Выход (СИ)

Интересно, а если не этот его голос, я бы сделала другой выбор? Даже сейчас спустя много лет не смогу ответить на этот вопрос. На самом деле просто страшно на него отвечать, потому что ответ сейчас мне не понравится. Страшно, но интерес от этого страха всё равно не проходит. Как и сны, в которых я нажимаю на курок.
— Что…я тут делаю? — о буквы давались с огромным трудом, но от любопытства и кошка сдохла, а я лежу явно голая в кровати убийцы хоть и спасителя моего, но все же убийцы.
И судя по его голосу его это забавляло. Он явно хладнокровный убийца с невероятной силой и спокойствием и выводы неутешительные тут же нашлись. Убил он не впервой, да и такого средство убийство с собой обычный человек не таскает за пазухой.
— Вопрос правильный, только ты не в том состоянии чтоб услышать на него ответ. Поговорим об этом позже. Тебе не угрожает опасность. Спи. Я сделал тебе укол, скоро тебе полегчает.
Он тут же стремительно вышел из комнаты, так что в свете из коридора я не успела рассмотреть даже его профиля. Но точно помню, что он не блондин, а волосы у него седые хотя он не старый, но и не молодой. Лет тридцать пять, край сорок ему.
Полегчало мне. Я правда уснула. Под эти чисто бабские мысли, даже в такой стрёмной ситуации надо мужика во всей красе представить.
Утром было легче, с осторожностью подняла голову. Болела, но не так страшно. Встать смогла. На затылке была огромная шишка. Побрела на выход из комнаты в халате на голое тело, одежды своей я так и не нашла. Подозревала, что её уже уничтожил мой неожиданный спаситель, как улику. Пока пробиралась по длинному коридору, стало неуютно от мысли, что я ж тоже свидетель как-никак. Но он сказал, что мне не угрожает опасность. Меня в бочке сжигать не станет.
Или станет?
Поиски хозяина толи квартиры, то ли дома, ещё не разобрала, закончились на столкновении с огромным аквариумом в стене. Внутри лежала огромная змеиная туша пёстрого коричневого окраса. Лаковая, умиротворённая и ей не было до меня никого дела. Я зависла. Первая мысль, скормят меня ей как ненужного свидетеля, а вторая о её красоте. Вживую я таких никогда не видела.
— Это питон.
Раздалось позади, а я пошатнулась, голова закружилась, когда хотела обернуться, но тут же была поймана в кольцо крепких рук.
— Странный выбор домашнего питомца. — странный повторяла я про себя уже с усмешкой и при этом не могла отвести взгляда от громадной змеи, ощущая неумолимое желание, прикоснуться к ней, узнать какая она на ощупь.
Холодная или тёплая. Хотелось, чтоб холодная, потому что в жар бросило от кольца мужских рук, да ещё и груди, к которой была прижата моя спина.
— Я ими восхищаюсь. Сила, смелость, полное отсутствие страха, и, конечно же, красота. — он говорил про змею, сам словно себя описывал и да, я уже тогда восхищалась им.
Пока мы стояли у стекла, я плавилась в этом захвате, словно кролик, а он удав, от которого дошло снисхождение до столь презренного существа и мне вдруг будет подарена жизнь.
— Хватит питоно-терапии. Нам надо обсудить детали нашего сотрудничества. — кольцо рук резко сменилось на крепкую хватку моего предплечья. Упираться?
Я и вякнуть не смела. Как тот самый кролик на удава только смотрит, а ещё в памяти всплыли яркие воспоминания моего спасения от насилия. И то, как ловко усыпил меня.
Пока он меня вёл в свой кабинет, поняла, что это дом и мы тут не одни. Проходя через гостиную, я увидела женщину, она вытирала пыль.
Он усадил меня в кресло, сам сел за стол напротив. И этот взгляд холодный сразу же. Глаза у него лёдяные, но во взгляде не было вызова. Скорее что-то тёплое, как бы это странно не звучало. Тёплый лёд.
И лицо. Его лицо всегда имело такую особенность отражать на все сто процентов то, что творилось внутри него. Я имела честь наблюдать все стадии от детского восторга и радости, до старика, потерявшего радость жизни, мечтающего чтоб в последний путь проводили поскорей, а в промежутке между этим ребёнком и стариком был сам он. Сильный, опасный, хладнокровный убийца, маньяк, шикарный любовник, обожаемый детьми отец.
