Училка и мажор

Это удивляет меня. Но обида всё равно душит. Я ведь ничем не заслужила такого отношение. Неуважение это, как минимум.
Я выхожу и иду. Просто иду, слушая, как тарахтят пластиковые колёсики чемодана по асфальту. Дохожу до остановки и сажусь на лавку. Тут людно. У многих как раз конец рабочего дня и люди едут домой.
А мне… мне некуда ехать.
Только сейчас это понимаю. Скоро ночь, на улице около нуля, а я сижу с чемоданом на остановке без малейшего понимания, что теперь делать. Завтра ведь на работу.
Боже…
И вдруг, будто вселенная решила меня добить, слышу:
— Адамовна, чего грустишь? Садись, подвезу.
Поднимаю глаза и вижу жёлто-чёрную тачку Бамблби. Он смотрит на меня через приоткрытое пассажирское окно и подмигивает. И девчонка рядом. Настолько красивая, что даже я на доли секунды залипаю.
И контраст бьёт по глазам. Красивые, ухоженные, в тёплой дорогой тачке. Жизнью довольные.
И я… Зарёванная, продрогшая, совершенно не понимающая, что мне делать и куда идти с этой остановки. Или тут ночевать, или под мостом, как Паша сказал. Можно, конечно, и в отеле каком-то, но для этого надо найти номер и адрес, а у телефона заряда батареи семь процентов.
Чужой город. Огромный, враждебный мне. Я даже не совсем представляю, где и какой отель искать. И сколько это стоить будет.
— Не надо, — отвечаю максимально спокойно.
— Садись давай. Поздно уже. Вдруг тут маньяки?
Да ты, придурок, главный среди них.
Но вслух я себе такого не позволяю, конечно же. Не уподобляться же ему.
— Обойдусь.
Мне не нравится его взгляд. Слишком пристальный, пробирающий. Заглядывает будто не только под одежду, а и в душу. А там у меня сейчас метель.
И девушка эта внимательно так смотрит.
Поэтому я делаю абсолютно необдуманную вещь. Встаю и, ухватив за ручку чемодан, вхожу в первый попавшийся автобус, что остановился рядом.
    
10
— Девушка, конечная.
Я вскидываю глаза на кондуктора, которая тронула меня за плечо.
Сколько времени прошло? Как долго я ехала? Бардак в голове и туман.
— Выходите, пожалуйста.
Я поворачиваю голову, вглядываясь в темноту за окном автобуса.
— А вы разве не по кольцу? — горло саднит после подавленных слёз.
— Уже всё, это был последний рейс. Теперь на отстой.
Делать нечего. Я встаю и медленно иду к выходу. На улице тихо. Людей не остановке нет. Озноб пробирает от осознания того, что я оказалась где-то неизвестно где в чужом городе почти ночью одна. На телефоне три процента батареи, даже геолокацию включить и посмотреть местоположение не хватит.
Становится страшно. Вдох дрожит и не даёт полностью наполнить лёгкие. Я сажусь на лавку в остановке и прикрываю глаза.
И что теперь делать?
Сидеть тут до утра?
Ощущение беспомощности топит. Хочется лечь и свернуться калачиком, подтянув колени. Просто отгородиться от всего хоть как-то.
Я провожаю глазами одну редкую машину. Потом вторую. В карман, где остановка, они не заезжают, проскальзывают по трассе.
Но одна вдруг резко выворачивает и тормозит возле остановки. Чёрно-жёлтая.
— Ну ты и упёртая, Адамовна.
Ну почему именно Радич?
— Садись в машину. Губы синие уже.
— Какой благородный, — срывается ядовитое у меня, хотя, наверное, я должна радоваться, что это он, а не компания пьяных парней. — Сиськи прямо тут показать или в машине?
— Было бы неплохо, но я умею ждать. Так что с этим повременим. А теперь садись давай.
Он выходит из машины, забирает мой чемодан и укладывает его в багажник. А потом “по-джентельменски” открывает пассажирскую дверь, приглашая.
Там, в машине, тепло, наверное. А я так замёрзла.
Этот говнюк не упустит стяжать с меня за свои услуги, это я понимаю. Но… он единственный, кому сейчас хоть в какой-то степени не всё равно на меня. Почему-то.
Насколько у меня замёрзли ноги в туфлях, я понимаю только когда встаю и шагаю к машине. Неудивительно — вон снег уже срывается, а я в лодочках на каблуке.
Я сажусь в салон, и Семён захлопывает двери. Меня окутывает тепло и приятный запах кожи и мужского парфюма. Пока Радич садится за руль, я откидываю голову на спинку сиденья и прикрываю глаза, а туфли сбрасываю и поджимаю пальцы на ногах. Без остывших туфель ноги быстрее согреются.
— Продрогла? — спрашивает будто между прочим, заводя мотор.
— Угу, — отвечаю, не открывая глаза.
И через секунду чувствую, как мне по ногам начинает идти тёплый воздух.
Как же приятно.
Радич катит по трассе, а я просто сижу с закрытыми глазами. Молчу какое-то время. Да и сказать нечего.
— Тебе некуда пойти? — спрашивает минут через десять, а может даже полчаса.
— Некуда, — отвечаю честно. — Надо бы отель найти в интернете ближайший, но телефон сел.
— Поставь на зарядку.
Я открываю глаза, а Радич кивает мне на приборную панель, из которой торчит провод.
Подключив телефон, я пытаюсь найти какой-то отель в интернете. В ближайших мест совсем мало и стоимость зашкаливает. Если я сейчас столько отдам за ночь, на что я потом жить буду? Тем более я только начала работать и зарплата будет самое ранее через месяц.
— Куда мы приехали?
Вижу, что Семён остановил машину возле какого-то заведения.
— В закусочную. Жрать охота и надо решить, что с тобой делать, Адамовна.
Я засовываю ноги в согревшиеся туфли и тоже выхожу из машины. Поднялся ещё и холодный ветер, волосы треплет и пробирается за шиворот.
В закусочной светло, тепло и пахнет жареным мясом. Желудок сводит до боли, а рот наполняется слюной. Но уже почти ночь, так что эти ароматы не про меня.
Семён кивает мне на столик в углу, а сам отходит к стойке. Возвращается минут через пять с двумя чашками горячего чая. Одну ставит передо мною.
Я обхватываю её руками и наслаждаюсь мимолётным приятным ощущением. Горячая чашка — это же не только посуда с напитком, это как крючок, за который ты цепляешься, вспоминая тишину и уют. Что особенно остро чувствуется мною сейчас.
— Спасибо, Семён, — говорю, глядя на Радича, но по взгляду его вижу, что он не из команды добрых самаритян.
— Позже отблагодаришь, — пошло подмигивает. — А сейчас давай пожрём.
Нам как раз приносят пиццу, блюдо с тушёным мясом и жаренные на гриле овощи. Официантка ставит на стол всё и, сдержанно, но вполне красноречиво улыбнувшись Семёну, уходит, виляя бёдрами.