Училка и мажор (СИ)

Меня обдаёт волной жара, когда я вижу прямо под окнами жёлто-чёрную машину и то, что в ней происходит. 
В салоне свет выключен, но света мобильного телефона или навигатора на приборной панели хватает, чтобы я из окна второго этажа смогла рассмотреть, как белокурая голова двигается вверх и вниз над водителем, развалившимся в кресле.
Придурок ты, Радич. Ну какой же ты придурок.
  
16
 
“Спишь, Адамовна?” — приходит сообщение в мессенджере почти в час ночи.
Номер неизвестный, но сомнений в том, кому он принадлежит, у меня, конечно же, нет.
Не отвечаю. Ещё не хватало поощрять его.
“Прочитала)) Ты же в курсе, что я вижу, что ты прочитала?”
В курсе. Но это не значит, что я собираюсь тебе отвечать.
“А я не сплю. О тебе думаю”. И смайлик с текущей слюной, а ещё капли. И причём тут дождь?
А потом прилетает фото, и я отбрасываю телефон подальше, зажмурившись.
Вот же ненормальный. И не боится, что я покажу эти фотки руководству университета.
Нащупываю телефон и снова разблокирую экран. Надо удалить эту похабщину скорее. И как назло смартфон на несколько секунд зависает, вынуждая меня во всей красе рассмотреть крупным планом, как мужские пальцы крепко сжимают через синие боксеры выступающий огромный бугор. 
Как вообще можно догадаться такое прислать девушке? Даже если не учитывать, что я его преподаватель. Ещё бы себя голым прислал. Хотя, о чём это я… Это же Радич. Думаю, он и на такое способен.
И капельки дождя совсем не капельки дождя обозначают, как я наивная сперва подумала.
“Заценила, Адамовна?” — булькает снова.
В итоге я всё же не выдерживаю и отвечаю ему. И потом сразу об этом жалею.
“Ты наглый и пошлый! Мне неприятно! Перестань писать мне”
“Неприятно? Ахаха. Да ладно, детка, я же помню, какая ты горячая стала там, когда я прижался к тебе этим “неприятно” в клубе. Я через колготки пальцами почувствовал, какая ты мокрая была, когда кончила”
Снова отбрасываю телефон подальше и закрываю горящее лицо ледяными руками. Какой кошмар… И что мне теперь с этим делать? Как убедить его отстать? 
“Давай, малышка Ариэль, попытайся снова меня убедить, что это была не ты”
Прочитав последнее сообщение, я выключаю телефон. Если буду его игнорировать, может, всё-таки отстанет?
Но сон не идёт. Ворочаюсь с боку на бок следующие часа два, не меньше. Тело горит как при температуре, и я никак не могу найти удобную позу. Стараюсь не думать, но воспоминания-картинки с той ночи в клубе сами лезут в голову, стоит лишь прикрыть глаза.
Душно. Я сталкиваю одеяло. И… понимаю, что… мокро. Мозг осознаёт, что даже мысли об этом парне губительны для меня, но вот тело будто само по себе. 
Иду в ванную и переодеваюсь в сухое бельё. Злюсь сама на себя. Хочется пощёчин надавать себе, да боюсь Анжелику разбудить.
На следующий день я занимаюсь стиркой и уборкой до обеда, так и не включив телефон. Намерено перебиваю любые мысли о Радиче. Лика весь день валяется с ноутом на диванчике в кухне. Ближе к четырём я сажусь готовиться к лекциям на понедельник, и увлекаюсь работой настолько, что отвлекаюсь лишь в шесть, когда меня будит будильник.
Точно, ужин! Нельзя его пропустить, иначе до утра буду голодная, как волк. Включаю телефон, и тут же первым делом капает сообщение в мессенджере от Радича. Видео. Страшно представить, что он там прислал.
Даже смотреть не стану. Зайду и сразу удалю.
Пальцы становятся слегка влажными, когда открываю сообщение, но на превью видны какие-то канаты. И я, рискнув, включаю его.
“Привет, Адамовна!” — слышится первым делом, но лица Семёна не видно. Кажется, он прикрепил телефон к одежде или на держатель к руке.
Он в клубе скалолазания. Взбирается по скале. Камера поворачивается, показывая, на какой он уже высоте, и у меня буквально дух захватывает. Сколько там? Метров десять? Пятнадцать?
“Как ночь прошла, малыш? Я скуча-а-ал. Хочешь ко мне, детка? Я тут один”
Слышно, как он дышит с усилием, судя по всему, продолжает подъём. И тут в объектив попадает его вторая рука. И в ней я с ужасом вижу бутылку. Какой-то алкоголь. И в этой бутылке уже нет почти половины содержимого.
 
