Двуликие. Ведьмино пламя

Но пальцы Хэтти уже расчёсывали спутанные волосы, вплетали в них серебряные и синие атласные ленты, закрепляли косы-петли вокруг ушей. Дайана стояла как истукан, позволяя себя одевать и прихорашивать – очень прямо, с белыми губами, стянутыми в ниточку, – и чувствовала себя рыцарем, что вот-вот отправится на войну.
Да только в отличие от настоящего рыцаря она совершенно не знала, что делать.
Барон уже сидел за столом. Заметив вошедшую в зал дочь, он мазнул по ней привычно-быстрым взглядом и молча указал на место рядом с собой. Дайана подошла. Чинно села. За плечом в мгновение ока вырос слуга, поднёс воду для омовения рук – и Дайана чуть не шарахнулась от него, словно от прокажённого. Внутренности будто скрутил железный кулак. Но сила воли взяла своё: на каменном лице Дайаны не отразилось ни намёка на страх или отвращение. Она спокойно омыла руки и заглянула в блёклые, как у снулой рыбы, глаза слуги. Они, как и всегда, ничего не выражали.
«Это иллюзия. Морок. Только и всего».
Дайана взяла кусок пшеничного хлеба. Безотчётно разломала его, проглотила пару кусочков и больше есть не стала. Пальцы мяли крошки, скатывали маленькие, с ноготь величиной, комки. Выдавали всё нарастающее беспокойство.
– Я скоро уеду, – без всяких прелюдий произнёс Джеймс Ридделл.
Дайана коротко кивнула. Раздавила хлебный комочек, как вошь. Сутки назад эта новость заняла бы все её мысли, болезненно отдалась бы в сердце. Но в этот раз…
– Но в этот раз я возьму тебя с собой, – договорил отец.
Теперь сохранить бесстрастность не удалось. Дайана повернулась к барону всем лицом. Увидела устремлённый на неё, выжидающий взгляд. Поймала своё крохотное отражение в серых, как пепел, глазах и выпалила вопрос:
– Куда? Зачем?
Барон моргнул. Отвернулся, взял в ладонь серебряный кубок.
– А вот это тебе знать пока не обязательно.
Хотелось задать ещё тысячу вопросов. Прокричать, до эха проорать их прямо в это безмятежное, словно запертое на сотню замков, лицо. Выбить из руки треклятый кубок, который украл у неё его внимание, содрать со стола скатерть, опрокинуть скамью…
Но Дайана лишь уткнулась взглядом в тарелку. Замолчала. И продолжила сидеть. Она была тиха, почти незаметна. Холодна. И старательно делала то, чего от неё ожидали.
***
Дайана смотрела на своё отражение. Отражение нагло, в упор, глядело в ответ: опалово-голубые глаза; синее, как грозовое небо, платье; богато украшенный пояс, кисти которого болтаются у бедра…
«Каждый раз Сила впервые проявляется в полную мощь после шестнадцатилетия».
Рука сжалась, царапнула ногтями мягкую, податливую ладонь.
«Это произойдёт с ней. Уже очень скоро».
Дайана зажмурилась, и девушка в зеркале, теперь невидимая, тоже сомкнула веки.
«Книга Джеймса». Лерой и его крылатая, неведомая жуть. Колдовские печати и колдовское пламя. И пленник. Этот несчастный пленник, наказанный неведомо как и неведомо за что – всё это казалось каким-то нереальным, неправильным. Кошмаром, от которого она никак не может проснуться.
Дайана открыла глаза, прошлась по комнате так, что взвился длинный подол. В поле зрения мелькнул потёртый томик с историей Моргейны, и губы дёрнулись, словно в рот попала какая-то гадость. Перед глазами вихрем промчались все фантазии, все эти глупые, придуманные россказни и мечты о геройствах отца, о его трудной, каждодневной борьбе… Все эти приключения, что происходили только в её голове, потерявшей рассудок от беспросветного одиночества и скуки… Жизни взаперти…
Скрежетнув зубами, Дайана вырвала скрепляющие косы заколки, выдернула ленты, разворошила пальцами волосы. Моргейна, Моргейна… Это ведь тебе он служит? Или кому-то другому?
У девушки в зеркале прыгали губы. По лицу, точно рябь по воде, то и дело проходила дрожь. Дайана отвернулась, обхватила себя руками.
«В этот раз я возьму тебя с собой».
Нет никаких гейсов, нет и в помине не было… Да с чего она вообще взяла, что ей нельзя, что ей смертельно опасно покидать Хокклоу?! Только слово отца, только сила привычки… Только нелюди-слуги, что повинуются колдовству и следят за ней день и ночь.
Дайана подошла к окну. Взглянула на тёмную, шумящую листвой армию деревьев, плотно окружившую замок.
«Я знаю, кого ты прячешь за этими лесами, среди этих проклятых башен…»
Фиолетовая вспышка. Рывок. Смерть.
Дайану пробил озноб. Она сжала руки сильнее.
«Сила… проявляется…»
Но она не хочет никакой Силы! – хлестнула внезапная мысль. Лбу стало жарко, зубы оскалились. Если то, что умеет барон, это Сила, она не желает ей обладать!
– Я не убийца, – процедила Дайана сквозь зубы и повторила – уже громче, на всю комнату: – Не убийца!
Она – не он.
Иссиня-чёрные, не тронутые сединой волосы. Гипсовая маска-лицо. Твёрдые, холодные пальцы, что чуть тронули подбородок – и исчезли.
Он никогда не обнимал её, не гладил по волосам. Словно она была какой-то грязной, неприкасаемой… Он научил её ездить верхом. Писать, читать, открыл сокровища библиотеки – и, сделав это, под конец оставил совсем одну. Оставил, будто потеряв к дочери всякий интерес. Но теперь она вновь интересна ему – своей пробуждающейся Силой.
Дайана опустила голову. Но вскоре подняла её, приблизилась к зеркалу, шагнув к отражению вплотную… Шестнадцатилетняя наследница Ридделлов, которая недавно не боялась никого и ничего, была бледнее полотна. Под глазами залегли тени, у губ появилась незнакомая угрюмая складка. Волосы были растрёпаны, всклокочены, как грозовая туча. Настоящая ведьма.
Минута, вторая – и на хмуром лице проступила внезапная жёсткость. Из зеркала на неё смотрела уже не она. Джеймс Ридделл.
– Я не поеду с тобой. Я убегу, – сказала Дайана.
***
Побег требовал тщательной подготовки и полной секретности. Решение сбежать было твёрдым, бесповоротным – и всё же нутро Дайаны то и дело сжималось от страха неизвестности и навязчивой тревоги. Что ждёт её за пределами замка? Похож ли Альбион на то, о чём она читала в книгах? И как, как в нём надо выживать?..
Но всё это было второстепенным. Главная задача состояла в том, как ускользнуть из Хокклоу незамеченной.
Поначалу это казалось невозможным: миновать охраняемые ворота, подъёмные решетки, внешний двор, новые решётки и ворота без посторонней помощи и лишних звуков было крайне сложно. Но затем Дайана вспомнила о ходе.
Когда-то она отыскала в библиотеке карту, что, без всяких сомнений, была нарисована рукой её далёкого предка. Карта была ветхой, в ней не хватало кусков, однако, многие комнаты и потайные проходы замка Дайана обнаружила именно благодаря ей.