Косово поле. Балканы

А сегодня — уже восьмое.
«Завтра — День Победы. — Владислав снял алюминиевую кружку с потухшего костра и всыпал в нее три пакетика сахара. Сладкий чай он не любил, но запас энергии был важнее. — Пьяненькие ветераны, марши по радио, военные фильмы весь день напролет, торжественное обращение Президента… Лепота! Прямая трансляция парада, вечером — салют. Толпы народу на улицах. А я тут сижу, как полный идиот…»
Четкого плана действий пока не было.
Успокаивало одно — были и деньги, и чистый паспорт кипрского гражданина с проставленными визами в три десятка стран. В том числе и в Россию. Оставалось вклеить собственную фотографию, приобрести билет на ближайший рейс на Москву и благополучно вылететь домой. Ясхар был крайне предусмотрителен. Когда был жив, разумеется.
Но прежде всего следовало добраться до аэропорта в Скопье. Как именно — биолог себе представлял смутно. Спасал только врожденный оптимизм.
Двадцать четыре ударных вертолета АН-64А «Апач» прибыли на аэродром в Градец [3] в середине апреля. Сначала их доставили транспортником «С-5В Гэлэкси» до столицы Македонии, а затем они своим ходом добрались до военной базы. Вслед за ними приземлился и «С-141В Старлифтер», несущий в своем чреве две с половиной тысячи управляемых противотанковых ракет AGM-114B «Хеллфайр» с увеличенной до восьми километров дальностью пуска.
Руководство НАТО во главе с нервничающим Хавьером Соланой всерьез готовилось к наземной операции. «Апачи» должны были выполнить наиважнейшую ее часть — расправиться с югославскими танками, могущими встать непреодолимым кордоном на пути продвижения английского, американского, немецкого и французского контингентов. По мнению западных аналитиков, машины советского производства «Т-60» и «Т-72» не смогли бы противостоять новейшим ракетам Альянса.
Живущие в Градеце македонцы, сербы и русины не были в восторге от соседства с аэродромом и выразили свое отношение тем, что в первую же ночь изрисовали цветными надписями бетонное ограждение. Несмотря на грамматические ошибки, смысл лозунгов: «Yanki, go home!», «Klinton the Shit!» и «Fack Albaniya!» [4] был совершенно понятен.
Через неделю случилось происшествие посерьезнее.
В баре, куда зашли выпить пива морские пехотинцы из батальона охраны военной базы, между американцами и местными юношами произошла стычка. Повод нашли самый наипримитивнейший — якобы один из натовских солдат не так посмотрел на невесту одного македонца. Завязалась перепалка, переросшая в драку. Морские пехотинцы оказались тоже не лыком шиты и разбили физиономии трем наиболее агрессивным славянам.
Но тут кто-то выключил свет.
В темноте на американцев обрушились стулья и бутылки, а одному рядовому засадили в бок сработанную из напильника заточку. Раненого срочно увезли в госпиталь, и полиция начала разбирательство.
Однако следственные действия окончились ничем.
Местные заявляли, что первыми на них напали выпившие американцы. Заточки никто не видел, дрались исключительно кулаками. Кто выключил свет — тоже неизвестно. Полицейские потоптались на месте, для вида попугали задержанных посетителей бара и прекратили дело за нерозыском подозреваемого.
Американец выжил и отправился домой в штат Айдахо. Как пострадавшего в боевой операции, его наградили медалью и премировали пятью тысячами долларов.
Охрана базы была усилена, а военнослужащие теперь выходили в город только в сопровождении офицеров и сержантов македонской армии. Натовцы держались с местными жителями подчеркнуто доброжелательно, все время улыбались и ни единым словом не упоминали об инциденте. В Градец доставили сборный луна-парк и бесплатно установили его в городском парке.
Взаимоотношения между американцами и македонцами постепенно разряжались. Детишки катались на каруселях, угощались сахарной ватой и гамбургерами, получали игрушки. Их родители вели себя сдержанно, но уже без прежней агрессии. Мало-помалу к фигурам в камуфляже, прогуливающимся по тенистым улочкам, стали привыкать…
Две темно-зеленые машины прошли на высоте ста метров, развернулись и опустились за серый ангар.
