Карты, золото, меч (СИ)

— Какая красота! — увлеченно воскликнул старик и перешел к одному из рисунков, изображающий некое нагромождение фигур с глазами и руками. — Надо же! Ваш дядя, оказывается, был ценителем живописи. Это достаточно новый стиль, стремительно набирающий популярность в светских кругах — неогеометрохудизм. 
— Скажите капитан, — протянул Ивейн, с безысходностью оглядываясь вокруг. — А сколько лет назад умер наш дядя?
— Не так давно. Чуть больше недели назад.
— То есть он в этом доме еще и жил? — спросил Гилберт, переходя от картины в стиле неогеометрохудизма к монструозному натюрморту с нагромождением каких-то щупалец. — А ваш дядя был человек весьма неприхотливый. Но вы лучше посмотрите, как умело художник смог выразить…
— Канцлер ждет наверху, — перебил его Ричард.
Поднявшись на второй этаж, они в на удивление чистое (естественно, по сравнению с тем, что они видели внизу) и просторное помещение, освещаемое несколькими светильниками. В центре комнаты стоял добротный круглый стол, за которым находился худощавый старик в больших овальных очках с тонкой серебряной оправой на крючковатом носе. Нисколечко не обратив внимание на вошедших, он что-то считал на небольших деревянных счетах, быстро щелкая костяшками. Облачением ему служила рубаха с жабо, расшитый золотой нитью жилет, сюртук из коричневого шелка и красная мантия. 
Напротив него сидел молодой юноша, с безучастным видом смотрящий в окно, двумя руками придерживая на коленях большую кожаную сумку. Одет он был в белую сорочку с накинутым поверх длинным черным камзолом и такого же цвета бриджи, едва доходящие до колен. Ричард прокашлялся — старик, спрятав счеты, подскочил к Артуру и затряс его руку. 
— О, наконец-то! А мы вас уже заждались! Как я понимаю, вы — Артур? А вы — Ивейн? Очень приятно. Меня зовут Рональд Гридер, я — канцлер нашего чудесного города. А вы, простите…
— Гилберт, курьер, очень приятно познакомиться с вами, господин кан…
Даже не дав тому закончить, Гридер вновь повернулся к Артуру, состряпав страдальческую мину.
— Очень, очень жаль вашего дядю, — канцлер достал из кармана сюртука шелковый платочек и промокнул им сухие глаза. — Погибнуть в самом расцвете сил, какая трагедия! Сочувствую вашей утрате.
В ответ Артур слегка поклонился, церемонно поблагодарив канцлера за его слова. Пока Артур расшаркивался с канцлером, Ивейн искоса разглядывал парня сидящего за столом. С тех пор как они вошли, на его лице не дрогнул ни один мускул, а выпученные глаза, которыми он, практически не моргая, буравил Артура и Ивейна, придавали ему схожесть с гигантской лягушкой, случайно выползшей из болота и напялившей костюм. Гридер пригласил их за стол — и тут Ивейну показалось, что он слегка кивнул стоящему позади него капитану стражи, однако не успел он это обдумать, как канцлер затараторил:
— Хочу представить вам господина Робберна, — при упоминании своего имени парень, сидящий за столом, несколько раз быстро моргнул, видимо, изобразив тем самым приветствие, — он представляет здесь интересы главного банка Распутья. Все официальные сделки, связанные с финансами, проводятся только через него, — парень с рыбьими глазами поджал губы, будто бы они посмели усомниться в словах Гридера. — Итак, предлагаю перейти к сути дела. Господин Артур и господин Ивейн, согласны ли вы вступить в права наследования… так, тут ничего важного… выполнить последнюю волю вашего усопшего дяди Вильгельма... опять пустые формальности... как единственные наследники… снова отступление… и получить все его имущество: двухэтажный особняк, в котором мы, собственно, сейчас находимся, лавку часовых механизмов и прочее и прочее?
Ивейн хотел было уточнить насчет «прочего и прочего» но Артур, опередив его, уже подошел к столу. Взяв в руки перо, любезно предоставленное канцлером, он макнул его в стоящую на столе чернильницу и широким росчерком поставил на бумагу свое имя. Закончив, он протянул перо Ивейну. Тот немного замялся, но все же последовал примеру брата, однако не успел он дописать последнюю букву, как в комнату ворвалось несколько стражников во главе с Ричардом. Если раньше Ивейн только подозревал, что вокруг них творится что-то неладное, то теперь он был полностью в этом уверен. 
 
