Притворись нашей мамой (СИ)

А через два дня яхту нашли в открытом море.
Пустую…
Следователи постановили, что мужа и дочь унесло течением…
Это был конец.
Но я не верила. Не сдавалась. Даже когда через полгода закрыли дело, продолжала поиски собственными силами.
***
Злата. Полтора года назад
Держу себя в руках до последнего. Пытаюсь сохранять здравый рассудок. Удаётся до тех пор, пока в мою жизнь не вмешивается «случай».
Всё началось с момента вступления в наследство. Ровно через шесть месяцев пришло время вступать в права.
Мужу принадлежало форелевое хозяйство в Сочи и Адлере, и крупный племенной форелеводческий завод под Адлером, куда я меня пригласили для подписания документов.
За мной заехал адвокат мужа.
– Злата Дмитриевна нас уже ждут.
– Нотариус?
– Не только! Ещё и кредиторы Вашего покойного мужа.
Я вздрогнула при упоминании Стаса и проблем.
– Ваш муж занял крупную сумму денег на покупку актива. Это случилось накануне несчастья.
– Какой актив? – безразлично интересуюсь. Не ради интереса, так по инерции.
Друг семьи трясёт рыжей головой, чешет рыжую бороду.
– Боюсь, что Станислав унёс эту информацию с собой.
Хмурю лоб.
– То есть муж занял большие деньги накануне несчастья? Купил актив и записал его на подставное лицо? Или вообще не успел совершить сделку. Тогда напрашивается вопрос, где деньги?
Мне это всё не нравится. Голова гудит от мыслительного процесса.
Адвокат пялится в окно.
– Что сказал следователь по данному факта?
– Ничего! – буркнул Антон. – Посчитал, что «данный» факт к делу не относится.
– Почему? – упрямо шиплю я.
– Потому что это был несчастный случай!
Не спорю. Нет сил.
Садимся в серебристый седан, едем в Адлер. Всего двадцать километров отделяет мой дом от того места, где сутки напролёт проводил на работе муж.
А я не была в этом районе сто лет.
Потому что там находится центр развлечений «Сочи Парк», который обожала Наташа.
Приезжаем на завод. Бреду туда, куда мне указывают.
Подписываю то, что дают.
– Вы понимаете, что сейчас своими руками отдаёте завод?
– Ну и что? Остаются оба форелевых хозяйства. Мне и они ни к чему, но родителям Стаса нужна материальная поддержка.
– Как хотите! – цедит адвокат. – Со мной Вы уже рассчитались.
Бросаю быстрый взгляд на мужчин с бандитской внешностью, с которыми подписываю договора.
Один вопрос. Почему Стас имел дела с таким отребьем?
Они же страшные люди. От них исходит запах опасности.
Неужели он не мог получить кредит в банке как честный бизнесмен.
Всё! Хватит! Злата, даже не думай о них, – убеждаю себя. Поднимаюсь из-за стола. И медленно бреду на выход.
– Злата Дмитриевна. Вы куда? – адвокат зовёт в автомобиль мужа.
– Не хочу. Дойду пешком!
Сердце рвёт на куски и тянет туда, где была … она. Бреду по району. Не вижу куда.
Ни капли не удивляюсь, когда оказываюсь у входа в «Сочи Парк».
– Злата, не стоит туда идти, – умоляю себя.
Но глупые непослушные ноги идут вперёд. Уже темнеет. Но сегодня тепло, поэтому народа в парке много. Прохожу американские горки, сворачиваю к пруду.
Вот она, наша карусель.
Приближаюсь. Смотрю в упор на «бегущих» белых коней, несущих вдаль седоков.
Взрослые визжат как малые дети.
Дети улыбаются, машут ручкой родителям, фотографирующим их.
Мой взгляд залипает на девочке. Рыжие кудряшки вырываются из-под красного берета. Полы алого плащика раздувает на ветру.
– Наташа! Наташа! – бегу по кругу вместе с лошадями.
На меня уже оборачиваются.
От быстрого бега кружится голова, в глазах рябит. Спотыкаюсь. Падаю на асфальт.
– Девушка, Вам плохо? – меня бьют по щекам.
– Я нашла дочь! – сиплю и медленно поднимаюсь. В недоумении смотрю на остановившуюся карусель. Все лошадиные сёдла пусты. «Седоки» уже спешились.
Бегу к выходу из Парка, бросаюсь к каждой девочке в красном плаще.
– Наташа!
Оборачивается. Не она.
– Простите, – шепчу я. Пячусь к выходу.
Наутро приезжаю к следователю.
– Вчера в Сочи Парке я видела дочь. Она жива! Понимаете? Жива! Немедленно откройте дело! Найдите её!
 
