Месть водяному

– Пойду к синему морю, – продолжала девушка, и кинула второй элемент, свет загорелся сильнее.
Даша на секунду замерла от восторга, но затем продолжила читать и помешивать ложкой. Ей было очень интересно посмотреть внутрь котла, рассмотреть сам котёл и понять, откуда же исходит это свечение, но девушке было некогда, потому что процесс варки уже начался и его ни в коем случае нельзя прерывать. Даша продолжала читать и кидать травы, котёл всё ярче и ярче светился, и вот, наконец, дело дошло до лягушачьих лапок. Девушка, не глядя, кинула их в котёл, и вдруг из него в небо рванул фейерверк цветных искр. Она невольно отшатнулась, но тут же вернулась обратно и стала быстро помешивать зелье. Процесс варки уже полностью захватил девушку, и она даже не заметила, как то ли ложка, то ли варево стало сопротивляться, и работать ложкой стало довольно-таки тяжело. Даша, не задумываясь, вплела в механическую работу свою силу, и ложка пошла веселее. И вот уже в ход пошли крылья летучей мыши, выпустив из котла столб фиолетового цвета. Змеиная кожа, попав в зелье, начала пениться, и девушка начала ловить её ложкой, чтобы та не убежала в огонь. Потом пошли в ход пиявки, которые ничего не дали зелью, кроме вонючего запаха старых мужских носков, и, наконец, дело дошло до слюны водяного.
– Аккуратненько, – стоял над душой домовой, – только самую маленькую капельку, – шептал он, почти не дыша под руку Даше.
Девушку очень волновала эта ситуация, она даже вспотела от напряжения, держа баночку со слюной над котлом. Наконец, самая маленькая капля отделилась от горлышка склянки и шлёпнулась в котел. Зелёный цвет резко изменился на синий и потух.
– О как, – сказала ошарашенная девушка, заглядывая в котёл, – я что, всё испортила, что ли?
– Даша, – закричал восторженно домовой, – моя ты золотая девочка. Ты настоящая ведьма, дай я тебя расцелую.
– Спасибо, не надо, – девушка отодвинула домового от себя на расстояние вытянутой руки, её сейчас совершенно не интересовали его эмоции.
Даше было до безумия интересно посмотреть, что же такого зелёного было в том котелке. Она включила фонарь на телефоне и посветила внутрь. Там находилась совершенно прозрачная жидкость темно-коричневого, как травяной отвар, цвета.
– Не поняла, – сказала удивлённая Даша, – а где все эти уши лапы и хвосты? Куда они все делись?
– Растворились, превратились в зелье, – ответил домовой, разведя руками.
– Ладно, куда его теперь? – спросила девушка, сняв котёл с треноги. – В летник на розлив по бутылочкам?
– Ни в коем случае, – замахал руками Додо, – быстрее обратно в лес, пока не остыло.
– Так чего же ты? – ругнулась возмущённая девушка, подняла котёл примерно на метр от земли и быстро зашагала со двора.
Леший уже сидел на пеньке, на краю леса и спокойно ждал друзей.
– Ну, что, Дормидонт, я вижу, у вас всё получилось, – Даша услышала в голосе лешего облегчение, – неужто Дарья сама смогла всё сделать?
– А и смогла, – всплеснул руками домовой, – сама смогла, без всякой помощи, – восторженно рассказывал он, – да так смогла, как будто только этим делом и занималась всю свою жизнь. Давай, Лешик, подставляй свой бочок, соломенный бычок, – хихикнул домовой и, ухватив котел обеими руками, шустро взобрался лесному хозяину на больное плечо, опрокинул котел на него. Густая тёмная жидкость медленно потекла по исковерканной половине Лешего, и девушке захотелось помочь ей и размазать эту жижу по всему телу лесовика. Домовой, как будто угадав мысли девушки, предостерёг её:
– Не тронь. Пусть само расползается.
И вдруг девушка услышала шипение. На минуту ей показалось, что это змеи окружают их со всех сторон, но потом поняла, что шипит леший, вернее, его уродливый нарост, и она мысленно поблагодарила Дормидонта.
– Ты, Дарья, совсем не умеешь скрывать свои мысли, – вдруг заявил домовой, подсев рядом с девушкой, – это очень плохо, ты для всех как открытая книга. Именно поэтому и заманил тебя водяной. Нужно учиться прятать их ото всех. И даже от меня.
