Цитадель "Вихрь"
— Что же будет, когда загорится двенадцать? — боюсь даже предположить, и наш инженер-техник тоже неопределенно поводит плечами.
— Не знаю. Но программа полезная.
Мы еще немного обсуждаем ночной рейд: Часовщик рассказывает о множестве найденных разломов в Грани ближе к югу, я вспоминаю про нашу находку и обещаю разузнать подробности у Ветра, а вскоре мой жетон-пропуск пищит: десять положенных минут посещения прошло.
— Мне пора. Поправляйся, мы тебя ждем.
— Не волнуйтесь, все в норме, — Часовщик улыбается всеми своими веснушками. — Спасибо, что пришла.
Мысль 12Не глядя на сенсор, Ветер прикладывает ключ-карту и торопится пройти в тренерскую. Фауст и Мелисса уже на посту: неизменно пьют чай и гоняют карманного робота-очистителя по всему столу. Как только шлюз тихо шелестит, захлопываясь за спиной у коллеги, оба как-то затихают, напряжение в полутемном кабинете словно можно потрогать руками.
Ветер стаскивает свитер и устало прислоняется спиной к стене. Мелисса, отставив чашку, подходит и молча обнимает — его подбородок ложится аккурат на ее светлую макушку. Ветер тихо гладит ее по спине, рассеянно глядя в пространство. Даже Фауст выглядит непривычно задумчивым: у его ехидной улыбочки сегодня выходной.
— Я предупреждал, — вздыхает Ветер. — Я же предупреждал.
— Кэп совершенно спятил от страха за базу и Грань, — шепчет Мелисса, мягко останавливая его руку и переплетая пальцы со своими. — Они совсем еще дети, мне очень жаль.
— С одной стороны, в чем-то он прав, а именно в смысле “все для безопасности”, — Фауст вдруг поднимается и отходит в сторону, нарочито небрежно сунув руки в карманы. — Вот только эта безопасность нам же самим выходит боком и требует жертв.
— Давайте пока оставим как есть, — вздыхает Мелисса. — С мальчиком все в порядке, я проверяла утром: жизненные показатели у него в норме, только небольшой жар. Будем решать проблемы по мере их появления.
Ветер залпом опрокидывает в себя чашку горячего травяного чая. Практически единственный не суррогатный напиток, собственный сбор, который он привез из прошлогодней экспедиции на Горную базу: мята, чабрец и ромашка, чудесная заварка, которую под любым предлогом выпрашивает у него каждый второй.
— Есть дело поинтереснее перемывания капитанских костей, — вытащив из сумки найденного робота-вездехода, Ветер выкладывает его на стол перед коллегами. — Мы нашли шпиона. Уже бесполезного, но все равно.
Фауст приносит увеличительное стекло и отвертки, и чайный столик моментально превращается в операционный. Все трое низко наклоняются, загораживая друг другу свет. Ветер подключает провода к биокомпьютеру, и на экран выводится приветствие, а потом сигнал пропадает: вот и все, чего удается добиться от поверженного разведчика. По причине теперь уже нулевого КПД и общей полезности Фауст предлагает разобрать его на запчасти.
— Тебе лишь бы разобрать кого-нибудь, — ворчит Мелисса, однако от источника света великодушно отодвигается. Старшие наставники увлеченно разворачивают корпус маленькой вагонетки на гусеницах: на столе перед ними уже царство радиотехнического хаоса. Они раскрутили устройство по винтикам, нашли две камеры переднего и заднего полукругового обзора, встроенные геолокатор и радиоантенну, противоударный амортизатор, автоматическую коробку передач в уменьшенной копии и…
— Ого, больно, — Ветер вдруг выпрямляется, морщится, как от резкого удара. Мелисса тут же вскакивает:
— Что такое?
— Да странно, как будто… — не договорив, из нагрудного кармана термокомбинезона он вынимает маленькие часы на серебристом металлическом ремешке: те вибрируют, как будильник, и явно недовольно дергают всеми тремя стрелками. Фауст заглядывает напарнику через плечо:
— Это что?
— Это Тишины. Жгутся, говорю, больно, — Ветер берет часы перчаткой и кладет под увеличительное стекло, но, оказавшись рядом с ними, и полуразобранный механизм начинает вести себя странно: тянется к ремешку, как намагниченный. — Я хотел их проверить на бионастройки и переделать под нее, если что. Но теперь сомневаюсь…
Мелисса, не хуже старших мужчин разбирающаяся в химической инженерии, наклоняется над столом третьей.
— В часах и вашем трофее, похоже, одинаково настроенные биорежимы, — она задумчиво проводит пальцем по теплому ремешку. — Часы точно принадлежат лично Тише? Она… не нашла их, ни у кого не купила?
— Говорит, дед подарил, — вспоминает вдруг наставник. — Но ее дед умер десять лет назад. А развед-устройство явно новое. Да еще из-за Грани, не местное.
— И внутренний механизм отличается от часов, во всяком случае, система включения более усовершенствованная, — добавляет Фауст. — Слушай, Ветер, а можно настроить на умершего человека, если сохранились отдельные части его ДНК?
— Нет. Нужны живые нейронные связи. И даже если, то вряд ли кто-то будет сохранять ДНК рядового инженера.
— Я бы не сказала, что он был рядовым инженером, — Мелисса разворачивает к наставникам свой минибук, на котором по настоящим имени и фамилии Тишины она смогла пробить частичные доступные сведения о ее семье. Совсем крошечная доля информации, одни только имена и годы жизни, но все-таки лучше, чем ничего. — Васильев Андрей Никитич, год рождения две тысячи шестьдесят третий, год смерти две тысячи сто двенадцатый. Род деятельности — биофизик первой категории.
— Это не повод сохранять что-то. Это привилегия членов правительства, да и все равно воскрешать людей на основе их ДНК у нас пока не научились, — резюмирует Ветер, напряженно всматриваясь в стекло и вытаскивая пинцетом красный провод из коробки передач разведчика. — Погоди, Васильев? А еще кто?
— Мать — Богданова Наталья Андреевна, в девичестве, вероятно, Васильева. Год рождения две тысячи восемьдесят третий, год смерти две тысячи сто двадцать первый. Об отце и старшем брате сведения заархивированы, у меня нет доступа.
Ветер задумчиво расчесывает пальцами растрепанные русые пряди и, вглядываясь в маленький экран, надевает очки. По его всегда спокойному и бесстрастному лицу скользят хмурые тени.
— Так она сирота?
— Да, и похоже, не так давно.
— Ничего себе… А как ее зовут? Не говори, покажи. Мало ли…
Мелисса, осторожно оглядевшись (конечно, в базе нет никаких камер, но это лишь профессиональная привычка служащих), подвигает монитор к нему. Взгляд старшего наставника сперва ненадолго теплеет, а потом вдруг он резко отстраняется, одной рукой отталкиваясь от стола.
— Это точно все?
— Что — все?
— Больше у нее никого нет?
Мелисса напряженно всматривается в экран, но тот больше ничего не способен выдать. В этот день устали все, не только работники базы.
— Ну, дальних родственников система не отображает… Есть еще заархивированные, но я их не вижу.