услышала, как он встал со стула, — подумал бы, что вы сумасшедший, — затем от направился к выходу. — Ждать и надеяться — отличный способ сойти с ума, — я отстранилась от двери и сделала вид, что я прохожу мимо. И тут дверь резко открылась, и меня чуть не снёс с ног Пэврен. Мы стояли друг напротив друг и переглядывались. Он тяжело дышал, а его щёки были слегка розоватыми от напряжения.
— Привет, — тихим и дрожащим голосом начала я.
— Привет. Что ты здесь делаешь? — немного раздражённо говорил он.
— Мне не спится, я просто проходила мимо, — как можно правдоподобнее говорила я.
— Давно ты здесь стоишь?
— Я только что подошла сюда, проходила просто мимо. В чём дело? — я сделала удивлённый вид.
— Ни в чём, — отмахнулся он. — Раз тебе не спится, то через час жду на арене, — он быстро ушёл, а я даже не успела ничего сказать. Я пыталась осознать, о чём Старейшина и мой наставник разговаривали, но мне даже не было понятно, о ком шла речь. Они могли говорить о любой девушке.
Через час я была на тренировочной арене. На этот раз Пэврен не тренировался, а сидел на большом камне в задумчивой позе, смотрел вдаль и думал, скорее всего, об утреннем разговоре с Даромиром. Он выглядел чересчур серьёзным, что не было похоже на него. Как бы мне хотелось залезть в его голову, прочитать мысли и выгнать причудливых тараканов из его мозгов. Как только я закончила разминку, он, наконец, отвлёкся от своих мыслей.
— Чем сегодня займёмся? — улыбнулась я.
— Сегодня я обучу тебя некоторым магическим приёмам, — совершенно спокойно отозвался Пэврен, даже не меняя выражения лица, оставаясь таким же угрюмым.
Мы продолжили нашу тренировку. Я выучила пару новых заклинаний. «Глубокий укол» заставляет противника впасть в ступор и не двигаться в течение некоторого времени. «Разлом» создаёт в земле небольшие неровности и впадины, которые сбивают противника с ног или откидывает в сторону. «Печать бешеного волка» накладывает на союзников некую защиту от сильных заклинаний. Когда я применила этот навык, то надо мной нависла алая тень оскалившегося волка и тут же исчезла, а выемки на кинжалах с душой водного дракона стали подсвечиваться таким же оттенком, как и сама печать. «Аркан убийцы» замедляет противника, увеличивает скорость атаки. «Прыжок сквозь тень» моментально перемещает меня за спину противника. «Укус дракона» наносит сильнейший удар, используя при этом языки пламени.
Мы хорошенько отработали все удары и приёмы, устроили магические поединки, а в конце тренировки просто расслаблялись, сидя на трибунах и глядя на пейзаж, окружавший стадион. Мы не разговаривали, мы просто молчали. Иногда мы молчим, потому что хотим сказать намного больше, чем кто-то сможет понять наши слова.
Я посмотрела на Пэврена, а он смотрел вдаль уходящему закату, и его лицо было слишком напряжённым. Я придвинулась к нему и взяла его руку в свою. Он ошеломлённо посмотрел на меня.
— Пэв, что происходит? — серьёзно спросила я.
— Ты о чём, герой? — непонимающе посмотрел на меня наставник.
— Ты весь день напряжённый ходишь. Я вижу, что ты о чём-то думаешь. Что тебя так беспокоит? — я заглянула ему в глаза.
— Не важно, Кана, — он сжал мою руку и улыбнулся мне. — Не хочу, чтобы и тебя заботило это. Как бы я не хотел тебе рассказать, я не могу говорить с тобой об этом.
— О чём ты хотел бы со мной поговорить?
— Это… государственная тайна, — немного запнулся он. — Ты сама вскоре поймёшь всё это, — я тяжело вздохнула. — Завтра вы отбываете? — с печалью в голосе поинтересовался он.
— Да, — тихо ответила я. Певрен встал и немного отошёл, запустив руки в карманы брюк.
— Знаешь, я ненавижу то чувство, когда нужно прощаться с тем, с кем ты хочешь проводить каждую минуту жизни, — он говорил об этом слегка раздражённо. Я немного удивилась его словам, встала и подошла к нему.
— Пэв… — я хотела сказать, что мне было приятно и весело проводить с ним время, и я бы тоже не прощалась. Но в следующее мгновение он схватил меня за руку, притянул к себе, но не стал прижимать, и… поцеловал. Я не знала, как вести себя, не знала, отойти или ответить. Я немного покраснела, а он оставался в неизменном положении. Мы застыли в поцелуе. Я мягко отодвинула его ладонью, но не могла сказать и слова. Я просто впала в ступор и стояла неподвижно. Я не понимала, что происходит. Что всё это означало. Пэврен стоял и нежно улыбался, глядя на меня. — Герой, я должен идти. Извини, — это были последние его слова, после которых он убежал прочь с арены. Я продолжала стоять. Затем я села на трибуну и долго ещё не могла прийти в себя.
Весь оставшийся вечер я просидела у себя в комнате, не в силах выйти за пределы неё. Я чувствовала какую-то подавленность. Что происходило между мной и Пэвреном, не было понятно, и я всеми силами пыталась найти этому логическое объяснение. «Что это со мной происходит?», — не понимала я. «Ну, а как же Ламиат? Он меня вроде бы любит, а я вроде бы его… Но что, если он тогда не говорил тех слов, что я услышала… Как же сложно быть девушкой!». Неожиданно раздался стук в дверь.
— Входите! — дверь тихонько приоткрылась, за ней оказалась Аза-лоро.
— Вечерочек, Кана. Ты не пришла на ужин. Что-то стряслось? — было заметно, что она искренне беспокоится за меня.
— Есть не хочется, — процедила я. Аза-лоро вопросительно посмотрела, поэтому я рассказала ей про подслушанный разговор утром, про тренировку с Пэврен и о нашем поцелуе. Аза-лоро была крайне озадачена.
— Ох, Кана… Неужели ты можешь ощущать столько эмоций одновременно! — моя подруга посмотрела на меня с сомнением. — Не бери в голову утренний разговор. Если Пэврен сказал, что это касается только Совета и Старейшины, значит так и есть. А насчёт поцелуя… Разве ты не поняла, что ты не безразлична своему наставнику? — заулыбалась Аза-лоро. — И он относится к тебе ни как к своему подопечному, а как к взрослой девушке.
— А я-то отношусь к нему, как к наставнику! — вопила я от безысходности. — А он… он… Вот зачем он меня поцеловал?
— Но ты-то не была против, — подметила Аза-лоро.
— Да я даже понять ничего не успела, а потом он сразу смотался. Вот же болван! — я уткнулась лицом в свою подушку.