Вне морали
Он сонно добрел до спальни, выгреб из карманов ключи, мелочь, сигареты и все остальное, высыпал на тумбочку, стряхнул с себя на пол куртку и рухнул на давно не убиравшуюся постель. Ноги ныли, Страйд так и не понял, снял он ботинки или нет. Да ему это было и не важно.
Страйд закрыл глаза, и перед ним снова возникла Синди, как он и ожидал. В последние недели она вроде бы перестала ему сниться, но сегодня он весь день чувствовал, что муки повторятся, ждал их.
* * *Джонатан очутился в густом лесу, на пустынном и узком шоссе, по обеим сторонам которого на многие мили тянулись березы. Впереди стояла Керри Макграт, рассеченная надвое желтой разделительной линией. Девушка глядела на него, улыбаясь беззаботно и счастливо. На лице поблескивали капельки пота. От быстрого долгого бега грудь Керри высоко вздымалась. Она жадно ловила ртом воздух. Керри помахала ему рукой.
– Синди! – закричал Джонатан.
Улыбка на лице Керри исчезла. Она повернулась, побежала и вскоре исчезла между деревьями. Он попытался догнать ее, торопливо спустился с холма, по которому проходила дорога, метнулся в лес. Ноги отяжелели, левая рука – тоже. Страйд посмотрел на нее и увидел в ней пистолет.
Внезапно он услышал истошный крик.
Он побрел по тропинке, спотыкаясь и смахивая с лица влагу. Что это было? Струйки пота или дождя? Лило как из ведра. Казалось, влага сочится сквозь листья и превращает землю в сплошную грязь. Страйд промок насквозь. Он увидел, как перед ним через тропинку прошмыгнула чья-то тень, громадная, зловещая. Он снова попытался позвать Керри.
– Синди!
Страйд заметил, что впереди, среди деревьев, кто-то остановился и ждет его.
Но это была не Керри.
Перед ним, на фоне двух берез, возникла обнаженная Рейчел. Воздев руки и расставив ноги, она висела в воздухе. Дождь колотил по ее телу и рассыпался мелкими капельками, стекал тонкими струйками по груди, животу и расщелине между ног на землю.
– Тебе никогда не найти меня! – выкрикнула она, повернулась и побежала.
Страйд глядел, как она удаляется, уменьшается ее красивое тело. Вскоре лес поглотил ее. Затем тропинку опять пересекла зловещая тень и исчезла.
Он поднял пистолет, закричал вслед Рейчел:
– Синди!
Он выбрался на небольшую поляну. Под ногами чавкала грязь вперемешку с травой. К озеру стремился, журчал по камням ручей, но вода в нем была светло-красной. Треск и шорох в лесу становились все громче, стучали в ушах и рвали барабанные перепонки. Дождь превратился в сплошной поток.
Вдруг на противоположном берегу ручья он снова увидел Рейчел.
– Тебе никогда не найти меня! – повторила она.
Страйд смотрел на перепачканную грязью фигуру и вдруг понял, что это уже не Рейчел.
На него глядела Синди, протягивала к нему руки.
Через тропинку метнулась та же тень. Чудовище.
– Никогда не найти, – произнесла Синди.
Страйд лежал на кровати, раскинув руки и закопав голову в подушку. Он медленно приходил в себя от тяжелого забытья. Услышал шорох газеты, почувствовал запах пережаренного кофе и открыл один глаз. В метре от него, в кожаном шезлонге, сидела Мэгги Бэй. Ее коротенькие ноги не доставали до пола. В одной руке она держала надкусанный пончик, в другой – большую керамическую чашку с кофе. Она наполовину раздвинула шторы, но и этого было вполне достаточно, чтобы в окно за ее спиной увидеть озеро.
– Сколько лет ты уже не мыл кофейник? Десять?
– Пятнадцать, – пробормотал Страйд, не шевелясь. Он поморгал, окончательно просыпаясь. – Который час? – спросил он.
– Шесть утра.
– Понедельник.
– Боюсь, что так, – кивнула Мэгги.
Страйд застонал. Значит, он спал всего полтора часа. Ну конечно. На Мэгги все те же джинсы и куртка, что и минувшей ночью. Похоже, она вообще не ложилась.
– Я голый? – спросил Страйд.
– Ага, – усмехнулась Мэгги. – Лежишь, сверкая задницей.
Страйд оторвал голову от подушки и оглядел себя. Увидел рубашку, джинсы. Он был одет так же, как и вчера.
