Свой среди своих
– Диверсы говорят, что существует несколько методик.
– Насколько эти методики известны и реализуемы?
Щербаков вздохнул.
Проблема заключалась в том, что ликвидировать объект тем способом, который, как предполагал генерал-майор, был применен в отношении подполковника Гордеенко, мог только человек, прошедший обучение в специфической государственной структуре и имевший весьма обширный опыт в совершении такого рода мероприятий. Серьезных «чистильщиков» готовят годами, да и в одиночку они практически никогда не работают. Каждый «несчастный случай» тщательно готовится, по объекту работают и бригады наружного наблюдения, и группы отвлечения внимания, и целый экспертный отдел, подбирающий оптимальные способы устранения.
Ликвидация – это крайняя мера, редкая настолько, что многие подготовленные специалисты в этой области так и не удостаиваются чести ее совершить.
А «зачистка» в отношении сотрудника специальной службы редка вдвойне. Ибо за оперативным сотрудником стоит система, обладающая всеми возможностями для вычисления и наказания исполнителя.
Ястребов посмотрел на часы. У Щербакова были еще семь минут, по истечении которых генерал-лейтенант будет вынужден прервать разговор и отправиться на доклад к начальнику управления.
– Саша, давай-ка решим следующим образом. – Владимир Сергеевич помассировал затылок. – Подготовь план мероприятий с обоснованием каждого пункта. Работа по Черноморску не закончена, мы в любом случае должны будем ее завершить. Придется направить туда еще одного сотрудника. Чтобы он доделал то, что не успел Гордеенко…
– Какие оперативные возможности я могу использовать? – оживился начальник СЭБ.
– Те, что сочтешь нужными. В пределах разумного, естественно. Оголить все направления я тебе не позволю, сам знаешь…
– Нестандартный подход?
– Сколько угодно. – На губах первого заместителя начальника УФСБ промелькнула улыбка. – Я, кстати, вообще не припомню случая, чтобы ты действовал стандартно.
– Как и ты, – тут же отреагировал Щербаков.
Ястребов встал, подошел к окну и посмотрел на заснеженную крышу дома напротив, с которой несколько лет назад сняли немецкого туриста, вооруженного метровым направленным микрофоном. Придурковатому «фрицу» еще повезло, что он не получил пулю промеж глаз. Если б всё происходило вечером или ночью, то его оборудование легко могло быть принято за снайперскую винтовку, и тогда беды было бы не избежать.
Излишне любопытный гость северной столицы орал, плевался и даже пытался укусить охранников здания на Литейном, 4, когда те волокли его по чердаку и по лестнице вниз. В кабинете дежурного, однако, сразу притих и с ужасом смотрел на рослого, грузного и стриженного под машинку человека в белом халате с характерным, словно вырубленным топором широким лицом, о чем-то тихонько переговаривавшегося с мрачным майором. Терапевт из медслужбы зашел проконсультировать майора по поводу постоянных простуд сына последнего, но был принят наймитом ФРС [9] за специалиста в области допросов с применением «сывороток правды», клещей для вырывания ногтей, ампутационного скальпеля и бормашины.
Майор хмурился, иногда поглядывал на задержанного наблюдателя-неудачника, и иностранцу казалось, что опер прикидывает, с какой пытки начать.
Когда явился переводчик, «турист» уже дошел до кондиции и с ходу поведал собравшимся все подробности своей вербовки, нюансы задания и назвал каналы переброски аудиозаписей в Бонн…
– Я еще сам переговорю с рядом сотрудников. – Ястребов развернулся спиной к окну. – Послушаю, что они по этому поводу думают. А ты готовь предварительный план операции. Если ты прав и Гордеенко убили, то подходить к делу надо крайне осторожно. И предусмотреть меры обеспечения безопасности исполнителей. Для нас с тобой потерять еще кого-нибудь из ребят совершенно недопустимо.
