Луны морозные узоры. Часть 2 (СИ)
Без него ей стало тяжелее, словно вместе с ним похоронили часть ее сердца, часть ее самой.
— Андрес… — голос Лайали тих и едва уловим даже звериным слухом. Мартен склонился к любимой, коснулся бережно, осторожно тонкой, будто полупрозрачной руки, лежащей поверх одеяла. — Есть ли вести от Андреса?
Андрес, единственный сын Лайали и его, Мартена, как и Даррен стал единственным сыном ее и Джеймса. Тяжелые роды, едва не стоившие жизни их драгоценной супруге. И тогда они оба — и Мартен, и Джеймс — приняли решение более не рисковать ни здоровьем, ни жизнью Лайали.
В конце концов, у каждого есть здоровый, крепкий сын от любимой женщины и стоит ли навлекать гнев богов, желая большого, следуя человеческой традиции рожать едва ли не ежегодно, пока супруга не умрет или не вступит в осеннюю пору?
Есть дом, построенный на плодородных землях мирного Феосского королевства.
Есть покровительство стаи оборотней-волков, чья община расположена в лесу по соседству.
Есть годы и десятилетия спокойной, счастливой жизни в любви и согласии.
И только Андрес, непокорный, упрямый сын, обернулся незаживающей раной на сердцах родителей, вечной болью и виной. Не отпраздновав еще и первой четверти жизни, он пожелал разыскать прайд отца и бабушки и уехал на север вопреки уговорам, мольбам и запрету. Лайали хранила в шкатулке письма старшего сына, приходившие в первые годы. Писала ответные, со слезами просила вернуться.
Пока однажды послания не перестали приходить. И письма Лайали или исчезали в неизвестности, или возвращались обратно нераспечатанные.
Мартен искал сына, долго, тщательно, оберегая, лелея надежду, что его мальчик не сгинул навеки подобно многим другим странникам, уходившим в неисследованные, дикие наполовину земли, но следы Андреса словно затерялись среди маленьких северных королевств и бесчисленных островов вместе с прайдом снежных барсов.
Даррен же, возмужав, принял наследство старшего брата. Мать Мартена, после смерти мужа продавшая остатки земли в Афаллии и переехавшая к сыну в Феоссию, признала и назвала внука наследником — так порою, если возникала нужда, поступали двуликие, и отсутствие прямой кровной связи не имело обычного для людей значения. Род Ориони не продолжился, но возродился, словно огненный феникс из старых сказок, начал новую жизнь на новом месте. Даррен приобрел землю близ столицы Феоссии, построил дом, женился на добродетельной молодой леди из семьи знатной, но все же не настолько высокого рода, чтобы глава ее возражал против брака дочери с лордом из ниоткуда. Ныне Даррен богат, уважаем и принят в аристократических кругах Феоссии, он смог подняться, смог добиться многого и обеспечить будущее рода, у него есть дети и даже внуки, что собрались сейчас в доме на опушке леса, в небольшой спальне с распахнутыми настежь окнами, чтобы попрощаться с матерью, бабушкой и прабабушкой, проводить ее в последний путь.
— Нет, любимая, к сожалению, нет.
И не будет уже никогда.
Теперь, столько лет спустя, Мартену придется признать горькую истину эту.
Принять.
Смириться.
Лайали вздохнула слабо, глядя на мужа — и будто бы сквозь него, видя то, что не дано видеть ему, иное время, иной мир. В последние месяцы взгляд ее все чаще задерживался там, не в воспоминаниях о прошлом, как обычно бывало у пожилых, но в картинах неведомого будущего.
— Иногда во сне я снова танцую с вами… то с Джеймсом, то с тобой… С Джеймсом на балу в красивом дворце, среди множества нарядных пар… и вижу огонь в его глазах. А с тобой — в странном месте, среди странно одетых людей в масках, под странную музыку… но я с тобой, а остальное неважно. Ты и теплый, и холодный, и такой родной… мой. Только я смотрю на вас и… одновременно и узнаю, и не узнаю. Это вы и словно не вы… Удивительно, правда?
— Правда.
