Любовь и «каннибалы»

Он произнес ее имя. Простонал его. И этот звук заставил ее вернуться к действительности. Она лежала на диване в чужой квартире, в объятиях человека, которого едва знала.
— Нет! — Его руки продолжали ласкать ее, и она чуть было снова не позволила подхватить себя урагану страсти, но продолжала упрямо бороться, вырываться и отталкивать его.— Хватит. Я сказала, нет!
Он не мог унять дыхание. Если бы к его виску приставили дуло пистолета, он бы не остановился. Но слово «нет» заставило его оцепенеть. Он поднял голову, и неистовый блеск его глаз привел ее в содрогание.
— Почему?
— Потому что это безумие.— Боже мой, она еще ощущала на губах вкус его поцелуев, а запах его пота просто сводил ее с ума.— Отпустите меня.
Ему ничего не стоило придушить ее и добиться своего, но...
— Как скажете, леди...— Он не знал, куда деть руки, и сжал их в кулаки.— Мне послышалось, будто вы сказали, что приехали сюда не в игры играть.
Эйджи была оскорблена, взбешена и страшно разочарована. Поняв это, она поспешила скрыть свои настоящие чувства, разыграв приступ внезапного гнева.
— Ничего я не говорила! Вы сами набросились на меня. Очень вы мне нужны!
— Так вот почему вы целовали меня так, что чуть зубы не выбили...
— Нет, это вы начали целовать меня! — Она ткнула в него пальцем.— И, черт побери, сделали это так быстро, что я не успела остановить вас!
— Не совсем так,— напомнил он, зажигая сигарету.— Давайте начистоту, советник. Я хотел поцеловать вас. Мне пришло в голову сделать это — и не только это — еще тогда, когда вы, как королева, сидели в этом грязном полицейском участке. А сегодня вы, может, и не чувствовали того же, что я, но когда я целовал вас, вы отвечали мне по-настоящему!
Иногда лучшей зашитой бывает отступление. Эйджи схватила куртку и сумку.
— Что было, то ныло, и не о чем тут больше говорить...
— Неверно.— Он поднялся и загородил ей дорогу.— Мы закончим этот разговор по пути домой.
— Я не хочу, чтобы вы провожали меня. Я вас об этом не просила! — Сверкая глазами, она натягивала куртку.— А если вы попробуете идти за мной, я арестую вас за приставания!
Вместо ответа он схватил ее за руку.
— Попробуйте!
И тогда она сделала то, что ей хотелось сделать с самого начала их знакомства. Она двинула ему под дых. Он шумно хакнул, и его глаза сузились.
— На первый раз прощается. Так что, поедем автобусом или мне подвезти вас на машине?
— Вы совсем свихнулись? — крикнула она.— Не понимаете, что вам говорят?
В ответ он оттащил ее от двери и поцеловал так крепко, что у нее перехватило дыхание.
— Если бы я не понимал,— сквозь зубы процедил он,— мы вообще не ушли бы отсюда. Особенно сейчас, когда вы оскорбили меня. Теперь мне придется целую неделю принимать холодный душ.— Он рывком открыл дверь.— А теперь... Пойдете сами или хотите, чтобы я понес вас на руках?
Она высокомерно вздернула подбородок и двинулась за ним.
Ладно, она пойдет. Но черта с два она будет с ним разговаривать!
  
4
 
После тяжелого десятичасового рабочего дня Эйджи вышла из здания суда. Она должна была ощущать подъем — ее последний клиент был просто счастлив, когда суд вынес вердикт «невиновен». Это была ее заслуга. Но победа не радовала ее. Единственное, что могло улучшить ее настроение, это по дороге домой купить килограмм мороженого и до отвала наесться сладкого. Ей не оставалось ничего другого. Не могла же она, законопослушная гражданка, войти в «Якорь» и всадить пулю в медный лоб Олафа Стивенсона.
Увидев его на нижней ступеньке лестницы, она запуталась в собственных ногах и чуть не упала.
— Советник! — Он поддержал ее.— Осторожнее!
— Ну, что еще? — отшатнувшись, воскликнула она.— Что случилось? Хоть суд и назначил нас опекунами Майкла, неужели я не могу и часа провести без вашего присутствия?
Он внимательно посмотрел на нее, уловив в больших светло-карих глазах выражение усталости и гнева.
— Знаете, голубушка, я решил, что после выигранного процесса настроение у вас будет получше. Вот, держите!
 
