Ты будешь мой (СИ)
Запираю калитку, веду фэйри в дом. Мнусь и не знаю, что делать. Фэйри наблюдает за мной – лучше он выглядеть после вчерашнего не стал, хотя большинство синяков действительно исчезло. И разбитые губы ему, похоже, вылечили. Думаю спросить о самочувствии, но ловлю его взгляд: он внимательно смотрит на мои ноги – я грею их на рунных камнях пола.
Торопливо поправляю подол и говорю:
– Если замёрз, просто встань сюда, – показываю на камень.
Фэйри смотрит на меня в упор.
– Это приказ? – у него хриплый, странный голос, слишком высокий для мужчины.
– Да нет. Просто, – я оглядываю его одежду – штаны из формы пограничников, – ну… я б замёрзла. Ну как хочешь.
Понятия не имею, что с ним делать. Поэтому я фальшиво улыбаюсь, показываю дом, объясняю, что мама в отъезде… в общем, старательно делаю вид, что он гость. Фэйри мне совершенно не помогает – он не сводит с меня пристального взгляда и молчит. Я жмусь – мне очень хочется сделаться незаметной или вообще раствориться в воздухе. Незнакомое чувство – я привыкла к совершенно другим взглядам. Так что я даже наслаждаюсь им с каким-то болезненным удовольствием.
Живот требовательно бурчит, и я, глянув на фэйри, в который раз кутаюсь в халат. И вежливо интересуюсь, не хочет ли гость завтракать.
Судя по взгляду, гость раздумывает убить меня сейчас или всё-таки потом.
На кухню фэйри идёт за мной, встаёт в дверях и внимательно осматривается. Потом так же внимательно следит, как я разогреваю воду и вытаскиваю на стол кувшины с молоком и мёдом. И мамины пирожки. Вот бы с ягодами!
Встречаюсь с фэйри взглядом. Не отворачиваясь, я осторожно интересуюсь, что едят в Гленне.
– А в Мюреоле? – интересуется в ответ фэйри, и я застываю с блюдом пирожков, не донеся его до стола.
– А при чём тут… Только не говори, что ты тоже из Инесса!
Фэйри хрипло смеётся. Я смотрю на него и мгновение спустя мы смеёмся вместе.
Смех фэйри обрывается первым. И неожиданный вопрос повисает в воздухе:
– Как морская дева оказалась в Дугэле?
Я ставлю пирожки – от греха подальше. Сажусь и смотрю на него снизу вверх.
– Понятия не имею. Какая дева?
– Ты, – спокойно говорит он, и я начинаю понимать, что его, похоже, били вчера исключительно по голове. И дешёвый лекарь не помог.
Надо будет пригласить нормального, когда мама приедет. Ох, только сумасшедшего в доме мне не хватало.
Наливаю в свою кружку настой, смотрю на фэйри.
– Может, всё-таки поешь?
Он не двигается. И, когда я принимаюсь за первый пирожок (с ягодами!), снова спрашивает:
– Зачем помогла мне?
Я давлюсь пирожком. Настой горячий – обжигаю язык и какое-то время дышу ртом, прежде чем ответить:
– Не знаю.
У фэйри становится забавное лицо, а я беру второй пирожок и протягиваю ему.
– Хочешь?
Фэйри отлепляется от косяка и, не спуская с меня странного взгляда, огибает стол. Пирожок дрожит в моей руке. Фэйри приближается, и я не выдерживаю – опрокидываю стул и отшатываюсь к стене.
Глаза у фэйри жёлтые. Янтарные? Да, но с крапинками зелёного. Красиво, но от этого мне почему-то ещё страшнее, хотя ростом он действительно не выше меня, и на его шее поблескивает ошейник.
– Я презираю тебя, – говорит фэйри, стоя ко мне почти вплотную. – Но ты спасла меня, – его голос дрожит, и я распахиваю глаза от удивления. – За это я должен тебе служить.
На улице начинается дождь – я машинально отмечаю шелест каплей по стеклу, когда фэйри наклоняется к моему уху и еле слышно шепчет.
Слова врезаются, как кинжал, и я откуда-то понимаю, что он назвал мне своё Истинное Имя.
Вот теперь он и правда мой раб.
Мы смотрим друг другу в глаза. И я действительно вижу в его, янтарных, презрение. Но мне уже всё равно.
Я тянусь к нему, и он позволяет мне опереться о его плечи. Ему холодно – кожа еле-тёплая. Я машинально отмечаю это и обнимаю руками его шею. Нахожу застёжку…
Фэйри молча смотрит на упавший ошейник, потом на меня. Вздёргивает бровь и усмехается.
