Слабо влюбиться

Худощавый брюнет в черном костюме, неприязненно смотревший на Аню, похоже, был инвалидом с диагнозом ДЦП. По крайней мере, ноги он ставил именно так. И этот самый диагноз его характер не улучшил ни на грамм. Тонкие черты лица были искажены недовольством. Ане казалось, что даже волосы в его прическе стояли дыбом, как у собаки, готовой напасть.
Но Аня не привыкла отступать, потому и училась до сих пор в городе на журфаке, а не вернулась к родне, картошку копать
– Доброе утро, – улыбнулась Аня как можно спокойней, – где я могу оставить вещи?
Кадык у брюнета дернулся.
«Да что ж он нервный такой», – недоумевала про себя Аня. Счет к Антону рос с каждой секундой. Впрочем, и сама она была виновата. Пора уже выучить правило про бесплатный сыр.
– Проходите в дом, – низкий красивый баритон. В голосе, как и на лице, раздражение. – Там покажу.
Аня кивнула, подхватила пакет с вещами и, с сумкой на плече, поднялась по ступенькам. Брюнет стоял далеко, так, что и при желании не прикоснешься. Впрочем, Аня не горела желанием прикасаться к нему, пусть даже он и оказался самим Виктором Неверящим.
Она зашла в холл, сделала несколько шагов, остановилась, поджидая хозяина и заодно осматриваясь. Много простора, мало мебели. Под ногами паркет, на одной из стен зеркало, над потолком люстра. Есть еще тумбочка и табурет. Все остальное, вроде верхней одежды и обуви, или хранили не здесь, или было спрятано во встроенные шкафы.
А еще Аня поняла, что брюнет подготовился к встрече с ней. Нигде, ни на одной поверхности, не было видно ни одной личной вещи. Ни расчески, ни связки ключей. Ничего. Этакое стерильное помещение.
За спиной послышались шаркающие шаги.
– По лестнице вверх и направо. Дверь вашей комнаты открыта. Мне нужно время поработать, поговорим позже.
Аня кивнула и, не оборачиваясь, зацокала каблуками к лестнице. Похоже, неделя обещала быть сложной. Но ради экзамена Аня могла пойти и не на такой подвиг.
Виктор не любил выставлять напоказ свое тело, ни верхнюю, ни нижнюю часть, поэтому даже в жару предпочитал появляться вне стен дома в джинсах и брюках, закрывая торс футболками или рубашками с длинными рукавами. Встречать журналистку он тоже вышел, «с ног до головы запечатанный», как выражался отец при встрече с сыном.
Молодая симпатичная гостья была одета в легкое шифоновое платье зеленого цвета, явно устаревшего фасона. Видимо, с чужого плеча, хотя перешито по фигуре почти идеально. Наряд, как и открытые туфельки на каблучке, под цвет платья, Виктор отметил машинально – привычка писателя, въевшаяся под кожу. Отметил и сделал вывод, что его гостья из небогатой семьи. Иначе появилась бы, одетая хотя бы в современные, пусть и не особо дорогие вещи. Симпатичная стройная брюнетка с голубыми глазами, гостья смотрела на мир спокойно и уверено. По крайней мере, так казалось со стороны. Впрочем, Виктору было плевать на реальное отношение девчонки к этому миру. Он собирался свести их контакты к необходимому минимуму. Интервью можно и по Интернету обсудить. Антон не обговаривал детали задания. Просто прожить неделю и дать интервью. А значит…
Виктор нехорошо улыбнулся, наблюдая, как журналистка отбивает каблучками какой-то своеобразный ритм, поднимаясь по лестнице. Он проживет рядом с ней неделю. Выиграет это дурацкое пари. И поставит точку в их с Антоном детском споре. Хватит. Выросли уже.
«Мне нужно время поработать, поговорим позже», – сказал Виктор и практически не обманул. Ему действительно нужно было время, но не для того, чтобы поработать. Ему было необходимо выработать стратегию поведения.
Поменьше общения, официальные обращения, встречи один-два раза в день на нейтральной территории. Получится неплохая завязка для будущего романа, который Виктор начнет писать, когда выпроводит журналистку из своего дома. Как обычно, никакого счастливого конца. Только «жизненные истории». Хватит с него криков о том, что литература должна ублажать читателя. Никому и ничего литература не должна. И судя по продажам его книг, многие читатели согласны с его точкой зрения.
 
