Дом яростных крыльев (ЛП)

Данте кладёт руку на моё плечо и сжимает его.
— Куда Сильвиус его увёл?
— В сейф.
Я закусываю дрожащую губу.
— Какой ещё сейф? — голос Габриэля звучит тихо, но напряжённо, точно натянутый канат.
— Сейф его семьи. Где хранился один из воронов Лора, — шепчу я.
— Нет семьи более преданной короне, чем Аколти, — говорит кто-то.
Я не знаю, кто это, и мне всё равно, кому преданы Аколти. Меня волнует только то, что Сильвиус схватил моего лучшего друга. Как только он узнает, что сейф пуст, и что Фибус мне помог…
Слова, которые он сказал мне на ухо в тот день, когда сопроводил меня во дворец, возникают у меня в голове, также как и одно из видений Лоркана. Я представляю, как капитан подставляет нож к горлу Фибуса, а не бабушки.
О, Боги. Меня вот-вот стошнит. Я кидаюсь в ванную, и из меня выходит весь мой ужин.
«Лор, не дай ничему случиться с Фибусом. Пожалуйста».
«Я оставил одного из своих воронов на востоке, чтобы он за ним присмотрел».
Я зачерпываю воду, которая не успела помутнеть от содержимого моего желудка и прополаскиваю рот.
«Но вам всё равно надо выдвигаться, иначе усилия Антони будут напрасны».
Я тут же выпрямляю спину, когда он упоминает Антони, и разворачиваюсь.
— Мы выдвигаемся немедленно. Сейчас же!
ГЛАВА 72
Адреналиновый гул превращается в оглушительное крещендо в моей голове и начинает долбиться о черепную коробку, точно волны о скалы. Я не могу перестать представлять Фибуса в кандалах. Как, должно быть, напуган сейчас мой друг. И всё это из-за меня.
Святой Котел, если с ним что-нибудь случится, я… я даже не могу об этом думать. Лор сказал, что позаботится о нём, и я решаю верить в то, что так оно и будет.
Я бросаюсь вперёд мимо Данте и расталкиваю его друзей.
Я слышу, как Данте приказывает Габриэлю последовать за мной, а Таво — оплатить наш счёт. Когда я выбегаю из Таверны, мой взгляд направлен только в одну точку. Вперёд.
Прежде чем закончится день, в Люсе наступит новый порядок. И я буду сражаться за него вместе с Королём воронов и принцем-фейри.
Я иду сквозь влажную темноту и уже представляю себя на южном берегу Люса, освобождающей ворона Лора из подземной тюрьмы, а затем разбивающей миску, в которой заперт его другой ворон.
Мальчик пугается, когда мы заходим за угол, и спрыгивает с сена, высоко подняв заостренную палку.
Габриэль поднимает ладони.
— Спокойно, малыш. Мы пришли за нашими лошадьми.
Мальчик опускает руку, и я замечаю, что она дрожит.
— Уже уезжаете?
Я подхожу к Ропоту, моё тело пульсирует, как будто сердце разорвалось на тысячу кусочков и переместилось во все мои конечности.
— Дела зовут.
Я рада, что Данте отправил со мной Габриэля, потому что если Таво можно сравнить с открытым морем, то Габриэль — бухта. Его бесстрастный тон может успокоить даже меня. Не сильно, но достаточно для того, чтобы мои руки перестали трястись, и я смогла закрепить седло на Ропоте.
К счастью, Данте почти сразу подходит к нам. Он выходит из-за угла, когда я запрыгиваю на Ропота. Я решаю, что он поедет на своём коне, но вместо этого он передает коня Таво ошарашенному ребёнку и хватается за луку моего седла. Он кивает на мою ногу, и я убираю её из стремени, чтобы он смог засунуть туда свою и забраться на коня.
Я не поднимаю из-за этого шум, потому что мне слишком не терпится отправиться в путь, и меня немного трогает то, что из-за всей этой ситуации ребёнок получил коня.
— Это было мило с твоей стороны. Отдать ему коня.
— Я сделал это не для того, чтобы показаться милым.
Верно. Он сделал это, потому что он мне не доверяет.
— Надеюсь, это не уловка, Ворон, — ворчит он у меня за спиной, когда Ропот устремляется вперёд.
Песок и щепки разлетаются во все стороны.
Благодаря Лору, мой жеребец знает дорогу.