 
– Чего это ты вдруг? – удивилась Даша такой странной смене разговора.
– Да это не вдруг, это просто не к месту и не ко времени было, а теперь, когда образовалась минутка, я и вспомнил. Вот придём домой, ты выспишься, и буду я тебя учить мысли прятать. Времена сейчас лихие… Даже и не знаю, за что хвататься…
На востоке забрезжил рассвет. Теперь девушка смогла хорошо рассмотреть хозяина леса. Это уже не был прежний хмурый старик. Перед ней стоял молодой мужчина, шуба которого состояла из сплошных зелёных листьев.
«Палево», – почему-то подумала Даша, увидев эту зелёную шубу на фоне голых деревьев.
– А не ярковат костюмчик для осени? – спросила девушка, показывая на зелень Лешего. – В таком прикиде хорошо в войнушку у меня в огороде играть, а в лесу как-то слишком далеко тебя будет видно. Додо, у нас нет никакого плаща старого, а ещё лучше такой накидочки, как у военных.
– Такая накидочка называется плащ-палатка, – пробурчал домовой, – есть, она где-то в сарае валяется, только совсем уже худая.
– Да ему какая разница, – начала говорить девушка, поняв последнее слово домового буквально, – худая она или толстая, главное, чтобы листья прикрывала.
– Неуч, – разозлился домовой, – я говорю, что она вся в дырках.
– Да давай хоть в дырках, – согласился леший, – а то я и впрямь как белая ворона.
Дормидонт кивнул и исчез, буквально через секунду он появился вновь, в руках его была армейская плащ-палатка старого образца. Леший взял её, накинул на себя и прицокнул языком:
– Хороша обновка, ох хороша.
– Вот это дело, – обрадовалась Даша, – сразу слился с природой, теперь ты в лесу как родной, – сказала она, и не смогла сдержаться и зевнула.
– Что, устала? – с сочувствием спросил леший, и девушку как будто выключили.
Она так резко захотела спать, что была готова сесть на пенёк, возле которого происходила встреча, и прямо сидя заснуть:
– Ага, – ответила она и снова сладко зевнула.
– Вот и славно, – заговорил домовой, – вот и славно… Всё успели, всё смогли, а теперь пошли домой и баиньки.
Девушка кивнула головой и послушно поплелась за домовым домой. Едва зайдя в дом, она разулась и, не дойдя до кровати и даже не раздевшись, рухнула на диван. Последнее, что она подумала, засыпая, что приготовление любого зелья наука неточная, и именно поэтому непредсказуемая и, наверное, песня про горе-волшебника и розовую козу не просто так была написана…
Проснулась она от волшебных запахов приготовленной еды, и ей ужасно захотелось есть. Девушка посмотрела на часы: десять часов утра.
– Это даже очень хорошо, что не проспала весь день, – подумала Даша, – а то так можно перейти и на ночной образ жизни.
Она бодро соскочила с дивана и кинулась в кухню. Там опять хозяйствовал Василий в человеческом образе.
– Что, разбудил? – встревоженно спросил он. Встревоженно потому, что и сам не любил недосыпа и был в плохом настроении, если его кто-то невовремя будил.
– Не, я сама проснулась, – сказала девушка, садясь за стол.
– Ты бы хоть умылась, что ли, – с укором произнёс бывший кот, – а то ведь со вчерашнего дня не умывалась.
– Зато я вчера полностью помылась, прямо в одежде, – хихикнула Даша, – считай, умылась на три дня вперёд.
Кот внимательно, всё с тем же укором посмотрел на девушку, та засмеялась и пошла умываться. Когда она вернулась за стол, там уже стояли блинчики, фаршированные творогом, и сметана.
– Если так дальше пойдёт, – пододвигая к себе тарелку, сказала Даша, – то я скоро стану толстой сварливой ведьмой и буду гонять тебя по деревне, когда ты мне не приготовишь вкусный завтрак, – девушка взяла один блин, макнула его в сметану и поднесла ко рту. И тут её тарелка поползла в сторону. – Дормидонт, – сказала строго она, – ты же не ешь человеческую еду, особенно днём.