Когда обрывается лента
– Не представляю, мистер Харди. Возможно, полицейские забрали эти деньги. Вы же знаете, как это бывает.
– Сказать вам, что я думаю? После того как я уехал, вы вошли в домик, убили ее и украли эти деньги. Эта теория подойдет Тереллу?
– Пожалуй, – улыбнулся Хенекей. – У меня могут быть неприятности, но я полагаю, у вас будет их гораздо больше. Я на это пойду. Ну, так как же?
Харди задумался, почесал лоб и пожал плечами.
– О'кей... Вы подлец... Сколько?
Хенекей сунул пистолет в задний карман брюк и дал отдых своим пальцам.
– Признаюсь, я тоже попал в неприятное положение, мистер Харди. И хочу уехать отсюда навсегда.
– Сколько? – прошипел Харди.
– Пять тысяч. Вы получите конверт, и я исчезну навсегда.
Харди достал сигарету.
– О'кей, – наконец сказал он. – Достаньте конверт, и я завтра утром привезу вам деньги.
– Только приезжайте один, – подчеркнул Хенекей. – Мы встретимся здесь, в конторе. До этого мне надо кое-что сделать, мой банк проинструктирован...
– Вы уже говорили это... Я знаю, когда мне нужно платить, а когда не нужно. Вы получите эти деньги, но потом отправляйтесь отсюда, и побыстрее. Если попадетесь на глаза Джеку Смиту, я вам ничего не гарантирую.
Хенекей вынул из кармана пистолет и положил на стол.
– Только, к вашему сведению, мистер Харди, – в отношении Джека я тоже ничего не могу гарантировать.
Харди пристально посмотрел на него и встал.
– Итак, увидимся завтра в одиннадцать. И не воображайте, что вам удастся еще что-либо у меня вытянуть. Пять грандов – и ничего больше.
– Мне нужны только подъемные, – ответил Хенекей, облегченно вздыхая. – Во второй раз мы уже не встретимся.
Харди вышел из конторы, подошел к освещенной стоянке, сел в свою машину и уехал.
Из репродукторов на деревьях звучала музыка. Гирлянды разноцветных лампочек на ветках деревьев создавали иллюзию веселья.
Хенекей смотрел вслед Харди, тяжело дыша и держа руку на пистолете.
Харди свернул на поляну, где его ожидали Джек и Мо.
– Вымогательство, – равнодушно проговорил он и раскурил в темноте остатки своей сигареты. – Он знает обо мне достаточно, чтобы лет на десять упрятать меня в тюрьму. Теперь настала его очередь. Правда, парень утверждает, что доказательство хранится в сейфе банка с указанием передать его в полицию, если с ним что-то случится. Но это только блеф. Вы должны вдвоем отправиться к нему и забрать эти материалы. Это очень важно... Я плачу тысячу долларов.
Мо довольно усмехнулся и потер руки.
– Целую вечность никого как следует не обрабатывал! Это доставит мне огромное удовольствие, мистер Харди.
Харди посмотрел на Джека, растянувшегося на траве.
– Мы это провернем, – ответил тот. – А что с ним делать потом, когда мы получим от него доказательства?
– Его нужно убрать с дороги.
– Мо давно уже хочет иметь другую машину... А откуда мне взять такие деньги? Если бы вы дали нам две тысячи, мы бы чистенько провернули все это дело.
– Ну хорошо, я дам вам две тысячи, – не колеблясь, ответил Харди, – но имейте в виду, у него есть оружие.
Мо поднялся, протянул худую черную руку и помог Джеку подняться.
– Давайте подождем, пока лавочка закроется, – предложил Харди. – И нужно найти место, где он ночует. Там вы и подождете его. Я буду находиться здесь. И не забывайте, что он вооружен. – Его сообщники отправились было в путь, но Харди вернул их: – Он забрал у Парнелл пять тысяч, и я хочу вернуть эти деньги.
В начале второго ночи большая часть домиков уже погрузилась во тьму. Хенекей выключил световую рекламу, запер свою контору и вышел. Вечер был теплый. Идя домой, он осторожно озирался кругом, хотя и был уверен, что нагнал на Харди страху. Несколько человек еще сидели перед своими домиками, докуривая последние сигареты. Хенекей знал их, и это придало ему смелости. Он не спеша шел по дорожке, останавливаясь то тут, то там, чтобы перекинуться с отдыхающими парой слов. Затем подошел к своему домику.
