Сваха для дракона (СИ)

– Чужестранец? Светловолосый и высокий?
В ответ Матте безразлично дернула плечом: смерть гостя тревожила ее меньше, чем гибель подруги.
– Спросите лучше капитана, – посоветовала она, подхватывая с пола ком грязного, обгорелого белья, – именно он обнаружил его тело. А мне пора.
Она сделала несколько шагов, а затем обернулась ко мне: огромные глаза на бледном лице казались черными омутами, в которые меня медленно засасывала ее скорбь.
– Помяните мое слово, смерть придет в третий раз. Князь смог от нее ускользнуть, но сумеет ли спастись в следующий раз?
Оставив меня осмысливать сказанное, Матте торопливо удалилась. А я без сил повалилась в кресло. Скрипнула дверь, и я со вздохом поднялась навстречу новому визитеру. Пока не починишь замок, моя спальня продолжит напоминать проходной двор. Что-то в этом духе я и озвучила Снорре, без стука завалившемуся через порог. Капитан шутки не оценил.
– Как князь? – озвучила я вопрос, который не давал мне покоя, и в тот же миг ощутила, как призрачная кровь вновь заливает ступни. Кожа зудела, хоть я и знала, что это не более, чем игры растревоженного воображения.
– Вашими молитвами, – коротко отозвался Снорре, отвешивая мне формальный поклон. Он вел себя странно – казалось бы, после откровенной беседы на балконе, его каменное сердце должно было хоть немного смягчиться, но – увы. Он вновь смотрел на меня как на первую подозреваемую в деле о покушении на князя. Ну нет, в этот раз не получится приравнять меня к военным преступникам!
– Если вы опять пришли, чтобы пригласить меня на допрос, то ничем не могу помочь. Князь даст показания в мою пользу, – отчеканила я, неосознанно принимая обороняющуюся позу: скрещенные на груди руки, запрокинутая голова.
Белесые брови поползли вверх, выдавая безграничное изумление Снорре. Он неловко кашлянул, становясь похожим на смущенного ребенка. Гонору мигом убавилось, и он продолжил весьма миролюбиво, пускай и не без тревоги в голосе:
– Лоркан вызывает вас к себе. Созвано общее собрание.
Я внимательно взглянула в лицо капитану и уточнила:
– Все настолько плохо?
Тяжкий вздох стал самым красноречивым ответом:
– Вы даже не представляете, леди Ималия. Вы даже не представляете.
Гнетущая атмосфера, пропитавшая стены дворца, достигла своего пика, когда я вошла в настежь распахнутые двери зала заседаний. Каждый из девяти Драконов, что восходили на престол, надевали золотой венец и давали клятву защищать Аралион именно под сводами этого зала. Здесь же проходили редкие собрания по торжественным или трагическим поводам, но такое количество самых важных лиц княжества, собравшихся в одном месте и в одно время, эти стены не помнили никогда.
Зал был набит битком – яблоку было негде упасть. Повод для собрания был серьезным и весомым, и на лицах приглашенных застыли не притворные тревога и озабоченность. Явились все те, кто еще несколько часов назад танцевал и веселился на приеме со своими спутницами, празднуя предстоящую помолвку великого князя. Сейчас же высокопоставленные сановники тревожно шептались, перекидывались многозначительными взглядами, и всеми силами избегали встречаться глазами с Лорканом. Тот, удобно устроившись на высоком деревянном стуле, выглядел отстраненным и холодным, будто бы отделенным от остальных неприступной стеной из закаленного стекла, куда не проникали голоса и белый шум чужих эмоций. Повинуясь молчаливому приказу Снорре, уже стоящего по правую руку от Лоркана, я протиснулась между сановниками, нерешительно подходя ближе. И мое появление, даже в такой плотной толпе, не осталось незамеченным.
– А что она здесь делает? – непозволительно громко возмутился растрепанный седовласый старичок. Сухопарый и невысокий, он едва доставал мне до плеча, но громко булькал от праведного возмущения. Будучи драконом старой закалки, он недоумевал – как это – женщина, еще и не драконьего племени, имеет наглость участвовать в собрании, где мужчины планируют говорить о важных вещах? Недопустимо!
