Новая жизнь, или обычный японский школьник
В самой кафешке не так уж и людно, по торговому центру толпы людей в выходной день, а тут тихо, прохладно, играет едва слышная мелодия, возле нашего стола вырастает молодой официант и раскладывает перед нами меню. Интересуется, не хотим ли сделать заказ сразу или все-таки предварительно изучить меню, кивает и исчезает. Вот ей-богу ниндзя. Хината продолжает меня игнорировать, молча изучая меню. Открываю меню и я. Взгляд падает на цены и я понимаю, что это кафе полупустое в выходной день не просто так. Случайные люди как зайдут сюда, как посмотрят на цены и … пойдут в другое кафе. Благо их по центру навалом, тут и лапшичные и суши подают и какие-то европейские кафешки и для сладкоежек есть. Торговый центр же.
— Ладно. — говорю я, откладывая меню: — я не понимаю, чем тебя прогневал, но смиренно прошу у тебя прощения и всем сердцем надеюсь что ты примешь мой скромный дар — … что бы это ни было.
— Вот. — лицо у Хинаты смягчается: — вот теперь ты понимаешь. Ты пришел угостить меня парфэ, но ты делаешь это без уважения. Ты даже не зовешь меня «химе».
— О Аматэрасу! — вздыхаю я, вижу ее взгляд и поправляюсь: — то есть великая Хината-химе! Позволено ли мне будет угостить тебя парфэ в этой недостойной такой чести кафешке. Я уверен, что никакое угощение не может сравниться с вашим величием, но кушать-то надо?
— Ну… приемлемо — кивает Хината: — есть над чем работать, но приемлемо. Над оборотами поработать… склоняешься ты недостаточно низко, да и должного уважения в тоне я не слышу….
— Ей-богу я вот сейчас тебя защекочу при всех. — говорю я: — заказывай уже свои сладости.
— Не, мне надо посмаковать этот момент — Кента-кун угощает меня в кафе. Потому что неизвестно, когда в следующий раз у меня получится позвать своего брата-зануду в публичное место. — отвечает мне Хината: — я буду наслаждаться и созерцать, как и положено в дни редких природных явлений.
— Что? — я задумываюсь и быстро пролистываю память Кенты за последние два года. Школа, дом, учеба, манга, компьютерные игры, хентай, много хентая, снова школа. Все. Кента из тех, про кого говорят «socially awkward» — социально неловкий. Я не чувствую эмоций в картинках из его памяти, но, судя по всему, он побаивается публичных мест и скоплений людей. И это понятно, так вот жить — станешь нелюдимым и социально неловким. У него нет необходимости в поддержании социальных контактов — ему не надо сотрудничать с другими людьми в ежедневной деятельности, он вполне может жить в одиночестве, в своей собственной скорлупе — в школе у него нет друзей, только Хироши, который деньги с него тянет. Дома он ни с сестрой, ни с матерью давно не общается. Так и живет — с каждым годом замыкаясь в себе все больше и больше. Видимо я попал в личинку хикикомори. А сестра моя, оказывается, наблюдательная. Все видела, да поделать ничего не могла. Значит — сама могла себе купить парфэ, да? Понятно. Вся эта история с парфэ — просто чтобы Кенту расшевелить и из дома вытянуть. Чтобы начал братик с людьми общаться. Я гляжу на Хинату другими глазами.
— Хм. Вот оно как. — говорю я и наклоняю голову, признавая человека напротив: — я недооценил тебя, Хината-сама. В твоем маленьком теле содержится сердце льва! Ты как дракон борешься за своего братика! Братик тоже любит тебя!
— Пффхх! — Хината выпучивает глаза и озабоченно смотрит на меня. Нажимает кнопку вызова официанта. Возле нас мгновенно появляется молодой и подтянутый официант, слегка склонившись в полупоклоне.
— У вас есть доктор? — спрашивает Хината и на секунду лицо официанта дрогнуло. Но только на секунду.
— Вам стало плохо? — уточняет официант: — мы можем вызвать скорую и персонал может оказать первую помощь на месте. Я проходил медицинские курсы.