Но я его уже не боюсь.
***
– Как мне тебя называть? – интересуюсь, осторожно прикладывая к припухшей коже на его шее компресс.
Фэйри сидит на кровати в гостевой комнате, закутанный в одеяло, и постоянно фыркает. На мой вопрос: «В чём дело?» он пробурчал только что-то про «воняет». Ну да, у лечебных настоев острый запах. Но можно и потерпеть.
Впрочем, фэйри терпит и не жалуется. Только фыркает очень красноречиво.
– Как хочешь.
Никак не хочу. Меня раздражает его цепкий взгляд, и чувство опасности уже не щекочет приятно нервы. Я в который раз жалею, что втянула себя в это, но выхода у меня нет. Теперь, когда я знаю его Истинное Имя, я вообще по уши в этом… этой яме. Истинное Имя – суть фэйри. Даже больше – используя его во время приказа, я могу заставить фэйри делать что угодно. Например, могу сказать «умри», и он умрёт.
Конечно, я никогда этого не сделаю.
– Послушай, ну мне же надо как-то тебя называть, – вздыхаю я, протягивая фэйри кружку горячего настоя. – Ты же не хочешь, чтобы я всегда использовала то имя, которое ты мне сказал?
Фэйри заметно вздрагивает и глядит на меня. Кружку он словно не замечает.
– Как хочешь.
Вот так тебя и назову!
– Сильвен, – решаю я, заглушив раздражение. – Лесной. Там же леса у вас, в Гленне, да? Расскажешь?
Фэйри… Сильвен отворачивается.
Ну ладно. Я пожимаю плечами и встаю. Оставляю настой, лекарства. Не маленький, сможет о себе позаботиться. А с меня хватит!
Вздрагиваю, когда фэйри неожиданно ловит меня за руку.
– Что?
Сильвен рассматривает мой браслет с жемчужиной. Тянется коснуться, но я отдёргиваю руку. Фэйри молчит, я огреваю его возмущённым взглядом и выскакиваю из комнаты.
Мне хочется сбежать – и подальше. Через час, послушав тишину из гостевой комнаты, решаюсь.
На улице шумит дождь, он разогнал туман. И намочил меня до нитки, пока я спешила в школу танцев. Забавно, Марк оказывается там же лишь четверть часа спустя. Приходит за мной в класс. Меня не перестаёт удивлять, как он узнаёт моё местонахождение, да ещё и так быстро.
Танцую, как сумасшедшая. Смеюсь над шуточками Марка, как коршун охраняющего меня от других. Даю проводить, но домой не приглашаю. Целую в щёку – бедняга краснеет – и убегаю, пообещав написать перед сном. Марк долго не уходит, вижу его с крыльца.
У меня безумно болят ноги. Это и хорошо, помогает забыть о сумасшедшем фэйри. Который, кстати, свободно шатается по дому. По крайней мере, в мою купальню заходит, точно в свою комнату.
– Больно?
– Выйди! – выдыхаю я. В моём голосе слёзы: ноги не просто болят, они – словно подушка, в которую втыкают разом тысячи раскалённых игл.
– Неужели ты отказалась от моря из-за этого? – Сильвен оглядывает купальню. Он и не думает уходить. Я вижу его отражение в зеркале, он смотрит на мои ноги с выражением, чем-то похожим на сострадание.
– Я ни от чего не отказывалась! Выйди! – шиплю я, выгибаясь от боли.
Сильвен садится рядом.
– Дай мне.
Его руки – изящные руки женщины, покрытые мозолями воина – ложатся на мои колени. Я не успеваю отшатнуться и даже влепить нахалу пощёчину – боль уходит, точно вода в песок. Фейри встаёт, ловит мой поражённый взгляд и тихо говорит:
– Твоя магия запечатана, русалка?
– Я не русалка, – шевелю пальцами ног. Удивительно: боли как не бывало.
Сильвен, щурясь, смотрит на меня какое-то время. Потом, ничего не говоря, уходит.
Следующий день проходит для меня в заботах. Я делаю домашнее задание – тонну, наверное, столько пропустила за время болезни. Сильвен сидит у себя в комнате. Я ношу ему еду, но он почти не ест. И не разговаривает со мной.
Начинаю понимать, почему фэйри умирают в неволе. Будешь вот так сидеть и делать вид, что ты очень гордый и даже есть не хочешь – конечно, скоро умрёшь. От голода, например.
А ночью неожиданно возвращается мама.