Бремя созидателя

Вокруг даже не намека на горы или даже холмы. Но как я помнил с урока географии, как правило ручьи и реки текут с возвышенностей и гор.
В итоге, после недолгого внутреннего диспута, я решил идти против направления течения ручья. Естественно, близко не приближаясь к нему.
Холод, голод и жажда теперь все настойчивее стучали в мозг. Надо было озаботится этим. Делая перерывы в пути, я ел редкие ягоды брусники, черники и голубики. Еще реже попадалась морошка. Видимо все-таки стояла осень, значит совсем скоро жди снег и лютый холод. Я еще больше заскучал о своей теплой и беззаботной жизни в маленькой хрущевке!
Часов восемь я брел на расстоянии полукилометра от ручья, ориентируясь по его бодрому журчанию. Я все больше мерз, и все больше хотел есть. Из возможных объектов охоты были пронырливые лемминги, но пока до употребления грызунов я морально не дошел. Летали какие-то птицы, пробегали полинявшие песцы, в общем блеклая тундровая живность, которую при моем уровне истощения и технической оснащенности поймать просто нереально. Сюжет написанной мной книги вообще не совпадал с тем, что я испытывал на своей шкуре. Там на главного героя как из рога изобилия сыпались плюшки и изливалась благодать. Он с помощью, теперь уже кажущихся наивными, действий стал супергероем, завоевал любовь и уважение всех. Детский лепет!
В голове от таких размышлений родилась мысль: только пережив все тяжкие своего повествования, поймешь что ничего так просто не дается, ни в настоящей жизни ни в фантазиях. Все имеет свою цену. Личным опытом отсекается легкомысленная беллетристика от качественных произведений. И, скрепя зубы, переживая бешенную лихорадку и всепоглощающий голод, я шел дальше.
Почти падая я добрался до груды огромных камней. Они были круглые и странные. Я привалился спиной к одному из них. Сил на анализ структурных особенностей геологических пород не было. Сидя и тяжело дыша, я постепенно ощутил тепло от камней. Мозг вяло соображая вдруг услышал легкое шевеление. Обернувшись и внимательно рассмотрев камни я, вдруг замер, переваривая полученную информацию. Это были яйца, огромные яйца. С рост человека. Того, кто мог отложить эти яйца, мне даже не хотелось представлять. Срочно, очень срочно нужно было ретироваться от туда.
Но голод все же перетянул меня на свою сторону. Передо мной лежало яйцо. Да большое, но это все же вполне диетический продукт. Я нашел не шевелящееся, наверно свежее яйцо и со всей дури ударил ногой по нему. Скорлупа была толстенной, так что я скорчился от боли. Обозрев небо и не увидев опасности, я взял большой булыжник и с размаху кинул в яйцо. Оно лопнуло и из него полилась прозрачная, тягучая жижа. Мне вспомнилось блюдо "балтушка", сделанное из сырых яиц и хлеба, перемешанных друг с другом. И жадно стал есть эту жижу, нисколько не расстраиваясь отсутствию хлеба. Съедаемое, а скорее выпиваемое действительно было восхитительно на вкус. По ощущению желудка это было лучше любых произведений пятизвездочных поваров. Эх, была бы тара! Заполнить бы этим белковым раствором пару полторашек.
Всегда знал об удивительной силе материнского инстинкта, и тут он тоже сработал как часы – гигантская тень, показалась вдали. Нисколько не сомневаясь, что вижу отца или мать семейства, я яростно соображал куда скрыться. В голове родилась безумная мысль. Я резко бросился бежать. Мчался со всех ног, но тень гигантской летающей не то птицы, не то птеродактиля настигала гораздо быстрее. Её ужасный рев пронзал округу.
Я бежал со всех ног, надеясь что мой замысел осуществиться. У меня не существовало других шансов выжить. Я сделал резкий рывок с покатого берега, ощутив сзади близкое зловонное дыхание летающей твари, своим клювом уже почти зацепившее мою голову. Птица, а это была именно птица, с перьями, с характерными пропорциями тела, похожая на орла, разворачивалась на новый заход.
Я глазами искал идеальный круг в ручье и не находил его. Попал! Как я попал! В душе вдруг вспыхнуло острое чувство ярости на самого себя и на свою судьбу. Нет! Я в своем собственном придуманном мире, и ничего не могу поделать?
Я рванул вдоль берега со всей возможной скоростью. Кожей задней части тела я чувствовал настигающую птицу. Она неумолимо и быстро сокращала расстояние. Что-то похожее на гигантскую воронку в ручье показалось совсем близко. Я резко, плашмя упал на живот и мгновенно замер. Птица, сбавляя скорость и приземляясь, замахала крыльями. Она была крайне огромной, имея размер не менее пяти человеческих роста.
В тот момент, когда её лапа коснулась земли из ручья резко выпрыгнула тварь – полукрокодил, полузмея. Вблизи она была еще гаже. По всему телу росли конечности, очень похожие на человеческие руки. Их были десятки, если не сотни. Чуть-чуть промахнувшись мимо горла, водная гадина вцепилась в зоб птицы своей огромной пастью, словно острый бур проедая плоть. Притом маленькие конечности-руки рвали, били, царапали, выдергивали перья. Это было страшно и крайне эпично: десятки конечностей, не останавливаясь, совершают работу аппарата по общипыванию кур.
Птичка, тоже была не лыком шита. Она, несмотря на повреждения, умело работала клювом, нанося земноводному обширные раны. Кроме этого, встав на одну лапу, она огромными когтями на другой вспарывала брюхо гадине.
Бой может закончится в любую пользу, и победитель обратит на меня внимание, поэтому следовало максимально быстро ретироваться с места схватки. Сперва я достаточно быстро перебрался через ручей. Моя надежда на то, что земноводная тварь – одиночка, к счастью, оправдалась. Далее, я дал деру так быстро, как только мог. Гиганты за спиной не заметили улизнувшего человечка, им явно сейчас было не до него.
 
Глава 3. Хождение по мукам или погребенные заживо
Два дня я плелся по унылому пейзажу тундры. Вымотанный, голодный и холодный, одну ночь я хотел было переночевать в вырытой самим же собой яме. Накрывшись скудными побегами карликовых берез и мха, ощущая себя покойником, я замерз до каждой клеточки тела. Это просто невыразимое чувство – хронический холод.
Ни сна не отдыха не получилось, и я снова отправился в свой скорбный маршрут. На второй день я увидел горы. Знания географии все же не подвели меня. Теперь я уже шел рядом с полноводной рекой, которая на моем пути разделялась на множество ручейков и речек.
Но самое интересное обнаружилось под вечер. Недалеко от берега виднелся остов большой лодки. Доски истлели, но хребет был сделан из прочных брусьев. На половину своей длинны судно заволокло песком. Видно было, что находится оно здесь не один десяток лет.
Находка меня обрадовала необычайно. Значит в этом мире есть разумная жизнь! Или по крайней мере была. Но радость была тусклая, так как в голове по прежнему красными большими буквами били три слова: еда, тепло, сон. Прошвырнувшись по округе нашел истлевший кусок парусины, настолько хрупкий, что я боялся разворачивать его, чтоб не порвать. Скелет лодки находился в ста метрах от реки и, видимо, её русло за последние годы изменилось. Значит, возможно, она когда-то стояла на берегу, и есть шанс, что где то поблизости есть какие-нибудь следы жизнедеятельности людей.