Гром над городом (СИ)

– Вот и я про то же. Если моя птичка не сфальшивила, то Гвоздодер сорвался с цепи.
– И сразу – обратно в Аршмир? Вот дурень дурной! Других городов, что ли, не нашлось в Великом Грайане? – изумился Даххи.
– Дурень или не дурень, а помнишь тот сломанный замок на Нешумной улице? Алки тогда еще сказал: «Прямо работа Гвоздодера!»
– Верно, – кивнул Алки. – Прямо как будто он сам рядышком на стене расписался, до того приметно «разговорил немого»!
– Вот-вот. Так что зайди, Гижер, в «Плясунью-селедку». Да еще и у Аштвера поинтересуйся, не слышал ли он чего...
  
1 (4)
 
* * *
– Не желаю быть королевой! – твердо сказала изящная златовласая красавица. – И не умоляйте. Не буду.
Отречение от трона не произвело большого впечатленья на присутствующих.
Осанистый седой мужчина с резкими, орлиными чертами лица ответил, как отрезал:
– Нет, Джале́на, принцессой тебе не бывать! Хочешь – будешь королевой, не хочешь – бери опахало и становись у трона, прислужницы нам тоже нужны.
– Да? – издевательски вопросила женщина. – И кто же тогда наденет корону? Бари́лла? Не дождетесь. Она тоже не захочет быть матерью взрослой принцессы. Раушарни, да посмотри на меня! Посмотри! Неужели я дозрела до роли почтенной матроны? Ты мне еще горб нацепи! И определи в злобные старые колдуньи!
– Барилла скажет то же самое... – вздохнул толстый, румяный комик Пузо.
Раушарни Огненный Голос, главный актер аршмирского театра, управляющий им на деньги Хранителя города, озадаченно потер лоб. Он хорошо знал упрямый и капризный характер первых актрис, их хищную манеру делить роли. И понимал, что спектакль, может, и не на грани срыва, но все же некоторая опасность ему угрожает.
– Когда ты отдал роль принцессы Миле́сте, – подпустила слезу в голос Джалена, – я кротко промолчала. Кто я такая, чтобы спорить с великим Раушарни? Но ты хочешь, чтобы я сыграла ее мать! Сколько ей лет? Сорок? Больше?
Когда прозвучали слова «я кротко промолчала», комик Пузо насмешливо хмыкнул.
Раушарни поднялся из-за стола, стоявшего прямо на сцене, и рявкнул за кулисы:
– А ну, Мирвика сюда!
Почти сразу на сцену вылетел вихрастый юноша с метлой в руке.
– Раушарни, – заговорил он горячо, – если ты про то, что я за ламповым маслом еще не сбегал, так не до того было, клянусь Безликими! Тут Заре́нги прятался от своего квартирного хозяина, этот гад в театр явился долг требовать. А я хозяину мозги в узел завязывал, чего только не бренчал – тот, бедняга, забыл, зачем в театр явился. А то! Он уже ушел, только натоптал в коридоре, я хотел подмести, а потом сразу за ламповым маслом...
– Мирвик, – кротко сказал Раушарни, – мне-то незачем мозги в узел завязывать. Положи метлу и слушай.
Мирвик, театральный слуга, поэт и актер на маленькие роли, охотно положил метлу.
– Джалена играет королеву. Но не хочет быть госпожой солидного возраста. Нужен небольшой монолог о том, что королева – вторая жена и мачеха принцессы. Сумеешь?
– А то! – гордо откликнулся Мирвик.
Он сосредоточился, помолчал, глядя мимо Раушарни, и негромко произнес:
Пусть не носила я тебя под сердцем, 
Ты все же дорога́ мне, как родная. 
Что значит «мачеха»? Чужое слово! 
Пусть матерью твоей назваться мне 
Мешает то, что я немногим старше – 
Ну что ж, я буду старшею сестрой 
И от житейских бурь тебя укрою... 
– Ну, хоть что-то, – вздохнула Джалена. – А нельзя указать, что мы ровесницы?
– Так, мое терпенье лопнуло! – пророкотал Раушарни. – Мирвик, сходи за Бариллой. Пусть учит роль королевы. А Джалена у нас станет дочерью опального вельможи. Будет проклинать злосчастную судьбу. Это в любом возрасте можно.
– Это где девять строк, что ли? – взвилась Джалена. – Лучше сразу укладывайте меня на погребальный костер!.. Мирвик, пошли! Продиктуешь мне этот кусочек, где «не носила я тебя под сердцем».
 