Он пьяный, что ли, полез?
От этого предположения внутри всё леденеет. Сумасшедший! Это же опасно!
А потом вдруг я слышу на видео его негромкий нецензурный вскрик, верёвка странно провисает, видео мельтешит и выключается.
Зависаю с гулко бьющимся в груди сердцем. Он же не… Как-то же прислал видео. Или он снимал эфиром и оно отправилось автоматически? И уже больше часа назад!
Я подскакиваю со стула в растерянности. Что делать? А вдруг он… И он же там один — сам сказал.
Пытаюсь сообразить, что мне делать. Трясущимися руками набираю его номер, но никто не отвечает. Гудки идут и идут. Лучше бы просто было отключено, чем эти безнадёжные гудки!
— Эй, Вась, ты чего? — спрашивает Лика, отрываясь от ноута. — Всё ок?
— Нихрена не ок, Лик. Мне бы где-то номер этого парня… как его… Марка! Друга Радича.
Долго объяснять, почему я в таком смятении, и почему мне нужен номер друга моего студента, но Лика как-то уж особо удивлённой и не выглядит. Скорее озадаченной и немного подозрительной.
— Зачем тебе номер Марка?
Её интонация меня удивляет, но сейчас некогда об этом задумываться.
— Нужно найти Семёна, думаю, с ним может быть не всё хорошо. Но у меня есть только его номер, а он не отвечает, так что…
— У меня есть номер Марка, — неожиданно сообщает Анжелика. — Записывай.
Об этом тоже я подумаю потом, откуда он у неё. Кажется, обе мы с секретиками.
Под её диктовку я сразу набираю номер. Парень отвечает на втором гудке. Внимательно слушает, что я ему объясняю.
— Сёма тот ещё экстремал, и мне давно не нравилась его снаряга, — говорит напряжённо. — Но придётся ехать вам, Василина Адамовна, я от города за двести километров, вы всяко быстрее.
— Я… — теряюсь, ведь хотела лишь поднять тревогу, отправив туда его друзей.
— Булкин тоже далеко. Едьте. Там есть вход для персонала, дверь около мусорных контейнеров. Код от двери шесть-четыре-четыре-три-решётка. Зал, где обычно занимается Семён — номер три. 
— Хорошо, поняла, — быстро нацарапываю адрес и код карандашом прямо в своём блокноте. Прощаюсь с Марком, обещая перезвонить, выдираю листок и мчусь одеваться, по пути в комнату вызывая такси.
  
17
 
Дрожащими пальцами не сразу попадаю по кнопкам домофона. Повторяю код после красного сигнала и недовольного пиканья, и замок впускает меня.
Иду спешно по коридорам, заглядывая то в один зал, то в другой. Людей немного, хотя ещё вроде бы не поздно. Признаться, ужасаюсь, когда вижу эти высоченные неровные стены в разноцветных выступах. Я бы ни за что не полезла вверх, даже со страховкой.
Марк сказал, что Семён обычно занимается в дальнем зале для экстремалов. Если те, в которые я заглянула, обычные, то страшно представить, какие это экстремальные.
И вот, заглянув за самую дальнюю дверь, я столбенею. Очень высокие “скалы”, выше пятиэтажек точно, если сравнивать. Тут никого нет. Никого кроме… лежащего на полу парня.
— О Господи! — вскрикиваю и бросаюсь к Радичу, а это именно он.
Лежит на матах, распластав руки и ноги. А вдруг… вдруг он весь переломался? Или ещё не дай Бог чего хуже…
Мат не особенно спасёт, если свалиться с пятнадцати-двадцатиметровой высоты.
— Семён! — подбегаю и падаю рядом с ним на колени, зацепив бутылку и лужицу разлитого алкоголя.
Хватаю за плечо, но тут же отдёргиваю руку. А вдруг у него что-то сломано? Тормошить же нельзя.
— Семён, ты слышишь меня? — касаюсь бледного лица, а потом припадаю ухом в груди, до дрожи боясь услышать там тишину.
— Вообще-то, по закону жанра ты должна была расстегнуть мою рубашку, чтобы лучше услышать сердцебиение, а потом начать делать искусственное дыхание, — слышу негромкое над ухом.