Дело Чести, или Семь дней из жизни принца

– А кто еще?! – взвился обвиняемый. – У кого ещё могло возникнуть желание разрушить наш брак?
– Да у кого угодно, монир Тагард. У кого угодно, – устало произнесла Недотрога.
– Расскажите, что вы делали с того момента, как покинули храм и направились в домик для путников, – попросил я.
– Насколько я помню, как только… – Тагард сделал паузу, будто пытался удержаться от крепкого словца, – мона Нидария вернулась в храм, Ливи выскочила следом. Мы поняли, что ждать придется долго, и решили затопить камин – в домике было очень холодно. Мы втроем отправились за сушняком.
– Втроем – это вы, Грэйди и Руден? А Равелисса осталась в домике?
– Совершенно верно.
– Что было дальше?
– Дальше был ясный день, последнее осеннее солнышко, я залюбовался красотами природы и немного увлёкся.
Угу, слышали мы уже про эту любовь к природе…
– Когда я вернулся, в домике была только гры… глубокоуважаемая мона Нидария. Потом кто-то ещё приходил-уходил, – продолжил Тагард, явно затрудняясь с ответом. – Точно не помню. Потом Руден сказал, что нужно идти искать дам, потому что уже пора перекусить. Помню, мы ещё посмеялись, что дамы, видимо, есть не хотят, так стоит ли их звать. Еды и на трех взрослых мужиков-то с натяжкой хватало.
– Вы пошли все втроем?
– Нет, вроде как Грэйди остался… Да, точно, он как раз нарезал снедь. Ливи и её мать вернулись с нами, а мона Равелисса сама подошла, пока нас не было. Мы перекусили на скорую руку, поскольку эта… мона на еде сэкономила. Так голодные и вернулись. А потом этот переполох. Так до вечера ничего и не ели. А вы говорите – относиться к ней с уважением! Да какое уважение, если она не в состоянии выполнить элементарных обязанностей хозяйки! – возмущался Тагард, будто это самый страшный грех.
– Благодарю, монир Карэдас, сейчас вы можете быть свободны. Если у нас возникнут какие-либо вопросы, мы пригласим вас повторно, – свернул тему я.
Устал я на сегодня от истерик. Поднявшись и показывая, что встреча завершена, я чуть сдвинулся в сторону Недотроги и заглянул в книжечку у неё на коленях. Точно. Новый стишок:
 
Иногда под видом чести
Глупо пыжится позёрство,
И под ликом правдолюба
Маскируется хамло.
Хвастуны под видом смелых,
Болтуны под видом умных.
А внутри – пустое место…
Есть вообще там кто-нибудь?
 
Хм, Тарагд у неё в любимчиках тоже не ходит. Вообще он какой-то нервный стал… Не сказать, чтобы раньше был образцом добродетели, но теперь с ним вообще нормально общаться невозможно. Хотя, с другой стороны, и обстановочка располагает… Или, может, он по ночам своей невесте сонеты читает, вместо того, чтобы делом заниматься? Видимо без консультации всё же не обойтись.
 
– Вы хорошо держались, эрус, – с улыбкой произнесла Недотрога.
– Можно просто Ранир.
– Благодарю. Ранир, что вы обо всём этом думаете? – она чуть склонила голову на бок, показывая, как важно ей мое мнение.
– Я думаю, что либо Тагард абсолютный идиот, либо кто-то потратил изрядно сил, чтобы его подставить, – я неторопливо прохаживался из угла в угол. Ничего не могу поделать с этой дурацкой привычкой.
– Тагард – идиот, – констатировала Кейлинэ.
– Но не абсолютный.
– Я пока на этот счет не определилась, – возразила Недотрога. – Вообще не могу понять, что Нидария и ваш Тагард не поделили? Это же два сапога пара.
– Потому что на левую ногу. И вообще: ничто не раздражает в другом так, как собственные недостатки.
– Умно. Сами догадались или подсказал кто?
Вот это только что был комплимент или сарказм?
– Когда будете цитировать, можете ссылаться на меня. Итак, что мы имеем? Чашу украли в домике путников. Если только Нидария не сделала это уже дома.
– Вы подозреваете её?
– Вообще, я подозреваю всех. Я, знаете, по природе своей очень подозрительный человек, – признался я.
– Всех-всех? И меня тоже? – Кейлинэ приподняла бровь.
– А у вас есть алиби? – Я сурово свел брови. Я злой и страшный Серый Волк.
– Разумеется. Меня же здесь не было, – вразумляюще ответила принцесса, накручивая локон на пальчик. Скорее неосознанно, чем провоцирующе.
– А кто может это подтвердить? – тоном въедливого дознавателя спросил я.
Недотрога только хмыкнула в ответ.
– Итак, всё сводится к вопросам, кто мог совершить кражу, и у кого для этого был подходящий мотив. Пока у нас четыре кандидатуры, у которых была возможность незаметно взять Чашу, – продолжил по ходу… – или на ходу? – рассуждать я.
– Тагард, Нидария, Равелисса, Грэйди, – откликнулась Недотрога.
– Угу. Это те, про кого мы знаем. А кому это могло быть нужно?
– Да кому угодно, как я уже говорила, – пожала плечами принцесса.
– Ну, с Нидарией всё понятно. Тагарда тоже как-то притянуть можно, хоть и за уши. Простите, в смысле, с трудом. А какие мотивы могут быть у Равелиссы и Грэйди?
– О, эти подколодные – простите, сердечные – подруги иногда такие выдумщицы, когда то, чего они хотят, достается другой.
– Это вы про Тагарда? – удивился я.
– Нет, это я про свадьбу. Хотя, возможно и про Тагарда. Пока не знаю.
– Хорошо. А Грейди?
– Не знаю. Может, ему захотелось присоединить к своим землям этот лакомый кусочек, – глядя в окно, предположила Недотрога.
– На Грэйди это непохоже. Насколько я его знаю.
– Да, на того Грэйди, которого знала я, это непохоже. Но люди иногда меняются, эрус. – Недотрога оторвала взгляд от осеннего пейзажа за окном, вернув его мне. – Особенно, когда к ним приходят деньги. Много денег. Я не утверждаю, что он изменился, но ведь мог измениться, согласны? Вообще, всё это дело как-то дурно пахнет, – сморщила она нос. – Мне не понравилось всё, что я здесь вчера увидела. Мне не понравилось всё, что я здесь сегодня услышала. Если честно, мне в принципе в этом браке что-то не нравится…
– Мне в браке вообще ничего не нравится, – поделился я.
– А с чего бы вам что-то нравилось в браке? – хмыкнула принцесса. В её чайных глазах мелькали отблески последнего осеннего солнца. – Мы с вами и наши матримониальные отношения – разменная монета в политических играх.
– Ну зачем же так, принцесса. В нашей семье принято вступать в брак по любви, – возразил я.
– О да! Но желательно, чтобы это была любовь к венценосной особе, – в словах Недотроги слышалась не то горечь, не то сарказм.