Обдумывая начинавший выстраиваться в голове сюжет, Виктор заковылял в свой кабинет. Надо сделать несколько набросков. А потом он подумает о журналистке. Если захочет.
 
Глава 7
 
Аня поднималась по лестнице, удивляясь про себя, что она не из мрамора. Уж Неверящий, с его деньгами, мог бы себе позволить и мраморные ступеньки с позолоченными перилами. «Мне нужно время поработать, поговорим позже». Да не вопрос. Аня пока разложит в комнате вещи, осмотрится. И лишний раз пожелает Антону несварения желудка. Нельзя же так людей подставлять.
Да, Неверящий приставать к ней не будет, но терпеть его злобно-презрительные взгляды… Та еще радость…
Дверь действительно оказалась открыта, у второй комнаты от лестницы. Аня зашла, огляделась и решила частично простить Антона. Эта красота – и ей одной, на всю неделю?!
Комната оказалась больше той, которую Аня занимала в съемной квартире, раза в два. Кровать, тумбочка рядом, встроенный шкаф, письменный стол, два кресла и один табурет, ковер под ногами, обои на стенах, люстра на потолке. В стене напротив кровати небольшая дверка, за которой оказался личный санузел – душевая кабина и туалет. В общем, практически как в пятизвездной гостинице, фото которых частенько рассматривала Аня, когда писала статьи. Ей, выросшей в небогатой многодетной семье, о такой роскоши оставалось только мечтать.
У родителей был двухэтажный дом с тремя жилыми комнатами на пятерых детей и четверых взрослых, спали в тесноте, своего угла Аня не имела. И вот теперь, стоя в предоставленной на время спальне, она ощущала себя чуть ли не королевой. Да плевать на отношение Неверящего, если вокруг будет такая роскошь, Аня переживет и его злость, и его презрение. Зато поживет в кои-то веки нормально, пусть и всего лишь неделю.
Разобрав пакет с немногочисленными вещами, Аня с опаской уселась на кровать. Матрас под ней мягко спружинил. Новый. Не продавленный. Счастье-то какое!
Аня зевнула: с этой поездкой она всю ночь не спала. То собиралась, то лежала без сна, волновалась, думала, как но все окажется. Ничего страшного, как и обещал Антон, с ней не случилось. И вряд ли случится. Слишком нелюдимым выглядел Неверящий.
Желудок забурчал, напоминая, что его тоже следует кормить, хоть изредка. Аня с неохотой встала, осмотрелась. Нет, рядом не видно ничего, похожего на автомат для кофе или чая. Что ж, придется спускаться на первый этаж и искать кухню. Аня надеялась, что хозяин не придет в ярость, увидев ее вне стен спальни. Хотя… Он же вроде работает. Может, и не заметит Аниного нашествия на кухню.
Виктор привык всегда работать с открытой дверью, «лелеять собственные страхи», как однажды выразился Антон. Кабинет находился неподалеку от лестницы, и Виктор, сидя за компьютером, при открытой двери мог слышать все, что происходило в коридоре. Обычно там не происходило ничего. Но не в этот раз.
Виктор успел написать буквально два абзаца, с трудом вымучивая из себя описания холодной зимней погоды, когда в коридоре раздались непонятые и, что самое главное, непривычные звуки.
– Что за… – вскинулся Виктор.
Кто там мог ходить?
Память услужливо подкинула картинку журналистки, поднимавшейся по лестницу.
Выругавшись сквозь зубы, Виктор поднялся и заковылял в коридор. Он же просил ее сидеть в своей комнате! Что ей могло понадобиться в его доме?!
Он пошел на звуки и к своему удивлению обнаружил журналистку в коридоре, заглядывавшую во все двери подряд. До кабинета она еще не добралась.
– Что-то потеряли? – саркастически поинтересовался Виктор, с трудом сдерживая желание выгнать эту нахалку отсюда. Вымести поганой метлой.
Увы, в таком случае спор можно будет считать проигранным. А этого самолюбивый Виктор позволить себе не мог.
– Кухню, – журналистка повернулась, вежливо улыбнулась. – Я есть захотела. Вы меня не накормите?