Гром над городом (СИ)
Авита невольно глянула на торчащую из рамы острую железку.
– А что тебе в театре-то надо? – спросил Ларш.
– Я для Милесты нарисовала красивый наряд принцессы. То платье, что ей в театре выдали для роли, слишком простое, Милеста чуть не плакала. А расшить его лентами – будет прелесть что такое. Мы с нею хотели вечером этим заняться.
– Тогда поторопись. Сегодня актеры не будут торчать в театре допоздна. Всё запрут и разойдутся. Сцена-то проломлена.
– Как – проломлена? – ахнула Авита.
Сверчок навострил уши. Как и всякий аршмирец, он живо интересовался всем, что связано с театром.
– От ветхости проломилась прямо у Бариллы под ногами. Но дядя... то есть Хранитель... обещал, что завтра с утра будут плотники.
– Тогда побегу, перехвачу Милесту. Может, мы у нее дома портняжничать будем. Или у меня.
Все вышли в коридор. Ларш снял с пояса связку ключей.
– Как мне эта ваза надоела! – вздохнул он. – Боюсь, что вдруг выйду и забуду запереть дверь. И кто-нибудь это сокровище сопрет.
– Сопрет? Такую здоровенную? В Доме Стражи? – усомнилась Авита.
– Это Аршмир, – объяснил Гижер. – Аршмирцы и не то могут. Видела над входом во дворец Хранителя всадника на вздыбленном коне?
– Видела. Отличная статуя.
– Во. Сам конь стоит на козырьке, над входом. А передние копыта – в воздухе, над входящими. А на копытах – подковы из ярко надраенной меди. Так и сверкают...
– Кто-то пустил слух, – подхватил Даххи, – что Хранитель для пущей важности велел сделать подковы из золота. Угадай, долго ли медяшки продержались на копытах?
– Не может быть! – воскликнула Авита.
– Украли, – подтвердил Ларш. – А здесь даже не дворец...
Он яростно хлопнул дверью.
Раздался нехороший хруст.
Дверь покосилась, просела боком. Нижний ее угол соскользнул с высокого порога. Из косяка сиротливо торчала верхняя петля, расставшаяся с дверью. Засов, на котором болтался не запертый еще замок, треснул пополам.
В наступившей тишине громко присвистнул Кудни из седьмого десятка, подошедший из любопытства.
– Ничего себе, – ошеломленно протянул Ларш. – Это же до утра не починить... Кому-то придется здесь ночевать, так?
Под прицельным взглядом десятника стражники шагнули назад.
– А пускай Авита дверь запрет, – смекнул Алки.
– И правда! – вскинулся Ларш. – Авита, выручай!
– Вообще-то мне платят не за это... – протянула девушка.
– Авита, – назидательно сказал десятник, – кто спорит с начальством, не только усложняет себе жизнь, но и продлевает свои посмертные мучения в Бездне. Это не я сказал, а великий мудрец Санфир.
– Вот пусть бы Санфир дверь и запирал, – негромко пробормотала Авита. Присела у двери, провела ладонью вдоль порога. – Отойди, командир, не мешай.
– Что она делает? – шепотом спросил Сверчок у Кудни.
– Колдует, – шепотом ответил тот.
Сверчок вздрогнул, отступил за спины стражников. Он с детства знал, что магия Детей Кланов – благая и чистая, а все прочие, кто творит чары, – опасные Ночные Колдуны, от которых лучше держаться подальше.
Девушка обвела ладонью весь дверной косяк.
– Всё, – сказала она, – теперь сюда никто не войдет, пока я утром не приду.
Любопытство оказалось сильнее страха, Сверчок не удержался:
– Ой, можно, я попробую?
Все засмеялись – добродушно, не обидно. А десятник кивнул:
– Валяй.
Дверь едва держалась на уцелевшей петле. Казалось, тронь ее – и рухнет.
Сверчок осторожно потянул ручку. Дверь не шевельнулась. Дернул смелее, затем – со всей силы. Дверь не поддалась.
– Вот так, – сказала Авита. – Ладно, я побегу, а то разминусь с Милестой.
И заспешила прочь по коридору, едва не столкнувшись с идущим навстречу Фагримом.