— Нет, не мне. Вот он с ума сошел. — тычет в меня пальцем Хината: — посмотрите на него, на его глупую улыбку.
— На мой взгляд он вполне вменяем и успешен. — мягко отвечает официант: — ведь он пришел с такой красавицей. Женщины умеют выбирать и такая как вы — никогда бы не пришла сюда с идиотом. Возможно, он еще не понимает, как ему повезло.
— О, я понимаю. — киваю я: — поверьте мне. Мне просто невероятно повезло.
— Вот видите. — обращается официант к Хинате: — он все понимает. Что будете заказывать?
— Нам пожалуйста два парфэ… вот этих с клубничкой наверху и чашку молочно-карамельного латте, а я буду зеленый чай. Обычный зеленый чай. — говорю я, пока Хината переваривает случившееся.
— Секундочку. — официант снова исчезает, а Хината прижимает ладони к раскрасневшемуся лицу.
— Он сказал, что я — красавица и женщина! — говорит она с придыханием: — нет, ты слышал?
— Он прав. — пожимаю плечами я: — во-первых ты женщина, а во-вторых — красавица.
— Я даже не знаю, то ли обидеться на тебя за такое, то ли порадоваться. — говорит Хината: — я — еще девочка!
— Это несущественные детали — поясняю я: — женщину от девочки не так уж и много отделяет… сущие несколько сантиметров.
— А этот милый официант еще считает тебя вменяемым — закатывает глаза Хината: — боже, вот как ты умеешь показаться не тем, кто ты есть на самом деле.
— Хината-чан! Вот ты где! — возле нашего стола останавливается девушка с длинной косой и в милой короткой юбочке: — ты сегодня тоже решила в это кафе прийти?
— Аяка-чан! Да, совершенно случайно я выбрала это кафе! — Хината вскакивает и обнимается с вновь прибывшей, поворачивается ко мне: — Айка, а я сегодня со своим старшим братом, ты же его помнишь?
— Неужели? Добрый день, Кента-ниисан! — кланяется Айка.
— Добрый день, Айка-тян. — наклоняю голову и я. От всей этой сцены за версту несет подставой и спектаклем. Неестественный выбор слов, движения рук, суетливость Хинаты, «случайность» встречи… я быстро сопоставляю факты и окидываю Айку взглядом. Так и есть, Айка-тян одета ну слишком вызывающе для обычного похода по магазинам — уж больно у нее короткая юбочка и вызывающий топ под курточкой. Поймав мой взгляд Айка тут же зарделась. Господи, до чего же они легко краснеют и смущаются.
— Присоединяйся к нам — продолжает вести свою партию Хината: — если у тебя есть время.
— У меня совершенно случайно есть время — говорит покрасневшая Айка: — ну… немного времени…
— И у меня тоже — отвечаю я: — совершенно случайно есть время. Правда я тут собирался спортзал сходить посмотреть, но совершенно случайно решил это сделать попозже. В самом деле, Айка-тян, присаживайся, в ногах правды нет. — хочу добавить, что правда не в ногах, а где-то между, но сдерживаю себя.
Тут на меня, оказывается, засаду сделали, надо уважить чувства «охотниц». Быстро пробегаю по памяти — как Кенты, так и своей — Айка-тян, мелкая надоеда в очках и с двумя хвостиками, с покрытым веснушками лицом — летом она, бедненькая вся рябая ходит, с голенастыми коленками, вечно залепленными пластырями, та самая, что каталась на доске и разбила себе нос, а я ей потом промывал лицо от слез, лепил пластырь на переносицу и поил чаем, пока ее мама с работы не пришла. Почти все детство дружила с Хинатой, довольно часто появлялась у нас дома. Это память Кенты. Я же помню, что вчера Хината хотела выяснить, насколько у меня все серьезно с Томоко, мотивируя это «Айка спрашивала». Язык Хинаты — враг Хинаты. Картина складывается мгновенно. У бедных японцев сложности с социальной коммуникацией и подойти, и открыто сказать «ты мне нравишься, айда на сеновал» — они не могут. От одной мысли у них сердце лопнет. И в классе все тусуются группками и отдельно — девочки и мальчики.