– Володя, я это прекрасно понимаю. – Щербаков забросил ногу на ногу. – Гарантирую тебе, что группы обеспечения и прикрытия будут лучшими… Лично подберу и проверю.
***В довольно большом кабинете о трех окнах, служившем рабочим местом Малькову, его старшему товарищу майору Малахову и еще двоим сотрудникам, Егор застал коллегу, сосредоточенно разбирающего бумаги из верхнего ящика письменного стола.
– Здоров, – буркнул Малахов, освобождая от скрепки стопку листов.
Несмотря на то что коллеге еще не было сорока, его голову венчала совершенно седая шевелюра.
– Привет, Сережа. – Мальков пожал руку майору. – По какому поводу ревизия?
– Ведомость на «а-пэ-эсы» ищу. Помню, что была, но куда дел… – Малахов посмотрел на висящий над столом старшего лейтенанта портрет улыбающегося Альберта Эйнштейна с надкушенным яблоком в руке, словно великий физик мог ему подсказать, где ведомость.
– А когда это нас «а-пэ-эсами» [10] стали вооружать? – удивился Мальков, в сейфе которого лежал ПСМ [11].
– Это не «стечкины», – отмахнулся майор. Егор несколько секунд подумал, прикидывая, что еще могла означать аббревиатура АПС. Кроме автомата для подводной стрельбы [12], в голову ничего не приходило.
– Сережа, – осторожно поинтересовался Мальков, – ты хочешь сказать, что нас приписали к боевым пловцам?
– Опять мимо. – Малахов развязал тесемки на желтой от времени папке. – АПС – это «автономный прибор светоориентировки». По-простому – фонарик… Зато, – майор провел ладонью по короткому серебристому ежику волос на голове, – если ведомость попадет в руки противника, тот решит, что мы или супер-пловцы, легко способные уделать всех их пресловутых «тюленей» [13], или лихо со «стечкиными» обращаемся. По причине наличия в нашей группе аж четырнадцати АПС на шесть человек…
– И кто автор сего сокращения? – улыбнулся Егор.
– Какая-то светлая голова из хозуправления. У меня вообще есть подозрения, что в ХОЗУ существует специальное направление по переименованию обычных предметов.
– Легко, – согласился старлей, – история с Керимбабаевым наверняка только укрепила их во мнении о необходимости вносить в ведомости побольше путаницы.
Малахов усмехнулся.
Случай с Керимбабаевым, рассказанный приятельствовавшим с начальником ХОЗУ опером военной контрразведки, был поучителен. И в свое время широко обсуждался в коридорах здания на Литейном проспекте.
Керимбабаев был обычным рядовым-первогодком в мотострелковом полку. Но, несмотря на столь скромное звание и юный возраст, он на целых три месяца попал в сферу интересов русского отдела ЦРУ.
Всё началось с ведомости.
Призванного из Татарстана Равиля Керимбабаева определили в пулеметчики. Как и положено, в военный билет внесли сокращенное название и серийный номер оружия, которое на протяжении двух лет молодой татарин должен был чистить, таскать на горбу во время марш-бросков и иногда из него постреливать. Та же запись появилась в нескольких ведомостях, одну из которых подвыпивший старшина роты потерял в местном кабаке, где с коллегами-прапорщиками отмечал день рождения начальника склада ГСМ [14]. Участники торжественного мероприятия подвыпили столь сильно, что очнулись лишь на следующее утро в «обезьяннике» РУВД, причем из одежды на всех семерых «генералах-недомерках» [15] были только рубашки, галстуки, кителя и ботинки. Нижние части формы и белья отсутствовали напрочь, из чего прибывший за своими подчиненными заместитель командира полка по воспитательной работе сделал вывод, что незадолго до того, как впасть в кому, прапорщики решили отправиться «по бабам».
Судьба потерянной ведомости была гораздо сложнее, чем у старшины роты.