 
Однако, большая часть присутствующих старичка не поддержала – со всех сторон зашикали, давая понять, что вопрос неуместен, а я, в свою очередь, промолчала. Сама не знала, для чего была приглашена.
Лоркан обводил собравшуюся толпу хмурым взглядом, выбирая правильный момент для объявления заседания открытым. На меня он обращал внимания не больше, чем на заплутавшего котенка на улице. Пользы сейчас я приносила ровным счетом столько же. Снорре кивнул на пятачок свободного пространства рядом с собой, и я с радостью воспользовалась подвернувшейся возможностью скрыться от любопытных взглядов за широкой спиной капитана.
– Как он? – едва шевеля губами, прошептала я, рассматривая затылок Лоркана. Небрежно заплетенная коса смешивалась через спинку кресла, и казалась одинокой среди галдящей толпы. Капитан Снорре в ответ дернул плечом, указывая глазами на Одхана, стоящего по другую сторону от князя. Пространство над Лорканом трещало от магии – Одхан творил волшебство, быстро перебирая пальцами дрожащий от энергии воздух. Облако голубого тумана, на какой-то миг раскинувшееся над головой князя, задело меня по касательной, и я ощутила, как кровь, лениво циркулирующая по венам, разогналась до немыслимой скорости. Усталость и недосып сняло, как рукой, и я обнаружила в себе силы пробежать марафонскую дистанцию, на перегонки с лучшим скакуном княжества. Вот что бывает, поняла я, сдерживая дрожь от энергии, которая переполняла меня, если попасть под удар целебной магии.
Выглядел Одхан неважно – синие круги под глазами, осунувшееся лицо и дрожащие руки. По всем признакам верховный чародей страдал от жесточайшего похмелья. В мою сторону он смотреть не рисковал, старательно отводил глаза и прихлебывал дурно пахнущий отвар из глиняной кружки, когда выдавалась свободная секунда. Варево пахло так отвратительно, что никто из присутствующих не рисковал приближаться к магу ближе, чем на пару метров.
– Достаточно, – Лоркан твердо отвел в сторону руки Одхана и оглядел толпу. Шепотки стихли, все гости внимали князю, который готовился произнести речь.
– К моему глубочайшему сожалению, эта ночь стала самой благословенной и самой несчастливой за долгие годы нашего процветания, – голос Лоркана отражался от стен и становился почти оглушающим, – но горюю я не о своих ранах, они уже затянулись. Я горюю о тех, для кого эта ночь стала последней. В память о них в Святилище Дракона уже горят свечи, и пусть Дракон-Отец позаботится о них.
Я сглотнула, вспоминая безжизненное тело горничной, замершей на полу, и ледяная игла дурного предчувствия больно кольнула меня в сердце. Август был родом из Цуриона, и должен был после смерти попасть в сады Селофиссар, и точно уж не в компанию великому Дракону-Отцу Вергельду. Нечего ему было там делать.
– Я лично принес извинения моему брату, чей подданный погиб на моей земле по злому умыслу неизвестных. Еще раз выражаю соболезнования и надеюсь, что великий князь Цуриона, благородный Ихтирам, простит Аралион за то, что не уберегли Августа. Нам очень жаль.
Дели Периян кивнул, принимая соболезнования Лоркана, но особенной скорби на его лице не отразилось. Он так же, как им многие остальные, ненавидел Августа за скользкую сущность и двойственную натуру прирожденного шпиона. Он за всю жизни не произнес ни капли правды, если не видел выгоды, и скучать по нему никто не будет. Что же он забыл в Аралионе?
В словах Лоркана не было ни капли фальши – он, и правда, сожалел о гибели Августа, дорогого гостя сестры, даже не зная, какую змею Вейлин пригрела на груди. Он ведь был ее гостем, так?
Правители пяти княжеств испокон веков именовали друг друга братьями – такова была традиция, и никто не переживал, что один брат в сыновья годился другому. И никто не видел в этом никакого лицемерия – какая разница, пьешь ли ты с «братом» на пиру, или же заказываешь его наемному убийце, отсыпав в благодарность несколько мешков золотых монет.