Ночь была душной, и он был слишком возбужден, чтобы сразу уснуть. Хенекей сел в кресло и закурил сигарету. Итак, скоро он станет обладателем десяти тысяч долларов: пять тысяч он взял у Парнелл, и еще пять тысяч ему привезет Харди. С такими деньгами можно укрыться в Нью-Йорке. Пришло время сматываться из Майами...
Следующие полчаса Хенекей пытался представить себе, чем будет заниматься в Нью-Йорке, но он не умел строить планы и решил пока это отложить.
Он взглянул на часы: 2.20. Уже все домики погрузились в темноту... Пора ложиться спать. Харди уже, наверно, давно в Майами, так что опасаться нечего...
Хенекей встал, открыл дверь и вошел в темную душную комнату. Не успел он протянуть руку к выключателю, как чья-то сильная, пахнущая одеколоном рука зажала ему рот... Потом ему показалось, будто лошадь лягнула его в живот...
На полу ванной комнаты Мо нашел привинченную кафельную плитку. Он вынул ее, опустил руку в образовавшуюся щель и вытащил из тайника запечатанный конверт. Потом он еще раз полез туда и вытащил толстую пачку банкнот. Поставил плитку на место и вытер вспотевший лоб.
Джек, развалясь в кресле, ждал, когда он вернется в комнату. Хенекей лежал на софе и чуть слышно стонал: из-за кляпа во рту он почти не мог дышать.
– Ну, что ты нашел, беби? – поинтересовался Джек.
Мо протянул ему конверт и деньги. Оба посмотрели на свою жертву, потом обменялись взглядами.
– Отдай мистеру Харди и спроси, это ли он хотел найти, – сказал Джек.
Он вынул из кармана горсть конфет и бросил их в свой маленький влажный рот.
Мо скрылся в темноте и быстрыми шагами подошел к Харди, сидевшему в своей машине.
– Господи! – прошипел Харди. – Сколько вы еще будете возиться! Уже утро!..
Лицо Мо искривилось в мрачной усмешке.
– Парень оказался очень упрямым, он долго не хотел говорить. Это вы желали получить, мистер Харди?
Тот взял конверт и деньги. Распечатав конверт, бегло просмотрел его содержимое.
– Да.
Харди вылез из машины, достал зажигалку и поджег бумаги. Наблюдая, как они горят, он поинтересовался:
– А что с Хенекеем?
– Он чувствует себя неважно и очень огорчен. Но сейчас я вернусь, и мы сделаем его снова счастливым...
Харди внезапно почувствовал удушье. Парни до сих пор не совершили ни одного убийства. Они вели себя как дрессированные звери: делали только то, что им приказывали.
Харди задумался и решил, что не сможет жить спокойно, если Хенекей останется в живых.
– Черт возьми, чего ты лыбишься, как обезьяна. Быстро возвращайся к Джеку!
Мо, крутнувшись на месте, исчез в темноте.
Было еще раннее утро, но Хомер Хейр уже сидел за своим письменным столом. Набрав номер отеля «Испанский залив», он попросил к телефону детектива Тресса.
– Мне нужно поговорить с миссис Бэрнетт наедине, – прошептал он. – Она вряд ли меня примет, увидев мою визитку. Как бы это организовать?
– Можешь встретиться с ней на пляже, – ответил Тресс, немного подумав. – Она там бывает каждое утро, с десяти до двенадцати. Если ты придешь к десяти часам, то увидишь ее. А зачем она тебе понадобилась?
– Я буду там в начале одиннадцатого, – Хейр повесил трубку.
Он подошел к сейфу, открыл его и достал из него золотую зажигалку и пиджак Криса. Зажигалку сунул в карман, а пиджак положил на стол и вызвал Луциллу. Та вошла и вопросительно посмотрела на отца.
– Упакуй мне это.
Луцилла посмотрела на пиджак, затем недоверчиво уставилась на отца.
– Ты представляешь себе, что может получиться из твоей затеи? Мне это очень не нравится. По тому, что я знаю из газет, этот Трэверс, кажется, очень твердый парень.
Хейр только улыбнулся.
– Не беспокойся, сначала я поговорю только с его дочерью. Если кто и сможет убедить его расстаться с миллионом, так это она.
Луцилла неуверенно пожала плечами.