Мир без силы. Антология боевой фантастики (СИ)

Адмирал Холлоуэй с трудом поднимался на ноги — никто в рубке не смог устоять, когда торпеды поразили корабль. Он потребовал доклада о повреждениях, он приказал сбавить ход, он делал всё, что не мог сделать капитан «Айовы», скорчившийся на полу, зажимая руками лицо, испещрённое осколками, но это уже ничего не решало. Торпеды продолжали свой путь, даже когда «Ленинский комсомол» разрывало на части взрывами бомб, они ударили в «Айову» незадолго до того, как на поверхность выбросило обломки субмарины.
Смертельно раненный линкор медленно потащился на запад, всё больше оседая кормой в воду. Судьба его была предрешена.
* * *
Президенту Уоллесу объявили импичмент всего через два дня после событий в Атлантике, потому что никакие высказывания про «злых русских» и «просчёты адмиралов» не могли оправдать одномоментную гибель более шести тысяч американских граждан.
Фрегат «Оливер Хазард Перри» участвовал в спасении уцелевших и позже прибыл в Великобританию. Экипаж вертолёта с авианосца «Нимиц» также поднял несколько человек и сумел добраться до Норвегии. Остальными занялась советская сторона, вытащив из воды и самого Холлоуэя. Показания этих пленных мгновенно оправдали действия русских против «коварных капиталистов, подло нарушающих международные соглашения», а последующий «звездопад» среди американских военных стал лишь приятным дополнением к происходящему. Югославский кризис был разрешён без единого выстрела, одним видом советских танков, что стало одной из многих причин стремительного распада Североатлантического Альянса.
Все члены экипажа «Ленинского комсомола» были посмертно представлены к наградам.
  
Сергей Возный
 
Самый западный фронт
 
С боем взяли мы Нью-Йорк, город весь прошли
И у последней улицы название прочли.
А название такое, право слово, боевое
«Вашингтон-стрит»…
Испанцы опять поспешили – не дали колонне зайти в ущелье. Рявкнула базука, пропел реактивный снаряд, и пятнистый головной «хаммер» обратился в огненный шар. Два ближайших транспортера встали грамотно, солдатня посыпалась, позиции занимая. Ладно, сам виноват - индейцев надо было в засадную группу!
- «Мамбы», я Мигель! – микрофон прижат к щеке, ловит мой хриплый шепот. – Я Мигель! Работайте «хвост»!
- Йес, сэр!
«Мамбы» - это негры. Черные змеюки, сплошь воспитанники гетто. Кое-кто натаскан еще в ПРОШЛОЙ жизни – учебные центры, Ирак, Афганистан. Правительство любило черных парней – в бою они куда злее хороших белых мальчиков. Латиносов любило тоже – иммигрантов из Мексики и смуглых «чиканос». Всему обучило, еще до «либеризма». Хорошие белые мальчики суетятся сейчас внизу, по дну ущелья ползают под пулями бывших «цветных» коммандос и маринс. Ненадолго! Гранатометы кашлянули, протянулись дымные хвосты к бронетехнике, полыхнуло трескучим пламенем. Чингачгук из пулемета лупит, Старый с Карлосом снайперят – долбят через оптику офицеров с сержантами. Кое-кто внизу еще пробует биться – за камнями, по ту сторону дороги. 
Аккурат поверх фугасов, прикопанных вчера Чингачгуком.
Мне бы не лезть, но тут уж азарт попер – тянусь к пульту, шепчу что-то на языке, далеком от «инглиш» и «спэниш». Универсальное, матерное насквозь. Кнопка! Взрыв! Тишина…
Вниз идем аккуратно, двойками, прикрывая друг друга по секторам. Ломкие серые тени, горные призраки штата Монтана. Внизу красота: транспортеры горят, «хаммеры» перевернуты. Кроме одного. Нужный присел на пробитых колесах, а «мамбы» шуруют внутри, тащат наружу толстяка в камуфляже. Брюнет, шрам на щеке, нос кривой – все сходится. Джон Хопкинс, бригадный генерал армии «колонов». Объект. Других можно «зачищать» - не нужны партизанам пленные. Испанцы ворошат тела, бьют контрольными, негры технику минируют. Чингачгук нашел интересное, тянет из ножен длинный кривой клинок.
- Посмотри, командир!
Подхожу. Солдат – сопляк совсем. Встать не может, шлем кевларовый слетел, в глазах голубых – безнадежный, тоскливый ужас. Чингачгук сопляка пнул привычно, левой за волосы словил, ножом потянулся.
 
