Домик под скалой

На лице Лиама промелькнула тень разочарования. Он посмотрел на их сплетенные пальцы, поднес ее руку к губам и поцеловал.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Да. – Она снова улыбнулась. – Все хорошо. Правда. Приходи попрощаться перед возвращением в Новую Зеландию. Посидим за этим столом, последний раз выпьем вина.
Лиам улыбнулся ей в ответ:
– Обязательно.
Другой рукой он убрал прядь волос с ее лица и наклонился для поцелуя. Прикосновение было нежным, но кратким. Потом их губы и руки разомкнулись.
В мягком утреннем свете Лиам шел по дорожке, и Анна смотрела на удаляющуюся спину. Они не сказали друг другу «прощай», но этого и не требовалось. Она прислушивалась к ударам своего сердца, пытаясь оценить ущерб. Было чувство потери, сожаление, но Анна не ждала, что Лиам станет для нее надежной опорой. Она и не хотела этого, несмотря на всю его привлекательность. Сердце щемило, но Анна знала, что причина не в нем. Это боль утраты. Она снова одна.
Анна откинулась на спинку скамьи и посмотрела на свой дом, такой же своенравный и непреклонный, как и прежде. Он стоит на отшибе, но он не одинок.
Внимание Анны привлекло какое-то движение в дальнем конце деревни. Подняв голову, она увидела Дугласа Маккина; он стоял, опираясь на палку, на полпути к дорожке вдоль моря и злобно смотрел на нее. Анна не отводила взгляда, чувствуя, как изнутри поднимается волна ярости. Кто бы ни обратился с жалобой к муниципальным властям, в проблемах с обеденным клубом виноват Дуглас Маккин. Какое право он имеет вторгаться в ее жизнь, если не считать нелепого заблуждения, что «Счастье рыбачки» должно принадлежать ему? Будь это так, дом никогда не стал бы таким, как теперь. Ведь именно Брен Маккензи посмотрела на этот крошечный сарай и поняла, что в нем можно жить, Брен Маккензи вложила столько труда и денег, чтобы воплотить в жизнь свой замысел. А теперь дом на законных основаниях принадлежит Анне, как и Брен до нее, и она вправе делать с ним все, что пожелает. Брен не позволяла Маккину запугать себя. Зачем Анне мириться с ним или с его дружками, поверившими в дурацкую выдумку? Она не нуждается в одобрении Маккина – или кого-то еще. Она и так впустую потратила бо́льшую часть сознательной жизни, подлаживаясь под чужое мнение.
Оставив поднос с кофе на столе, Анна подошла к двери «Приюта ткача» и постучала.
– Фрэнк, – сказала она, когда тот появился на пороге с кружкой чая в руке, – сможете уделить мне немного времени на этой неделе? Я бы с удовольствием воспользовалась вашими навыками сантехника.
 
Глава семнадцатая
К концу недели Анна стала владелицей новенькой мойки и пятибалльной – максимально возможной – оценки от санитарной инспекции местного совета.
– Отлично, – сказала Белинда Тернер, увидев превосходную работу Фрэнка, установившего глубокую двойную мойку и кран с поворотным носиком. – Я очень рада, что вы не отказались от обеденного клуба, – прибавила она. – Думаю, это замечательная идея. С удовольствием приду к вам сама. Вы начинаете завтра?
– Нет, хочу подождать до банковских выходных в конце месяца. У меня останется время на подготовку, и я надеюсь, что здесь будет больше туристов, – ответила Анна. – Обслуживание в порядке живой очереди, начинаем в час пятнадцать. Буду рада вас видеть. – Анна понимала, что к чему. Обедающий за ее столом чиновник из санитарного надзора – это весомый аргумент. Заруби себе это на носу, Маккин.
– К сожалению, не смогу. Возможно, как-нибудь потом.
– Не торопитесь, – сказала Анна. – Посмотрим, что из этого выйдет и стоит ли продолжать.
– Удачи. – Тернер улыбнулась, и женщины, прощаясь, пожали друг другу руки. – Давайте надеяться, что хотя бы погода не испортится.

Следующую неделю Анна потратила на подготовку: она хотела точно знать, что будет делать, когда обеденный клуб начнет работу. «Завсегдатаи» обрадовались, узнав о второй попытке, а Кэти с готовностью исправила афишу, нарисованную для прошлого раза. Анна повесила ее в пятницу, накануне длинных выходных, и, отступив на пару шагов, убедилась, что афиша отлично смотрится на фоне васильковой двери «Счастья рыбачки».
«Не трусь, – подумала она. – На этот раз все получится. И плевать на Дугласа Маккина».
Анна представила, что рядом с ней, усмехаясь, стоит Брен, и улыбнулась про себя.
На следующее утро в дверь Анны постучала Пэт и объявила, что пришла помочь с готовкой.
– Я буду вашим поваренком! – сказала она и широко развела руки, словно собиралась обнять весь мир. И обняла бы, подумала Анна, будь у нее такая возможность.
– Спасибо, – со смехом ответила она. – Но я не уверена, хватит ли тут места для двоих.
– Мы разберемся, милая, – заверила ее Пэт, входя в дом. – Как говорят, в тесноте, да не в обиде.
Пэт следовала указаниям Анны, и женщины умудрялись не мешать друг другу на тесном пространстве ее кухни. Присутствие соседки и ее спокойная уверенность напомнили Анне, как в детстве она стряпала вместе с матерью – это было совсем другое ощущение, не такое, как на профессиональной кухне, и Анна только теперь поняла, как ей этого не хватало. От осознания, как одинока она в этом мире, болезненно сжалось сердце. Новые друзья и новая жизнь, приятные минуты с Лиамом – все это не заменит семью. Пэт не обнимет ее так, как обнимала мать. Отец не войдет на кухню и не заставит всех рассмеяться, взяв ее на руки и оттащив подальше от печенья, еще теплого, только из духовки.
Папа.
Анна посмотрела в окошко на освещенные солнцем океанские волны, и на сердце вдруг навалилась тяжесть. Последние недели она сбилась с ног и редко вспоминала о недавней утрате, но теперь перед мысленным взором вновь возник отец – растрепанные, как всегда, волосы, улыбка на губах.
Она сглотнула подступавшие слезы и вдруг обнаружила, что думает о Роберте Маккензи. Неужели кому-то могло прийти в голову, что он забудет свою жену, которую любил всем сердцем, – сколько бы лет ни прошло после ее смерти? Сама она не в силах примириться даже с уходом отца. Анна хорошо знала эти приливы и отливы отчаяния и тоски – неотвратимое, непреодолимое подводное течение, которое несет тебя, беспомощного, от страдания к чувству вины, от кратких радостных воспоминаний к полному изнеможению от глубокой депрессии, и все это за считаные минуты, зачастую в самые неожиданные и неподходящие моменты.
– С вами все в порядке? – спросила Пэт, вероятно почувствовавшая перемену в настроении Анны.
Анна заставила себя стряхнуть нахлынувшую без спроса печаль.
– Да, – ответила она. – Огромное спасибо за помощь, Пэт. Вы так добры. Если хотите, возвращайтесь домой – теперь я и сама справлюсь.
Пэт сняла фартук и обняла Анну.
– Постарайтесь получить удовольствие, милая, – сказала она. – Это ваше призвание! У вас так хорошо получается. Я знаю, что всем, кто придет к вам сегодня, угощение понравится ничуть не меньше, чем нам. Потом заглянете – расскажете, как все прошло, – прибавила соседка и еще раз стиснула Анну в объятиях. – Я поставлю охлаждаться бутылку шипучего, на всякий случай.