Рэвин (ЛП)

Не знаю, почему граница штата кажется мне незримым щитом, но, когда я пересекаю границу Техаса, мои легкие полностью раскрываются и глубоко вдыхают более сухой воздух.
Аппетита нет, но желудок урчит. Я протестующе бурчу из-за этого дискомфорта.
— Ладно. Ладно.
«Неужели моя жизнь стала настолько убогой, что я разговариваю со своим собственным кишечником? Видимо, да».
Я заправляюсь бензином, беру шоколадный батончик и диетическую колу — ну не абсурд ли — и снова отправляюсь в путь. Мой разум морально истощен. Я больше не хочу ни о чем думать. Включаю радио и прибавляю громкость до тех пор, пока у меня не начинают болеть уши. Нэйт никогда не слушал музыку. Ни в машине. Ни дома. Он ненавидит любую музыку, даже танцевальную, под которую мы отплясывали на вечеринках, на которые ходили. Музыка отвлекала его и мешала сосредоточиться, поэтому она была угрозой.
Я пою во всю мощь своих легких и позволяю своим мыслям улетучиться. В отличие от Нэйта, я страстно желаю отвлечься. Теперь я знаю, откуда взялась моя меломания.
«Макс Гловер — мой отец. Ну и дела».
Мой разум все еще пытается осмыслить то, что я узнала сегодня.
Я не хочу останавливаться, мне нужно продолжать увеличивать расстояние между мной и монстром, но мои опухшие глаза тяжелеют. Я моргаю, чтобы увлажнить их, но это не помогает.
Сейчас час ночи, и я подъезжаю к мотелю «Ма и Па» на окраине Лаббока, штат Техас. На стоянке стоит жуткая тишина, когда я вылезаю из машины. Единственный звук исходит от тихого жужжания фонарного столба, освещающего стоянку.
У мужчины за прилавком вьющиеся, светлые с оттенком рыжего при ярком свете, волосы. Его комбинезон с нагрудником обтягивает огромный живот. Глядя на его лицо, я бы предположила, что он довольно молод, но его старческие руки доказывают обратное.
Его глаза с беспокойством осматривают мое распухшее лицо, но быстро опускаются. В этот момент я понимаю, каково это — быть уродом.
Находящиеся там люди смотрят украдкой, опасаясь быть замеченными. Они всеми силами стараются отвести взгляд и не замечать уродства, но любопытство не дает им этого сделать. Их скрытое внимание — это худший вид разглядывания.
Я хочу закричать: «Взгляните на меня, мать вашу! Впитайте все и кончайте уже с этим!»
Но я этого не делаю.
«Не привлекай к себе внимания».
Сегодня мне нужно оставаться им признательной за то, что они не разглядывают меня. Пока что я буду счастлива быть обезображенной и радоваться тому, что они не могут рассмотреть девушку под этим буйством красок на моем лице. Когда моего мужа обвинят в убийстве, моя физиономия будет растиражирована во всех выпусках новостей. И последнее, что мне нужно, это чтобы какой-нибудь добропорядочный гражданин заявил, что я жива.
На заднем плане играет музыка кантри, не современное кантри, которое больше похоже на модернизированный рок восьмидесятых, а кантри старой школы. То самое для того, чтобы поплакаться (прим.: героиня ссылается на идиому «cry into your beer», имеющую значение «плакаться на свою судьбу»). Мужчина насвистывает и постукивает пухлыми пальцами по стойке, регистрируя меня.
Я направляюсь в свой номер с ключ-картой в руках. Вскоре понимаю, что у меня в буквальном смысле ничего с собой нет. Я ушла из своей жизни, из своего брака, не имея даже зубной щетки или чистого белья. Я не могла рискнуть взять ни одной вещи. Мне не нужно доказательств того, что я все еще жива. Никаких доказательств его невиновности.
Кровь, которую я размазала повсюду, была моим эгоистичным маневром, но я хочу, чтобы он поплатился. Не позволю, чтобы его жестокие деяния остались безнаказанными. Мое мнимое убийство может и ложь, но кровь, которую они обнаружат, была окрашена смертью моего нерожденного ребенка. В моих глазах он и есть убийца.
Одной только мысли о том, что я проснусь в грязном белье, достаточно, чтобы потащиться через дорогу к круглосуточному магазину «Товары от Фреда». Я смеюсь про себя, блуждая по проходам.
«Я миллионерша, покупающая в два часа ночи нижнее белье в магазине у Фреда. Ну что за прелесть?»
 
