Марс выбирает смерть (СИ)

Пять секунд, десять. Пятнадцать. Ничего не происходило. Не последовало ни единого удара. Ни в грудь, ни в живот, ни в лицо. Только биение сердца отдавалось в висках, заглушая все окружающие звуки. Сквозь его тяжелый набат с трудом прорвались чьи-то протяжные стоны.
— Эй, пацан! Помощь нужна? — послышалось над головой.
Высокая и крепкая, она загораживала солнце головой. Прямые, черные и жесткие волосы разметались по широким плечам. Смеющиеся миндалевидные глаза испускали жгучие искорки. Облегающий коричневый комбинезон давно стал ей не по размеру. Обнаженные щиколотки торчали, поражая своей мучнистой белизной. Рядом валялись побитые обидчики, плюясь собственной кровью.
Почему она выбрала его? Почему не прошла мимо, как это всегда делали остальные? Что такого было в маленьком нелюдимом мальчишке, что высокая, стройная и сильная девчонка взяла его под свое крыло, не прося при этом ничего взамен? Майф не смог этого понять даже спустя множество лет.
Виктресс тогда стукнуло двенадцать, и девочка уже выступала на детских Аренах. Готовясь стать храмовницей, она имела множество полезных генетических модификаций. Крепкие мышцы, кости и идеальное здоровье. До десяти лет воспитывалась в детдоме резервации. Проходила начальную подготовку по основным боевым дисциплинам. Для таких, как она, будущее уже заранее определялось. Такие, как она, становились бойцами элитных орденов. Наверняка, так бы случилось и в этот раз, если бы не снижение квот на рекрутирование. У Виктресс так и не появилось сопротивляемости. Она попала под сокращение одной из первых. Резервацию пришлось покинуть. Девочка, а впоследствии девушка и красивая женщина пронесла обиду на храмовников через всю свою яркую жизнь. За то, что они ничего не сделали для того, чтобы забрать ее из чужого, враждебного места и за колющее, холодное одиночество.
Смешные, нелепые по-детски рисунки Виктресс всегда хвалила. Любила сидеть на большой коряге их секретного штаба и поглощать большие, рыжие апельсины. Подпевала Майфу своим нескладным, абсолютно лишенным какого-либо слуха голосом и улыбалась своей жизнерадостной улыбкой с крепкими зубами. Имела скрипучий, басистый смех. Относилась к Майфу как к младшему брату, так и называя его — «младший». Она была его преданным фанатом и самым первым зрителем. Простая, прямая и открытая. Ни разу за всю свою жизнь Дин-Сой не слышал, чтобы Виктресс жаловалась на что-либо. Только иногда случалось, что ее предавали мужчины и она страдала мягко, сердечно, чисто по-женски, несмотря на всю свою внутреннюю и внешнюю силу. В такие моменты они всегда находились рядом. Снова гуляли по побережью, захватив с собой большой пакет с апельсинами. Больше молчали, чем говорили. И в это время слаженный хор птиц походил на танец тонких голосов, призванный воспеть возможность продолжения жизни.
Арена. Дин-Сой отключился от сетки вещания. В эту секунду Хортрон разрывал на куски самую важную часть его жизни. Цвет алой крови яркой вспышкой впечатался в память. Мужчина вздрогнул. Включился свет.
— Ах! Дорогой! Ты опять сидишь один в кромешной тьме? — послышался суетливый, немного холеричный голос Фроггуар Доллин.
В помещение ворвалась хорошо слаженная суматоха. С дюжину проворных помощников сразу принялись наводить должный порядок: выставлять свет, двигать стулья, включать мерные голограммы, накрывать стол для расслабляющего чаепития после долгого дня. Несмотря на поразительную трудоспособность, женщина и дня не могла прожить без расслабляющего мятного чая с небольшой долькой лимона. В любое время суток она находила минутку, а то и две для этого поистине животворящего напитка.
— Птичка моя! — на лице Дин-Соя мгновенно появилась лучезарная, ослепительная улыбка, — И дня не могу без тебя прожить. Жду во тьме и печалюсь!
— Да ты натуральный разбойник! — довольно проверещала Фроггуар на явный сарказм с небольшим оттенком лести.