– Командир, – азартно заговорил врач, подойдя поближе, – У меня идея. Помнишь обрывок текста на наррабанском языке? Я вспомнил! Мы же можем кое-что узнать о том, кто его писал! Мой учитель наррабанского языка рассказывал, что жители Нарра-до пишут немного не так, как прочие наррабанцы. Буква «тхи» у них с двойной черточкой, так уж принято, и другие различия есть. Давай сейчас посмотрим!
– Поздно, – отозвался Ларш. – Я оставил бумагу в кабинете, в книге. А дверь... сам глянь!
– Ого! – оценил Фагрим размеры катастрофы. – А заперла дверь наша «лиса-чародейка», да?
– Точно.
– Жаль, но что уж поделать... Отложим до завтра.
3 (1)
3
Утро тридцать девятого дня Цветущего месяца
Утром Сверчок позавтракал разогретой вчерашней похлебкой (отличной, с курятиной, ну и жизнь пошла!) и ринулся было бегом в Дом Стражи – не опоздать бы посмотреть, как Авита будет снимать с двери чары! Но почти у самой калитки его перехватил Аштвер и сказал:
– Передай десятнику: я поймал занятный слух. Гвоздодер повидался со своим дружком Звонарем. Спьяну Гвоздодер проболтался: мол, ему Вьямра пообещала такой уютный уголок, где знай живи и не бойся стражи. А когда про него, про Гвоздодера, забудут и «крабы», и «лисы», можно будет выползти наружу. А Звонарь ответил: мол, не тебе одному она такое посулила... Я бы сам зашел в Дом Стражи и это рассказал, да жену не хочу сердить.
* * *
Возле перекошенной двери столпились стражники. Ждали Авиту. Единственная женщина в страже частенько позволяла себе опоздания, но даже грозный Джанхашар ни разу не разнес ее за это: художница, что с нее взять!
До ее появления Сверчок успел негромко передать десятнику сообщение Аштвера.
Ларш выслушал внимательно, хотел что-то сказать... но тут заявился Вишур, старый слуга командира стражи. Вишур считал себя вторым человеком в страже после Джанхашара, постоянно придирался к парням, делал им выволочки. Особенно зорко следило, не притаскивают ли они в Дом Стражи фляги с пивом или с чем покрепче. Десятников от прочих не отличал (делая исключение только для Сына Клана). Никто не рисковал прикрикнуть на вредного деда: нажалуется Джанхашару!
Вот сейчас он страдальческим взором окинул сломанную дверь и заныл: мол, некоторые калечат казенное добро... а он, Вишур, из-за поганого колдовства не смог вечером войти и подмести комнату...
Ларш не спросил, как старый ворчун попал бы в запертый кабинет. Как и все, он знал: командир доверяет ключи вредному, но действительно честному деду. Пропустив мимо ушей воркотню, Ларш сказал:
– Старина, ты-то мне и нужен. Живо ступай за плотником – и чтоб эта демонская дверь уже сегодня нормально запиралась!
Другому десятнику дед нашел бы что ответить. Но Спруту не нахамишь. Вишур повернулся и ушел за плотником.
А тут, словно ясное солнышко, соизволила явиться Авита. Небрежно со всеми поздоровалась, легонько провела по косяку ладошкой... и с визгом отскочила в сторону: дверь, освобожденная от чар, завалилась в коридор.
Мужчины успели подхватить дверь, прислонили к стене.
Ларш сердито распорядился:
– «Лисы» – ко мне в кабинет, только вазу не разбейте! «Крабы» – брысь по своим делам, а то устроили тут бесплатный цирк... Даххи, что ты говорил про наррабанские буквы?
Он подошел к столу, раскрыл книгу...
– Погодите, а клочок-то где?
«Лисы» удивленно смотрели, как их десятник тщательно, страницу за страницей, перелистывает книгу.
– Да что ж такое? Может, я его не в книгу сунул, а еще куда-то?
– Нет, командир, – робко подал голос Сверчок. – Я запомнил. Ты положил его на ту страницу, где рисунок. Змея такая, с широкой-широкой шеей.
– Кобра с капюшоном, – кивнул Фагрим. – Командир, мы ведь уже убедились, что у парнишки хорошая память.
– А сквозняком выдуть не могло? – предположил Гижер.
– Тут обложка тяжелая, – вздохнул Ларш. – Но поищите, только вазу не разбейте.
Короткие, но тщательные поиски не увенчались успехом.
– А дверь-то была под чарами, – задумчиво протянул Гижер.