Он торжественно вынул из-за спины руку с букетом цветов — золотистых, бронзовых и коричневых.
Не позволяя себе растрогаться, Эйджи подозрительно уставилась на букет.
— Зачем это?
— На замену тем, которые засохли у вас дома.— Она не протянула руку, и Олаф начал проявлять признаки нетерпения. Черт возьми, он пришел просить прощения и он сделает это, что бы она ни говорила.— О'кей, я извиняюсь за то, что набросился на вас вчера вечером. После того как у меня прошло желание задушить вас, я понял, что вы приехали помочь мне, а я отплатил вам неблагодарностью...— Снова разъярившись, он сунул ей цветы.— Черт побери, леди, я всего лишь поцеловал вас!
Всего лишь, возмущенно подумала она, испытывая желание швырнуть цветы наземь и растоптать их. От простого поцелуя у женщины никогда не будет гудеть в голове, как после целой рабочей недели!
— Не нужны мне ваши цветы, ваши изысканные извинения и...
— Хватит! — Он поторопился прервать ее, пока она не успела съязвить похлеще.— Я сказал, что прошу прощения, и сделал это от чистого сердца, хотя, может быть, и не слишком изысканно.— Для пущей уверенности, что она не уйдет до конца этой покаянной речи, Олаф взялся за лацкан ее фиолетового жакета.— Я не жалею о том, что поцеловал вас, и не буду жалеть, если поцелую еще раз. Я прошу прощения только за то, что неправильно повел себя, когда вы нажали на тормоза.
Она иронически прищурилась.
— Неправильно повели себя,— повторила она.— Логика, как у пьяного!
У него на скулах заиграли желваки, и это доставило ей огромное удовольствие.
— О'кей.
Опытный адвокат знает, когда следует пойти на мировую. Поджав губы, она посмотрела на цветы.
— Это что, взятка, Стивенсон?
Проблеск усмешки и тон, которым она произнесла его имя, убедили Олафа, что первое препятствие он преодолел успешно.
— Ага.
— Ладно, я принимаю их.
— Ну, наконец-то! Спасибо.— Руки у него освободились, и он тут же засунул их в карманы.— Я прошмыгнул в суд час назад и следил за вами.
— Да ну? — Слава Богу, что она не видела его.— Ну и как?
— Неплохо. Обвинить в вандализме самого этого парня...
— Это называется «выдвинуть обвинение против истца»,— объяснила она.— Моего клиента оправдали, потому что он впал в отчаяние, когда исчерпал все средства, пытаясь заставить домовладельца соблюдать условия найма.
— И поэтому он баллончиком написал на цоколе «чертов домовладелец» такими буквами, чтобы видела вся улица? Ничего себе способ бороться с отчаянием!
— Он просто высказал свое мнение. Мой клиент платил за квартиру честно и вовремя, а домовладелец и слышать не желал о возмещении расходов на ремонт и содержание квартиры. Однако согласно условиям найма...
— Стоп, голубушка! — Он протестующе поднял руку.— Не пудрите мне мозги. Когда вы закончили речь, я болел за истца. На балконе для посетителей уже сговаривались линчевать домовладельца!
Его рот был скорбно поджат, но в глазах прыгали веселые искорки. Контраст был столь разителен, что Эйджи не выдержала и расхохоталась.
— Я люблю справедливость,— злорадно добавила она.
Он воспользовался моментом и принялся играть тоненькой золотой цепочкой, висевшей у нее на шее.
— Может, отпразднуем вашу победу над этим беднягой? Не хотите прогуляться?
Сигнал опасности вспыхнул в ее мозгу, но аромат цветов был так силен, а вечер так хорош, что ей не хотелось ни о чем тревожиться.
— Что ж, пожалуй, но только до моего дома. Надо будет побыстрее поставить цветы в воду.
— Дайте-ка это мне.— Он выхватил у нее из рук чемоданчик прежде, чем она успела возразить. А затем — она так и знала! — взял ее за руку.— Что там у вас, кирпичи?
— Юриспруденция — нелегкое дело, Стивенсон.— Его хватка заставила ее умерить шаг. Он прогуливался, а она торопилась по делу.— Как там дела у Майкла?