Гора покупок в моей тележке становится все выше, пока я прокладываю себе путь к выходу из магазина. Мой взгляд переключается на необычных персонажей, мимо которых я прохожу, преодолевая проходы. Это не типичные покупатели магазина у Фреда в штанах для йоги, несущие на руках сопливых малышей. Это мрачные, таинственные, даже зловещие личности. Ночные создания. Они наводят меня на мысли о парне с тату.
Я не смогу долго прятаться за своими синяками и отеками. Мне нужно создать новый образ той, кем я хочу стать. Хочу быть похожей на парня с тату. Хочу быть мрачной и загадочной. Сильной и уверенной в себе. Я хочу быть вороном, который выглядывает своей дерзкой головой из-под его рубашки.
«Решено! Меня будут звать Рэвин, и я стану одной из этих ночных существ, прячущихся в тени при дневном освещении и появляющихся только ночью, когда большинство людей спят».
От одной мысли об этом у меня дух захватывает.
Потребовалось время, чтобы стать бездушным созданием, благодаря Нэйту. Мне потребуется не меньше времени, чтобы обрести более совершенную версию себя. Я улыбаюсь даме средних лет, сканирующей мои покупки.
«Рэвин — порождение разлагающегося трупа Мэдоу Дженкинс».
  
Глава 14
 
Озарение
 
Не было плавного перехода из состояния сна в реальность. Мое сознание включается, словно кто-то щелкнул тумблером. Я смотрю на часы — пять тридцать утра. Мне не хочется вставать в пять тридцать утра, тем более что заснула я уже после трех.
«Вот тебе и ночное создание», — хмыкаю я.
Бесполезно бороться с тем, что не могу контролировать. Я чувствую себя более бодрой и живой, чем когда-либо.
Хоть я и чувствую себя живой, но все еще не ощущаю себя нормальной. А я отчаянно хочу почувствовать каково это — как чувствует себя любой другой человек, когда каждое утро отрывает голову от подушки. К несчастью, я не знаю, что значит «нормально». Моя жизнь не была такой в течение очень долгого времени.
Проходит каких-то тридцать секунд, и я понимаю, что моя жизнь никогда уже не будет обычной, но все равно улыбаюсь, потому что, по крайней мере, сейчас я свободна. Осматриваю глазами тускло освещенный гостиничный номер. Меня действительно больше не существует. Все это не было сном. Смогу ли успешно скрываться от Нэйта или нет, еще предстоит узнать, но в любом случае я освободилась. Я никогда не вернусь назад, во всяком случае, живой.
На улице хлопает дверь и приводит меня в смятение. Я судорожно пытаюсь вздохнуть. Выглядываю из окна в полумрак и вижу, что это всего лишь какой-то бизнесмен в костюме и галстуке, несущий к своей машине кучу металлических ящиков.
Я отворачиваюсь от окна и шагаю по потертому ковролину, потягивая недопитый кофе и ожидая восхода солнца на утреннем небе. Говорят, что время летит, когда тебе хорошо, но у времени есть коварный родственник — вечность, и каждая секунда моего утра кажется бесконечной. Мне уже не терпится начать свое преображение.
К тому времени, когда солнце проглядывает сквозь задернутые шторы, у меня уже назначены записи в парикмахерскую и тату-салон. По дороге в салон красоты я проезжаю мимо вывески магазина «Мир Линз», находящегося в торговом центре. Заезжаю туда и паркую свою «Камри».
— Чем могу помочь? — спрашивает девушка-продавец, отводя взгляд, еще до того, как я успеваю ответить.
— Есть ли у вас нерецептурные цветные контактные линзы? — спрашиваю я.
— Есть, — улыбается она. — Вы уже знаете, какой цвет хотите?
«Знаю ли я? Да какой угодно, только не шоколадно-карий, которым меня одарил Бог».
— Возможно, синий. Самый насыщенный синий, какой у вас только есть.
— У меня есть то, что вам нужно, следуйте за мной.
Она ведет меня по коридору в помещение с большим круглым столом, заставленным зеркалами для нанесения макияжа.