 
Он молчал, и я молчала. Так, и смотрели друг на друга, пока на его равнодушном лице не появилась улыбка, я не выдержала.
— Вам смешно? — инстинкт самосохранения отключился напрочь.
— Очень. — строго ответил, так что я подобралась ещё больше.
Меньше минуты соображала, что сказать. Про полицию понятно, мужику этот геморрой ни к чему.
— Спасибо вам, вы меня спасли, я никому не скажу! — выпалила это, и ждала позволения идти куда подальше со всеми вытикаюми, забыть, ничего не было и тому подобное.
— Красивая, детей мне красивых родишь. — не шевелясь как тот удав, не меняя выражения лица, ответил он на мою реплику, а я просто зависла.
Как возле питона за стеклом. Реально питомцы и их хозяева очень похожи. А у сестры моей пудель, такой же дурной и истеричный как Ника.
— Я солидный человек, но мне уже тридцать восемь лет, статус холостяка всё чаще вызывает неудобные для меня вопросы. Мне нужна семья. Жена и соответственно дети. Моё, так сказать, хобби не позволяет просто встретить любую женщину и создать с ней семью. Это понесло бы за собой лишние меры предосторожности, а ты и так теперь всё знаешь. — он говорил спокойно, а я не верила в то, что слышу, казалось, сплю и ущипнула себя.
Больно. Не сон.
— Отпустите меня. Пожалуйста. — жалкая, просила то, что и так принадлежит мне по праву.
Никто не может лишить меня моей свободы!
— Иди. Только тогда придётся нажать на курок. — он выложил на стол пистолет.
— Я не понимаю вас. Я просто хочу уйти. Я никому не расскажу о случившемся, вы спасли мне жизнь, и я вам благодарна, но я просто хочу уйти. — затараторила я так, словно у меня всего минута на последнее слово, а пистолет на столе приняла на свой счёт.
Словно он просил меня убить саму себя. Но было всё наоборот.
— Уходи. Только я за решётку, из-за ублюдка не сяду. Убей меня и иди. Или стань моей крепостью. Выйди за меня замуж, роди мне детей. — и опять хладнокровие, питон бы позавидовал.
— Вы сумасшедший? Я не понимаю ничего. — отчаяннее накатило на меня так, что даже неожиданная смерть горячо любимой мамочки с этим не сравнится.
— Хорошо. Я объясню. Если ты хочешь уйти, то, убей меня. Пуля в мою голову, и ты свободна, Соня сделает всё. Тебя ни в чём не будут подозревать, твоё имя даже не всплывёт в этом деле. Будет всё так, словно я сам решил расстаться с жизнью. Другого выхода нет. — опять спокойный тон просто потому, что он видел меня насквозь.
Он знал изначально, что я неспособна на это. Даже когда была близка к насилию я не оказала должного сопротивления, а тут лишь разговоры.
— Я никому не скажу. Клянусь! — я выкрутила пальцы до боли, слёзы подступили к глазам.
— Знаешь Кира, как будет? Сначала ты будешь молчать, потом по пьяни поделишься с Вероникой, она расскажет всё своему мужу. А Сергей очень предприимчивый мужик и поднять бабок при помощи шантажа ему будет, как в уборную сходить. Я спас тебя, ты мне должна. Думаю, этого достаточно?
— Вы убили человека… — только и смогла сказать я, тот факт, что он знает моё имя, имя моей сестры и имя её мужа выбило окончательно хоть и зыбкую, но почву из-под моих ног.
— Человека? Этот ублюдок изнасиловал бы тебя, а потом задушил так же, как троих девушек до тебя. Человек? — теперь в его ледяных глазах плескался вызов и гнев, прежде симпатичное лицо стало страшным от оскала.
— Больной человек. Надо было его скрутить, я не просила его убивать! — говоря это, мне не было жаль того действительно ублюдка, я рвала за себя и свою свободу.
— Он отсидел за девочку вроде тебя десятку. Одна девочка, вышел и сразу плюс две, ты стала бы третьей. И сразу, ты не дура, а я от тебя крыться не стану. — на стол рядом с пистолетом он с грохотом кинул десяток папок.
— Что это? — глаза уже болели от слёз, которые я не пускала.
— Начнём с самого пробирающего. — он пролистал папки, вытащил нужную из середины, и начал рассказывать, даже её не открывая.