В окружении рук Данте совсем не остается места. Он, может быть, и не хочет особенно меня касаться, но он также не хочет меня потерять, потому что я девушка, способная освободить короля, который в свою очередь сделает королём Данте.
 
Пока мы мчимся по залитой лунным светом местности, я думаю о Фибусе и бабушке. Я надеюсь, что они меня простят. Я вспоминаю то отвращение, что я увидела в глазах Данте, и неожиданно представляю своего друга и бабушку с таким же выражением лица. Мне было больно увидеть это выражение на лице Данте, но если я увижу его на их лицах — это меня уничтожит.
Я поднимаю глаза на тёмно-синий ночной холст и замечаю золотое свечение и чёрное пятно у себя над головой. Король воронов похож на ветер и тьму, сквозь которую проблескивают звёзды.
— Как долго мы будем ехать? — спрашиваю я сквозь рёв волн, врезающихся в скалы.
— Несколько часов, — голос Данте звучит напряжённо и нервно.
— Ты готов? — спрашиваю я.
— К чему?
Я поворачиваюсь и гляжу на его лицо.
— К тому, что всё это станет твоим.
Его брови нависают так низко, что радужки напоминают чернильные лужи.
— Люс не будет моим, Фэллон.
Когда я хмурюсь, он добавляет:
— Я согласился оставить Монтелюс, Ракокки и Сельвати Рибаву. Это половина моего королевства.
Я моргаю, потому что я впервые слышу об их сделке.
— Но почему?
— Ты действительно думала, что небесный король помогает мне по доброте душевной?
— Я… Я…
По правде говоря, я вообще об этом не думала.
— Вороны — эгоистичные и коварные создания, которых мотивирует только получение выгоды. Он держит меня при себе только потому, что хочет мира с фейри, а наш народ — мой народ — никогда не будет отвечать перед вороном.
— Твой народ? Я тоже всё ещё твой народ.
— Разве?
— Я воскресила его ради тебя, остроухий ты олух. Я воскресила его ради того, чтобы он мог посадить тебя на трон, так что хватит сомневаться в моей преданности!
Некоторое время он молчит. Но затем говорит:
— Ради меня?
— Да. В это сложно поверить, ведь я наполовину ворон, верно? Ведь все мы — как ты там сказал? — жадные и коварные.
Его грудь вздымается за моей спиной, и стук его сердца сотрясает кожу между моими лопатками. Он отпускает луку седла и кладёт руку на мой живот.
— Прости меня, — бормочет он мне в волосы. — Потерпи, Фэл. У меня было всего несколько часов, чтобы всё это принять.
Я резко вдыхаю, когда он большим пальцем начинает вырисовывать дугу над моим пупком. И как только я обхватываю его пальцы, чтобы опустить его руку, Лор бросается в лицо Ропота с криком. Жеребец так резко останавливается, что моё сердце и тело подаются назад. Обе руки Данте снова оказываются на поводьях.
— Ради святого Котла, что с тобой не так, Ворон? — рычит Данте, как вдруг кусок скалы, в сторону которой мы мчались, падает в море.
Он только что спас нам жизнь.
То есть мне, потому что если бы Данте упал с десятиметровой высоты на острые камни, то это не убило бы его.
«Скажи своему драгоценному принцу, чтобы он, мать его, смотрел на дорогу, а не на твоё тело, Фэллон».
ГЛАВА 73
После того, как мы чуть не падаем в океан, наша компания становится сверх-настороженной и сверх-молчаливой. Камни не падают из-за звуков, но все, тем не менее, молчат, даже эльф, примостившийся на седле Габриэля.
А поскольку эльфы молчат только когда спят или когда они мертвы, его молчание явно свидетельствует о том, что эта дорога опасна. А ведь у него есть крылья, в отличие от нас.
Скала в этом месте такая хрупкая и скользкая, что нам приходится перевести коней на шаг, но камни всё равно не раз рассыпаются под нами, точно сухие листья. Кажется, будто мы балансируем на грани этого мира, продвигаясь всё дальше на юг.
Я слышала, что эта часть Люса не очень гостеприимна, но я не могла даже представить всю степень враждебности здешней природы. Я задерживаю дыхание, когда тропинка сужается, и делаю вдох только тогда, когда мои лёгкие начинают кричать от нехватки воздуха.