— А однажды я видела Эллину, — робкая улыбка распустилась на губах бледным отражением прежней безмятежной улыбки. — Я уже и забыла, какая она красивая.
— Я напишу ей.
Весть о внезапной и скоропостижной гибели Изабеллы добралась до Верде спустя неделю после последней ее встречи с Лайали в саду дворца герцога. Лихорадка, бедная принцесса сгорела за несколько дней, и никто не сумел помочь ей — ни лучшие лекари королевства, ни целители, ни молитвы. Наследник престола безутешен, королевская семья и страна в положенном трауре, неуверенном, осторожном, братство в растерянности.
Действительно ли Изабелла умерла тогда?
Мартен сомневался. Однако разыскать Изабеллу не пытался. Свое она, хитрая, изворотливая змеиная дочь, получила, а то, как сложится жизнь несостоявшейся королевы после, не дело Мартена. И чем меньше ниточек будет связывать его семью с королевской, чем меньше прошлое станет тянуть их назад, тем лучше.
Александр погиб через год, не оставив никаких наследников, даже незаконных, — нечастный случай, как говорили, — и в истинности смерти молодого принца сомневаться уже не приходилось. Вопреки тяжелым потерям и горю, Георг Восьмой правил страной еще долгих шестнадцать лет, прежде чем на смертном одре назвал преемника, дабы не порождать новых раздоров и кровопролитий в королевстве в тревожные времена. На трон Афаллии взошел юный Эдуард, сын дочери Георга Элеоноры Атрийской, и объединил Атрию с Афаллией. Всему континенту известно, что объединение мало порадовало жителей Атрии, и по сей день не все было спокойно ни в ней, ни в Афаллии.
— Но я все чаще вижу себя в стеклянной клетке, — улыбка растаяла вешним снегом, Лайали нахмурилась. — Она тесная, душная и в ней есть другие узники, едва одетые и измученные, как и я. Мы вынуждены часами стоять там, пока по ту сторону стекла ходят люди, смотрят на нас, показывают пальцем, словно мы звери, выставленные в клетке на потеху толпе. Там так жарко… мне кажется, я умру в ней от духоты, страха и безысходности. Но я знаю, ты придешь за мной… найдешь меня, как обещал когда-то… помнишь?
— Помню, — Мартен взял руку Лайали в свою, осторожно, совсем чуть-чуть сжал хрупкие, будто фарфоровые пальцы, склонился к самому лицу.
— Только это меня поддерживает, Мартен, в том ужасном месте… Я верю тебе… всегда буду верить…
— Я найду тебя, Лайали.
— Я буду ждать, любимый… вас обоих…
Последний вздох коснулся губ Мартена, ресницы опустились крыльями бабочки, и оборотень поцеловал жену, поднял голову, осознавая остро — в этот момент огонь его сердца угас.
«Госпоже Эллине Элери,
Эйнополис, Гаалия
Она ушла за грань тихо, без страданий, в окружении семьи. Тело ее похоронено, как она и желала, рядом с Джеймсом — и вместе с моим сердцем. Даррен настаивает, чтобы я, подобно моей матери после смерти моего отца, переехал к нему и его супруге в столицу Феоссии и жил с ними, пока не придет мой час отправиться в последний путь, но я отказался. Я не человек, я могу прожить еще пятнадцать-двадцать лет… в пустоте, без двоих самых любимых людей рядом, в мире, где все напоминает о них. Я люблю и сына, и внуков, и маленьких правнуков, однако они уже достаточно служили нашим утешением в старости. Я завещаю наш дом и все имущество Даррену, включая ее картины. Он сумеет позаботиться о ее наследии, чтобы оно не было забыто для наших потомков. Когда придет срок, я прослежу, чтобы на месте ее упокоения возвели памятник, а после, почтив память их обоих, отправлюсь в свое последнее путешествие, в конце которого обрету покой в объятиях праматери. В ласковых руках нашей прародительницы я буду ждать часа, когда смогу вернуться и выполнить данное Лайали обещание.
Лорд Мартен Ориони,
Тишская провинция, Феоссия».