Двуликие. Ведьмино пламя

– Эй, аккуратнее! – недовольно воскликнули рядом, и Дайана метнулась прочь как ошпаренная, оставив на чей-то клетчатой подстилке грязный отпечаток подошвы.
Ноги дрогнули – и пустились бежать. Подальше от этих лиц, от этих взглядов, что с каждой секундой становились всё пристальней, пугали всё больше и будто ощупывали со всех сторон…
Дайана промчалась мимо тёмной, как нефть, статуи обнажённого воина с копьём и щитом; шарахнулась от группки людей, которые чинно шествовали ей навстречу; завертелась волчком, вцепившись в серебристый, холодящий пальцы предмет.
«Что делать? Куда бежать?»
Вот огромная белокаменная арка, на вершине которой в оранжевом, затухающем свете чернеет колесница, запряжённая тройкой лошадей… И крылатая фигура, что управляет ими…
С трудом проглоченный крик, бег по новой. Громкие, возмущённые возгласы, которые раздаются совсем рядом:
– Эй, мисс!
– Мисс!
– А поосторожней нельзя?
– Видали, как носится?!
Сбоку мелькнул десяток человек, обступивших потного, краснолицего старика с торжественно воздетой рукой. Какие-то стяги и намалёванные на них лозунги.
– Апокалипсис грядет, леди и джентльмены! Апокалипсис почти на пороге! Близится время крови! Скоро, очень скоро в небесах Альбии будут кишеть тёмные ангелы…
Дайана не уловила, что было произнесено дальше. Дайана очумело неслась по упругой траве – пока перед её носом не выросли заградительные решётки. Взгляд широко распахнутых глаз метнулся из стороны в сторону, выхватил открытые невдалеке ворота. Дайана кинулась к ним очертя голову, выскочила на голую землю, покрытую странной каменистой коркой и ещё успела поражённо моргнуть при виде причудливых строений, города, что поднялся вокруг…
БИ-БИИИИИИИИИИИИП!
Рёв, от которого в секунду заложило уши. Скрип и истошный визг не до конца заколотой свиньи. И огромная, чудовищная, красная тварь с дом величиной, что несётся прямо на неё.
Дайану спасло какое-то чудо. Успев заметить, как в прозрачной голове существа орёт проглоченный, мертвенно-белый человек, Дайана прыгнула, пролетела по воздуху, вытянув перед собой руки… И тяжко плюхнулась на живот. Перед глазами промелькнула череда сине-зелёных вспышек.
– Ты как, детка?
Чьи-то руки помогли подняться. Дайана встала, чувствуя, что неудержимо дрожит.
– В порядке?
Дайана с трудом сфокусировалась на поднявшем её человеке. Круглое, как луна, лицо, седенькие волосы…
– Хэт…
Она тряхнула головой.
Нет. Конечно, нет.
Женщина в одежде иного мира с беспокойством смотрела на неё и уже собиралась было сказать ещё что-то, когда Дайана переменилась в лице и, споткнувшись, кинулась в противоположную ей сторону.
– Не трогай!
Но плюгавый паренёк с грязными сальными волосами уже подхватил с земли предмет, обронённый ею при падении. В подступающих сумерках блеснуло серебро.
– Отдай!
Парень ухмыльнулся, показав недостающие передние зубы, и бросился бежать. Негодующе взвыв, Дайана припустила следом.
Переулок, улица, новый переулок. Запах прелых листьев, фекалий и гниения… Кирпичная кладка стен; непонятные, кричащего цвета надписи, нарисованные широкими мазками. Хохочущие люди в кожаных куртках и плащах, платьях – коротких и облегающих фигуры…
Новая улица. В сердце – тысяча мелких иголок. Перед глазами – белёсая муть.
Парень исчез. Дайана остановилась, привалилась боком к живой изгороди какого-то сада. Перевела сбитое напрочь дыхание.
– Проклятье. Проклятье! – выкрикнула она и вдруг сама испугалась, насколько громко это у неё вышло.
Вокруг стояла подозрительная тишина. Хотя, почему подозрительная? – попыталась успокоить себя Дайана. На город медленно, неуклонно опускалась ночь. Все прячутся по домам, взбивают сладко пахнущие подушки. Все…
…Не все.
В начале улицы раздался взрыв грубого смеха. Свет неяркого огня фонаря высветил припозднившуюся компанию, вид которой Дайане совсем не понравился. Слишком много людей, слишком громкие выкрики, слишком…
– Эй, смотрите-ка! Вот это цыпа!
Потребовалась пара секунд, чтобы понять: имели в виду её. Дайана попятилась, развернулась.
– Куда?!
Но Дайана уже сорвалась с места – так быстро, насколько ещё хватало сил. Мешок отчаянно запрыгал на спине.
И снова улицы, переулки, вывески… Какие-то трубки, свёрнутые в загадочные слова, внутри которых полыхает яркое, до рези в глазах, пламя… Быстрые металлические монстры, что с гулом и скрежетом несутся по дорогам… Красные и зелёные огни на перекрёстках…
Шнур, который сдерживал волосы, развязался и, скользнув по спине, улетел далеко в темноту. Освобождённые пряди тут же разметал ветер. Не успев замедлиться, Дайана копьём влетела в толпу, галдящую у витрины, залитой неестественным светом; ринулась дальше, испуганно отскакивая от припозднившихся людей. Сердце болезненно колотилось о рёбра, скулы сводило от напряжения, не получавшего разрядки.
Место у живой изгороди давным-давно осталось позади. Но Дайана продолжала гнать вперёд, сворачивая то в одну сторону, то в другую, петляя, как очумевший заяц…
Запах воды и внезапная свежесть, что обдала разгорячённое лицо. Река, что заискрилась бликами по правую руку.
Дайана не остановилась. Ей было страшно останавливаться.
Фонари – яркие и тусклые, дающие много света и еле живые… Тёмные коробки-дома. Пустые улицы. Пустой переулок…
И – так резко, что она едва успела притормозить, – тупик.
Тупик.
Ноги задрожали, готовые подломиться и бросить её на землю. Стоя к тупику лицом, Дайана обессиленно опёрлась о кирпичи обеими руками, удержалась. Под ногами шуршало и чавкало, ноздри дёргались от запаха гнили. Неудержимо потянуло спать.
Дайана так и уснула бы – свернувшись комочком в самом вонючем, самом отвратительном уголке здешнего мира – да только спать ей позволено не было.
Позади раздался шорох. Смех.
Дайана обернулась и вскрикнула, увидев застывшую в переулке фигуру.
– Привет, сладкая.
В полутьме чётко блеснули кинжально-острые клыки.
***
– Какими судьбами в наших краях? Да так поздно?
Дайана не ответила. Чувствуя угрозу каждым волоском, Дайана смотрела на незнакомца и бледнела всё сильнее.
Он был странен и страшен: по бритой голове шёл жёсткий гребень кричаще-жёлтого цвета, горло стягивал шипастый ошейник, а на высоких, прошнурованных ботинках поблёскивал металл. Ноги были прикрыты какой-то рваниной, разлохмаченным тряпьём голубо-синего цвета; выше виднелась жилетка из красноватой свиной кожи, надетая прямо на голый торс. Руки бугрились мускулами и там, где их не покрывала густая вязь тёмной краски, белели, как мучной червь.