– Мирвик, подожди, ты мне нужен! – ворвалась на сцену осанистая женщина с длинными черными волосами. – Раушарни, хорошо, что я тебя застала. Хоть ты и не дал мне корону, но я на тебя не в обиде...
– Еще бы ты была в обиде, Барилла, – поднял бровь великий актер. – Забыла, что ты пыталась устроить в прошлом году? Змея всегда змеею остается, хоть и меняет кожу каждый год. Хоть изумрудом спинка отливает, хоть серебром скользит узор изящный, но в жале неизменно прежний яд!
Барилла на миг смутилась. Цитатой из давней роли Раушарни напомнил ей прошлогоднюю попытку его отравить. Но тут же актриса взяла себя в руки и продолжила страстно:
– Я довольна ролью, которую ты мне дал! Это яркая, красивая роль, и я ее сыграю так, что все наши жалкие гусыни обзавидуются!
Раздался грохот. Все оглянулись на комика, рухнувшего со стула. Упал он с клоунской сноровкой – шумно, эффектно, смешно. Не вставая, возопил:
– Друзья мои, послышалось ли мне? Барилла довольна ролью?! Раушарни, выгляни за дверь: может, по улицам медведи ходят? Или луна с солнцем рядышком на небе стоят? Или бежит казначей Хранителя, несет нам, актерам, тройное жалованье?
Джалена захихикала.
Раушарни согнал с лица улыбку, спросил строго:
– Пузо, кончай дурачиться. Барилла, если ты довольна ролью, то в чем дело? Иди и учи ее.
– Все девять строк, – негромко подсказала Джалена.
Барилла покосилась на нее, но слова свои адресовала Раушарни:
– Так и я про девять строк! Подумай, это же потрясающая сцена! Я выйду бледная, с горящими глазами... я поведаю о том, как чудовищно поступили с моим несчастным отцом за его честность, за преданность королю...
Глаза женщины распахнулись, взор стал безумным, вытянутая вперед красивая рука задрожала.
– А хорошо, – тихо сказал комик, поднимаясь на ноги.
– Вот так и на сцене выдай, – кивнул Раушарни.
– Я-то выдам, – быстро вернув себе обычный (только раздраженный) вид, сказала актриса. – Но когда выдавать-то? Произнесла девять строк – и стражники выволакивают меня из тронного зала... Пусть Мирвик допишет мой монолог, чтоб подлиннее был.
– А стражники будут стоять столбами и слушать, как ты без передышки клянешь правителя? – поинтересовалась Джалена.
Барилла метнула на нее злой взгляд:
– Когда я начну монолог, и стражники, и зрители забудут о времени.
– Но я-то не забуду о времени! – перебил ее Раушарни. – Прикажешь до рассвета спектакль затянуть со всеми вставками?
– Зачем – до рассвета? – не растерялась Барилла. – Немножко подсократить роль королевы. Она все равно просто кукла на троне.
– Кукла? – взвилась Джалена. – Да твою истеричку убрать – вообще никто не заметит! И чего это ты моей ролью распоряжаешься?
– О, Мирвик! – взлетел над сценой нежный голосок. – А я тебя ищу, ищу...
Из-за кулис шагнула третья девушка. Пышные светлые волосы ореолом окружали ее головку, темные глаза смотрели прямо и серьезно.
Барилла и Джалена разом замолчали: явилась их общая соперница. Милеста Нежная Лилия, появившись в театре в прошлом году, разом оттеснила на задний план признанных театральных красавиц. Вот и сейчас ей досталась роль, на которую облизывалась каждая актриса из труппы.
– И ты ищешь Мирвика, Милеста? – холодно спросила Барилла. – Текста тебе мало? Что тебе надо дописать? Монолог? Сцену? Может быть, целый акт?
– Я хотела предупредить Мирвика, чтобы он не попадался на глаза Бики, – спокойно ответила Милеста. – Бики опять измыслил какой-то жуткий головной убор. Говорит, такое носили лекари в Огненные Времена, чтобы отпугивать болезни. Он теперь ищет лекаря, то есть Мирвика, чтобы примерить это безобразие. Мирвик, предупреждаю: к моему смертному одру в таком виде даже не подходи! Ты еще рта не успеешь открыть, а зрители уже начнут смеяться!
– А-а, – понимающе кивнула Барилла.