- Отставить.
Смотрит удивленно, будто игрушку отобрали. В Отрядах у индейцев привилегии, но распускать нельзя. Детям природы волю дай – скальпы снимать начнут! «Колон» в спасение не верит, глаза мутные, на штанах расплывается стыдное мокрое пятно. Белый мальчик из пригорода – дом с лужайкой, пара авто, отец-менеджер, мать-домохозяйка… Шаловливая судьба вечного ребенка, сметенная свежим ветром «либеризма». Иногда мы зовем таких в Отряды – постарше, позлей. Практичных хлопцев, не желающих умирать за зеленую резаную бумагу. Сопляка среди них не будет – слишком любит жизнь, да и времени нет на уговоры.
- Всё, уходим… 
* * *
 …Теперь и не вспомнить, как все начиналось. 
С индейцев, наверное? 
Или раньше – с бесчисленных иммигрантов, привыкших жить по своим законам? Целые кварталы негров (пардон – АФРОАМЕРИКАНЦЕВ), латиносов, итальянцев, живущих на пособие! Готовых с полицией драться и строить баррикады, если пособие не дали вовремя! «Политкорректность» - смешное слово. Еще смешней – «либерализм», право творить что хочешь, плюя на законы. Звучит почти как наш «либеризм», только над этим, последним никто не смеется!
А тогда, лет двадцать назад все началось с анекдота. Индейское племя объявило себя независимым от (прошу всех встать!) Соединенных Штатов Америки! Не верится, но тогда все три слова писали с большой буквы! Сбережения хранили в долларах США – целые страны, не говоря об отдельных людишках! Индейцы в огромной стране считались клоунами – томагавки, перья, экзотика для туристов. Посмеялась огромная страна и забыла. На время. Пока не решила тогдашняя оппозиция срубить очков перед выборами. Нашли юристов, подали в суд. Вполне благое дело – добиться от правительства исполнения федеральных законов и самой Конституции! Индейцы остались довольны – получили свое государство. Оппозиция довольна – в Конгресс пробилась. Довольна либеральная публика и правозащитники!
Меньшинства возмущены. 
Гарлем в Нью-Йорке, Восточный Лос-Анджелес, китайские кварталы. Чем они хуже?! Избрали мигом президентов, попросили весь мир о признании. 
И получили!
От четырех сразу стран – Венесуэлы, Ирана, Китая и России. 
А президент США, вмиг переставший глупо улыбаться, принялся глупо действовать. Национальную гвардию бросил в бой. Стрельба, кровь, жертвы. И началось…
Сплю чутко – легкий шорох как сигнал тревоги. Глаза не открыл, рука под подушкой стиснула рукоять. В первые годы «либеризма» отрядных командиров убивали часто – ЦРУ еще работало, да и молоды были те командиры. Таких как я, с десятилетним стажем, нынче по пальцам сосчитать. Выходцев из тех времен, когда МГБ стеснялось работать открыто, а потому набирало сплошь чернявых и смуглых. Испанистых. 
- Командир!
Чингачгук пожаловал. С порога предупреждает, чтоб пулю не поймать. Никакой он, конечно, не Чингачгук – родное имя сложновато и не нужно никому. 
- Старый «колона» допрашивает, тебя приглашает…
Ясно. Старый у нас не только снайпер – он, вообще то, комиссар. Хорошее русское слово…или нерусское…неважно. Умник и идеолог. Мы, «лобос», знаний хапнули совсем немножко – другому нас учили. Без комиссаров иногда не обойтись. 
- Передай, сейчас приду.
Волк всегда должен выглядеть свежим – пример для стаи. Если не хочет превращения стаи, партизанского отряда, в грязную банду. С цивилизацией у нас порядок – душ, кондиционер, питание горячее. Россия отошла от «гонки вооружений» - теперь в людей деньги вкладывает. В нас. Улыбаюсь этим мыслям, скалю в зеркало хищные белые зубы. Мне нет и тридцати, я силен и счастлив! Пора!
Коридор, пробитый в скале, содрогается от дальних взрывов – «апачи» кружат над погибшей колонной, утюжат горы ракетами. Это ненадолго, с горючкой у колонизаторов проблемы. И с вооружением. С людьми тоже. Маловато сейчас фанатиков «американского образа жизни» - очередной в плен попал. Большая светлая комната, бежевый пластик, стол, стулья. Человек в грязном камуфляже сидит неловко, наручниками пристегнут. Ломаный нос, шрам, глаза злющие. Волчара! Вполне достоин уважения. Напротив Старый расселся, ноги на столе, сигара дымит. Психологический прием, нас тоже учили: для американца подобное хамство – признаки БОССА, хозяина положения. Смирись и не дергайся!