– Кофе не нальешь?
Мэгги указала на тумбочку, где на чистой салфетке лежал свежий пирожок, обсыпанный шоколадом. Рядом стояла чашка с дымящимся кофе. Страйд схватил пирожок, откусил половину, сделал несколько глотков кофе. В два приема он доел пирожок, допил кофе, пригладил волосы и принялся расстегивать рубашку. Вытянув из джинсов ремень, он бросил его на кровать и начал расстегивать их.
– Слушай, может, все-таки отвернешься? Ничего хорошего там нет.
– Я знаю, – ответила Мэгги, продолжая спокойно завтракать.
– Ну уж наверное.
В его шутке содержался намек на случай, о котором они с Мэгги предпочитали не вспоминать, но и не забывали. Вместе они работали уже семь лет. Мэгги, студентка из Китая, учившаяся в университете в Миннесоте, настолько активно занялась гражданскими правами, что оказалась без родины – ей запретили возвращаться домой. Страйд взял ее к себе прямо с университетской скамьи. Мэгги оказалась очень смышленой ученицей. Через год она знала законодательство лучше Страйда. В самых сложных делах, кроме выучки, она полагалась и на свое чутье, которое отсутствовало у большинства офицеров, ее коллег. Она видела самые мелкие детали и слагала их в картины, сразу уличавшие подозреваемых. На месте преступления Мэгги находила улики, мимо которых проходили другие.
Все эти годы они работали бок о бок.
Страйд и не заметил, как Мэгги превратилась в красивую женщину, изящную и смелую, с чувством юмора. Она любила посмеяться, в том числе и над собой. Лицо стало выразительнее. По-английски она говорила без акцента. Подчиненным спуску не давала и при случае ругалась так, что даже опытные матерщинники благоговейно замирали.
Мало-помалу она влюбилась в Страйда.
Ему эту новость сообщила Синди. Она моментально заметила чувства Мэгги и предупредила Страйда, чтобы тот был осторожнее и не разбил ненароком фарфоровое китайское сердечко напарницы.
Только один раз Мэгги попыталась выказать ему свои чувства. Полгода назад, когда Страйд находился на пике своего одиночества после смерти Синди, морозным весенним утром Мэгги явилась к нему, разделась и юркнула в его постель. Он проснулся и посмотрел на нее. Никогда еще он не видел в женских глазах столько любви. Теплая и соблазнительная, Мэгги жаждала его.
Разглядывая ее, он вдруг вспомнил, что говорила ему Синди, о разбитом сердечке, поднялся и ушел в ванную комнату. Он не отверг Мэгги, он ее сохранил, за что она месяц назад тихо поблагодарила. «Ты правильно поступил, – сказала она. – Любви у нас все равно не получилось бы, а дружба исчезла бы». Иногда, правда, Страйд ловил себя на мысли, что в душе Мэгги так не думает, она просто изобрела это утешение для самоуспокоения.
– Понравилось тебе в гостях у Стоунеров? – спросила Мэгги.
Страйд прошел в ванную комнату и, не закрывая за собой двери, принялся раздеваться. Встал под душ, включил воду. Его обдало ледяным холодом, но по мере того как вода теплела, он начал согреваться.
– Мамаша говорит, что о самоубийстве не может быть и речи, – ответил он.
– А что еще она могла сказать? Все матери так думают. – Мэгги отбросила в сторону газету. – Но в данном случае я с ней согласна. Самоубийство ее дочурка совершила бы иначе, прямо перед носом мамаши, да еще постаралась бы, чтобы кровь залила весь ковер.
Страйд усмехнулся. Образ Рейчел у нее уже сложился. «А ведь точно, – подумал он. – Никуда бы она не уезжала, а именно так бы и поступила».
– Кстати, ты наше правило не забыл? У самой мамочки и отчима алиби есть?
– Они готовы отвечать на полиграфе! – крикнул Страйд, заглушая шум воды. – Но вопросы им мы должны передать через его иезуитское хитрейшество Арчибальда Гейла.
Мэгги хлопнула себя по коленкам и воскликнула:
– Вот черт! До чего же я ненавижу этих богатеньких родителей. Они сначала к адвокатам идут и только потом к полицейским.
Страйд снял с вешалки полотенце, тщательно вытер им волосы, затем провел по телу, смахивая влагу, обернул его вокруг талии и вошел в спальню.