Давние приятели плавно сошлись. Слегка коснулись кончиками пальцев рук друг друга и обменялись тройным воздушным поцелуем. Выполняя устоявшийся ритуал приветствия, никто из них не притронулся к щеке другого.
 
— Представляешь, они анонсируют осязаемые голограммы. Что будет с модельным бизнесом? Все же коту под хвост! — страдальческим тоном проныла Фроггуар, с нескрываемым удовольствием протягивая руку к чашке горячего мятного чая, — Этот ширпотреб вытеснит даже самую дешевую транс-ткань.
— Брось, ты слишком талантлива, чтобы беспокоиться о подобных пустяках.
— В том-то и беда! Теперь настоящий талант вытеснит толпа бездарных самоучек, — поморщила вздернутый носик Фроггуар и демонстративно, глубоко вздохнула. — Народ же безмозглое стадо. Подхватит то, что маячит перед глазами и проглотит без раздумий.
— Вот тут ты права, — театрально закрыл рукой глаза Дин-Сой. — Бездарности так и наступают на пятки, а сами и двух слов связать не могут! И что в итоге? В моде дикое косноязычие!
Обязательный обмен любезностями протекал на фоне хлопотливой трансформации окружающего. Незаметный при отсутствии освещения глянцевый подиум сразу вспыхнул линейными разметками. Заполняя пространство мнимым присутствием, зажглись податливые даже взмаху руки голограммы. До их появления помещение выглядело пусто, бедно и несколько сиротливо. Теперь же все пестрело и искрилось, вызывая у непосвященного взгляда больше недоумение, чем восхищение. Кое-где голограммы громоздились одна на другую, благополучно забываемые сортироваться. Во всем этом виртуальном хаосе ярким пятном физической реальности отпечаталось ярко-голубое платье, полы которого даже при свете смахивали на бурную пену водопада.
После того, как мастерская полностью перешла в функциональное состояние, большая часть свиты Фроггуар чудесным образом куда-то испарилась. Остались только пара человек, заботливо пододвигающих стулья к столику для чаепития, стоявшему аккурат напротив подиума.
— Баргет, милый, чего же ты стоишь? — проверещала бархатным голоском Фроггуар, — Ты теперь законный гражданин! Иди с нами пить чай.
Подойдя вплотную к пареньку, зашедшему вместе с Медеей и Ашерой, Майф легонько его обнял, добродушно похлопал по плечу и мягко направил к столику. Довольный юноша улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой и присел рядом с миловидной женщиной. Посмотрев на него поверх своих круглых очков в тоненькой золотой оправе, Фроггуар также расплылась в улыбке. В этом ответном жесте читалась какая-то особая благосклонность, граничащая с глубокой сентиментальностью. Непосредственность паренька обезоруживала Фроггуар. Она определенно признала в Баргете любимчика.
— Ну что, ты уже выступаешь с Майфом? — задала риторический вопрос Фроггуар.
— Да...
— Девочки, да что вы стоите? — сразу перебив паренька, фыркнула Фроггуар в сторону Медеи с Ашерой, — руки в ноги и переодеваться!
Получив нечто, отдаленно напоминающее кучу ниток с кусочками ткани, девушки вздохнули и удалились в примерочную. За ними последовали вездесущие, прилипчивые помощники. Однако, получив отмашку от чернокожей бестии, все же немного отстали.
— Наш дуэт — гроза рейтингов, — не без доли гордости сказал Майф, кидая второй кубик сахара в чай.
— О, Баргет! Как тебе эскиз костюма для показательных выступлений? — кокетливо спросила Фроггуар, блестящими глазами взглянув на паренька, — Думаю, в нем ты будешь неподражаем.
Высокий костюм из жесткого, гладкого материала, больше похожего на резину, красовался на самом видном месте. Располагался он ближе к центру мастерской, недалеко от самого подиума. Ловко лавируя между нагромождением голограмм, он имитировал идеально сложенное мужское тело. Не слишком худое, но и не слишком грузное. Серый, с еле заметным голубым металлическим отливом, он насчитывал с дюжину сияющих полосок, глубоко посаженных в ткань. Голограммы дополняли будущие группы мышц мелкими зеленоватыми полигонами. В костюме все было настолько точно выверено, что он совершенно не вписывался в окружающую обстановку. Техническая часть создания одежды являлась единственным местом, где Фроггуар соблюдала строгий порядок.