Ристо Лазаревски на секунду поднял голову от карт и проводил вертолеты внимательным взглядом.
— Мизер, — заявил толстяк Киро и подмигнул сидящему рядом Богдану.
— Принимаю, — согласился Ристо. Богдан нахмурился, рассматривая только что появившуюся у него даму червей.
— Уверен?
— На сто процентов, — Киро значительно улыбнулся.
Играющий в паре с Ристо Слободан тихонько хмыкнул.
— Десять пик, — Лазаревски сбросил первую карту.
Спустя две минуты красному от ярости Киро напихали шесть взяток.
Чай был выпит, шоколад съеден, сигарета из довольно скудных запасов выкурена.
Рокотов столкнул пустую банку в пропасть. Жестянка, разбрызгивая желтоватые сопли недоеденного желе, чиркнула по отвесной базальтовой стене, ударилась о выступ и по дуге исчезла в сумраке.
Пора.
До границы с Македонией — километров пять.
Владислав еще раз перепроверил свой арсенал. Пистолет-пулемет «Хеклер-Кох», снабженный глушителем и девятью полными магазинами на тридцать два патрона каждый, малокалиберный пистолет «Чешска Зброевка» с приличным боезапасом, три узких десантных ножа, мачете. Достаточно для того, чтобы дать хороший отпор десятку нападавших.
Не было только гранат. Все они были израсходованы в подземелье.
«Ничего страшного», — решил биолог. Он не собирался вступать в конфликт с македонцами и взрывать их дома и машины. В крайнем случае можно обойтись и стрелковым оружием. Хотя доводить дело до крайности Рокотов очень не хотел. Он немного устал от постоянного напряжения и желал одного — тихо и незаметно прокрасться до окраины Скопье. В идеале — не встретив никого по пути. Для этого Влад избрал ночной режим передвижения, сверился с подробной картой и наметил пролегающий по пустынной местности маршрут.
Сначала — до реки Вардар, потом — мимо плато Сува Гора, обогнуть город Бояне, затем — миновать поселок Матка, форсировать речку Треска и выйти на восточную окраину македонской столицы. А там до аэропорта — рукой подать.
Оставить оружие, переодеться, побриться и на такси доехать до аэровокзала.
Легко на словах.
Или когда сидишь в кресле-качалке с пледом на ногах и рассуждаешь о том, как бы ты сам повел себя на месте русского биолога.
Но иного выхода у Владислава все равно не было. Скопье был единственным городом, куда следовало держать путь.
— Э, зачем так говоришь? — Абу Бачараев, мелкий коммерсант, промышляющий поставками в Санкт-Петербург турецкого ширпотреба и некондиционных итальянских сапог, вперил свои маленькие бегающие глазки в пожарного инспектора.
— Таковы правила, — чиновник меланхолично закурил, не обращая никакого внимания на валяющиеся неподалеку горы упаковочной стружки. — Должен быть пожарный выход. Иначе — штраф и приостановление деятельности вашей фирмы.
Инспектору было скучно. Раз за разом одно и то же. Приходишь в офис или на склад к бизнесмену и обнаруживаешь, что огнетушителей нет, запасного выхода нет, специально отведенного для курения места нет, инструкции по противопожарной безопасности нет. Ничего нет. А есть только жуликоватый и жадный спекулянт, выжимающий последние соки из того дрянного товарца, что нормальный человек даже в руки взять побрезгует. Повсюду бардак, проходы завалены полупустыми ящиками, оберточной бумагой, в углах громоздятся груды окурков и пустых бутылок.
Бизнес по-русски, понимаешь… Вернее, по-советски, ибо русских среди торгашей можно по пальцам пересчитать. Либо азербайджанцы, либо кавказцы! [5]
Встречаются еще евреи, но их тоже немного. Кто поумней, давно свалил на Запад. В России коммерцией могут заниматься или полные лохи, или криминалитет.