— Что тут происходит? — с удивлением спросил Артур, оглянувшись на вошедшую стражу. 
— Господин Артур и господин Ивейн, вы обвиняетесь в неуплате долгов главному банку Распутья, — произнес Ричард, подтягивая пояс. — А так как в Распутье это весьма серьезное преступление, мы вынуждены вас задержать. 
— Эй, что!? Мы не брали ни у кого в дол! — возмутился Ивейн. — Да мы в городе пробыли меньше часа! Вы сами это знаете!
— Вы — нет. Ваш дядя — да, — нарушил молчание Робберн; голос у него оказался столь безжизненным, что просто веял холодом. — Незадолго до смерти Вильгельм взял у нас несколько крупных займов, а все официальные задолженности идут под графой «прочее и прочее». Подписав бумагу, вы и ваш брат официально вступили в права наследования, так что теперь все имущество вашего дяди, включая долги, переходит к вам.
— Как? Вы не знали?! Я думал вы в курсе местных законов! — заломил руки канцлер и обратился к парню. — Господин Робберн! Может быть, вы сможете решить вопрос с этими приятными юношами не доходя до крайностей? Ну, посмотрите — разве они похожи на преступников!
— Лицо признанное должником главного банка Распутья может погасить свои долги добровольно при первом официальном запросе и в этом случае с лица признанного должником главного банка Распутья снимается ответственность и пеня за уклонение от уплаты долгов в указанное договором время, — на одном выдохе без единой паузы пробубнил Робберн, будто зачитывая по бумаге.
— Хорошо, и сколько был должен наш дядя? — тяжело вздохнул Ивейн, немного успокоившись. Он прикинул, что дом — пускай и захудалый — вполне можно продать, да и еще им досталась какая-то лавка, о которой упомянул канцлер. Должна же она чего-то да стоить. На крайний случай, они могут затянуть пояса и занять немного денег, заложив трактир — конечно, Артуру придется опять уехать на заработки, а Ивейн не вылезет из расчетов до конца года, но все же это лучше, чем сидеть за решеткой.
— Ваш долг перед главным банком Распутья составляет… — Робберн озвучил цифры.
У Ивейна потемнело в глазах, Артур громко сглотнул и даже Гилберт, которого долги их двоюродного дяди никоим образом не касались, потрясенно присвистнул. Это конец. Подобную сумму они не соберут даже продав все, что можно, включая самих себя на опыты какому-нибудь сумасшедшему алхимику. Тем временем, Ричард отдал приказ — и блюстители закона бесцеремонно потащили Ивейна и Артура на выход, под причитания Гридера и ругань Гилберта.
  
Глава 3
 
Сколько нужно троллей, чтобы приколотить доску? Двое — один держит гвоздь, а второй бьет тебя о него головой за плохие шутки. 
Неизвестный гремлин о своем горьком опыте 
Мысли Ивейна прервал громкий топот, чье-то сопение и стук открывшегося окошка. Вскочив с каменной плиты (и при этом опять пребольно ударившись головой о потолок), он присел на корточки и заглянул в узенькое отверстие, безуспешно пытаясь разглядеть стражника, стоявшего по ту сторону двери.
— Послушай, приятель… — начал, было, Ивейн.
— Мне нельзя с тобой разговаривать, — услышал он знакомый писклявый голос. — Приказ капитана.
— Хью, это ты? — спросил Ивейн, радуясь тому, что ему впервые за трое суток ему кто-то да ответил. Он пытался поговорить с каждым тюремщиком, разносившим пищу по камерам, но все его попросту игнорировали. А один особо неразговорчивый страж даже пообещал открыть дверь камеры и надеть Ивейну на голову его скудный ужин, если тот не заткнется.
После недолгого молчания, парень за дверью шмыгнул носом и произнес:
— А как ты догадался?
— Знаешь, если несколько дней провести в полной темноте, можно научиться видеть сквозь стены, — горько усмехнулся Ивейн.