Рыдаю…
Дни и ночи превращаются в бесконечные рыдания и поиски Наташи.
Мне никто не верит…
Хожу по городу одна, как неприкаянная, пока родители Стаса не принимают решение спасти меня.
Выбирают хороший диспансер… где лечат расшатанные нервы.
  
Глава 8
 
Демид
Едва открываю глаза, как вижу дочку, стоящую у изголовья. Нарядилась в оранжевое любимое платье. Уже и заляпать его успела… Зубная паста растеклась по рюшкам.
Суёт мне под нос рисунок.
– Дочь, – открыв узкие щелочки глаз, протягиваю руку к сокровищу, глажу по светлой головке. – Время сколько?
– Папочка, маленькая стрелка там «где надо»!
Понятно! 9 утра.
Суббота!
А-а! Хочется закричать. Но молча улыбаюсь.
Затем внимательно смотрю на рисунок. На нём нарисован я. Типа, я, дочь и… доставучая Кудряшка. А рядом с нами деревья и солнце над головами.
Тут же вспоминаю, что сегодня необычная суббота.
Медленно и верно возвращаюсь к действительности.
Вспоминаю о том, что как приличный человек должен вытащить бедную девушку из СИЗО.
Неприятно ёжусь, воскрешая в памяти некрасивые сцены задержания Чайкиной.
Мда!
На месте Златы, я бы держался подальше от такого как я. До сих пор вспоминаю, как она смотрит на меня карими блестящими глазами, полными слёз. Молит о пощаде.
– Мы поедем за Золотцем! – дочка требует, стискивает кулачки.
– Малыш, сегодня её не выпустят.
– Почему? – притопывает ножкой. – Ты там самый главный! Побей всех и выпусти её!
– Алёнушка, так дела не делаются. Судья должен подписать сначала бумажку. А для этого я должен заставить двух «редисок» подписать честные бумажки.
– Правда? – щурит голубые глазки.
– Клянусь! Не обидишься, если мы с тобой сегодня в парк не пойдём. Отпустишь папу на работу? Я отвезу тебя к няне Тане на пол пару-тройку часиков, – прикладываю два пальца к губам. Это наш опознавательный знак доверия.
Неприятно отказывать дочери в субботней прогулке. Пытаюсь объясниться перед маленьким человеком, чтобы он всё понимал уже сейчас.
Кажется, она даже не замечает той мелочи, что я лишил её любимой прогулки в парке, катания на качелях, мороженого. Её интересует одно! Когда мы заберём Кудряшку.
Смотрю на Алёну, и отцовское сердце щемит. Когда моя дочь успела повзрослеть? Может, это отпечаток того, что растёт без матери.
Чувство вины подгрызает мою плоть изнутри. Ланка просила, чтобы я отпустил с ней дочь в Америку.
Я отказал!
Алёна слишком несговорчива, и как объяснить этому маленькому придирчивому чуду, что суд в выходные не работает, не знаю.
– Малыш, мы в понедельник заберём Злату. Обещаю!
– Обещаешь? – небесные глаза смотрят в упор. Будто пытаются оставить след на моей душе.
– Обещаю!
Тяжело вздыхаю!
В понедельник весь город будет гудеть о моём провале.
Позорище! Майор Удальцов ошибся! Посадил невиновного… Как бы дурная репутация ко мне не приклеилась!
Разве это моя вина?
«Повезло» со свидетелями!
Отвожу дочь к Татьяне, еду на работу. Через час уже захожу в отделение. Прямиком направляюсь к обезьяннику. За решёткой сидят любимые соседи.
– Неплохо смотритесь!
– Да мы на тебя заявление напишем! Всю ночь продержал нас за решёткой!
– А мне кажется, что мы квиты! – нагло ухмыляюсь. Киваю охране головой. – По одному ко мне в кабинет.
Едва справился с эмоциями, не бросился на соседей-недоброхотов Чайкиной. Повезло им, что решётка защитила!
Своими руками бы наказал…
Обречённо вздыхаю. Нельзя! Я выбрал законные методы борьбы с подобными им.