Ошибка Заклинателя (СИ)

Свадебный халат тоже был расшит золотой нитью и изображениями фениксов. У Эммы сжалось сердце, когда на плечи легла полупрозрачная газовая ткань. Она вспомнила, как горько плакала в тот день, когда Дэн женился на Суньли, а ей приказали прислуживать невесте. Тогда она решила, что никогда не простит алого дракона.
Дэн зажег благовония, передал их Эмме. Выражение лица дракона было как никогда мягким и торжественным. Словно прочитав ее мысли, он сказал:
— Я не достоин прощения, любимая.
Во все красном, с алыми волосами и желтыми глазами, Дэн был воплощенным пламенем — обжигающим, жестоким, притягательным. Эмма не могла отвести глаз. Ее тянуло к нему с самой первой встречи. Его проступки не имели значения, прегрешения прощались, ложь забывалась.
Они совершили два поклона, первый небу и земле, согласно традиции. Второй, табличке с именем прошлой императрицы. Теперь Фанг понимал, что родителей Эммы нет в этом мире. Она — заблудшая душа, притянутая заклинателем из Ра. Это следует держать в секрете, иначе…
Фанг жил во дворце, поэтому до его ушей долетели слухи о том, что в Ра ищут златовласую ведьму, или как у них говорилось — Лунну. Потом слухи сошли на нет, но теперь, он был уверен, что его жена появилась в империи драконов не просто так. Она в бегах.
Алый дракон и Эмма развернулись друг к другу и совершили третий поклон. Между ними воцарилась тишина. О чувствах свидетельствовали опущенные ресницы Эммы и лучистый взгляд наместника, вбирающий черты лица невесты.
Фанг молча наблюдал со стороны. Для себя он решил, что нет смысла противиться этому союзу — наместник Ли, в отличие от самого Фанга, достойный воин и сильный дракон. Сам Фанг — не более, чем пустое место. Если он желает сохранить жену и ребенка, то придется усмирить ревность.
 12.2 
— На самом деле, — низким голосом сказал алый дракон. — Я отказывал тебе не потому, что не хотел. Поверь, Эмма, горел так же, как ты. Я — дракон, Эмма. Я желал тебя целиком, запереть в четырех стенах, как драгоценное сокровище, а не делить с другими. Нет!
Эмма подняла голову, чтобы ответить нечто гневное и протестующее, но наткнулась на ладонь наместника, замершую на расстоянии волоска от ее губ.
— Я не желаю слышать твою теорию о том, что на самом деле чи управляет нашими чувствами. Наслушался, хватит, это просто оскорбительно, Эмма. Можешь хоть сегодня не повторять, что никто из нас тебе не нужен, кроме… Кстати, Фанг, лучше не спрашивать жену, кого она предпочитает, потому что Эмма совершенно безжалостна. Она отвечает.
Тут жена не выдержала, поправив съезжающий на бок венец с волнением сказала:
— Дэн, не строй из себя оскорбленную невинность. У меня четверо мужей, четверо! Но посмотри на каждого из них. Думаешь, Мэй воспылал ко мне истинной любовью за пару часов? Мы с тобой используем парня, чтобы спасти ребенка, а он слишком побит жизнью, чтобы сопротивляться. Адама мучает чувство вины. А что до тебя… Дэн, ты сам сказал, что для тебя долг на первом месте. Я не буду отрицать, что нас тянет друг к другу, но на самом деле, я для тебя всего лишь помеха. Поэтому Эрик, только Эрик.
— Видишь? — прошипел Дэн, сверкнул желтыми глазами, и обернулся к Фангу. Она не так благородна, как кажется.
— Ему лучше не слишком привязываться ко мне, — холодно сказала Эмма. — На Мэе, в отличие от Адама или от тебя, нет печати. Он еще может потешить свою драконью сущность и набрать красавиц в гарем. Я надеюсь, ты позаботишься о нем.
— Жена, — подал голос Фанг. — Этот муж решил свою судьбу. Я согласен быть четвертым.
— Ты — третий, — насмешливо поправил его алый дракон. — Этот муж стал четвертым.
Эмма отвернулась, спрятав лицо в ладонях. Ей было мучительно стыдно. Она могла сколько угодно повторять, что не хотела четверых мужей, но факты оставались фактами.
— Что же ты, любимая, отворачиваешься от нас? Слышишь, мы готовы быть с тобой даже зная о том, что Эрик занимает первое место. По крайней мере, я готов.
 
Дэн заученным движением расстегнул заколку у ворота и отбросил алые одежды в сторону, оставшись полностью обнаженным. Отблески костра ласкали идеальное тело, словно выточенное скульптором из слоновой кости. Красные локоны волос лианами опутывали литые мышцы.
— Прощай, любимая. Спасибо, что исполнила мою просьбу. Фанг, храни ее.
Дэн обернулся драконом и взмыл в ночное небо. Звезды закрыла черная тень, и через минуту они остались на безлюдном холме только вдвоем.
Фанг подошел к оставленному наместником сундуку. Тут лежал завернутый в полотно и хитро завязанный сверток и записка, в которой описывалось содержимое — дорожная одежда, еда, посуда, лекарство и одеяло.
— Мэй, послушай меня, — сказала Эмма, заглянув через плечо. — Нам необходимо отыскать моих мужей. С Адамом приключилась беда, я чувствую это.
 12.3 
Фанг спокойно достал сверток, развязал узел и придирчиво осмотрел содержимое. Все самого лучшего качества, сушеное мясо, крупы в мешочках, даже положены предметы для письма: палочка чернил работы мастера, тушечница, кисть из шерсти черного кролика, и белая бумага. А еще плотное одеяло, которое Фанг достал и аккуратно расстелил на траве подле костра.
— Этот муж готов обернуться драконом прямо сейчас, но жена пережила потрясение, ей лучше проверить меридианы и обновить потоки чи.
Эмма положила два пальца на запястье и прислушалась к внутренним потокам. Фанг со вздохом усадил ее на сундук, опустился на колени и как следует измерил пульс и провел диагностику течения чи. Как он и ожидал, Эмма бессознательно перевела энергию ребенку, себе оставив жалкие крохи.
Поэтому, только поэтому, он взял на себя смелость не дожидаться разрешения жены, а потянулся к алым губам и жадно поцеловал их. А потом обхватил Эмму за тонкую талию лег назад, затягивая ее на себя, прямо на расстеленное одеяло. Поворот, и вот она уже под ним, в черных глазах легкое удивление, но ни толики сопротивления. Фанг потерся возбужденным телом о ее бедра, заявляя о своем намерении. Пусть жена только что совершила три поклона с другим, но близка она именно с ним.
— Ловко подстроено, — улыбнулась она, осознавая его замысел. — Ты, мне нравишься, Мэй.
— Это только начало, — промурлыкал он в впадинку между шеей и плечом Эммы. — Я собираюсь стать абсолютно необходимым. Пусть у наместника на первом месте будет долг, у этого мужа все помыслы заняты благополучием жены.
Алый газовый наряд невесты мигом стянули ловкие руки Фанга. Обнаженную кожу покрыли нетерпеливые поцелуи. Ему нравилось, что жена, тихонько постанывала и выгибалась навстречу его прикосновениям. А еще его заводила ее честность, которую наместник называл безжалостностью. Зато, когда она станет вести сладкие речи, они будут правдивы. Еще, его умиляло то, как она по-своему заботилась о его будущем. А если сказать просто — хотелось обладать ею, пока никого другого не было рядом.
Фанг вдохнул притягательный запах между ее бедер, затем принялся исследовать место наивысшего наслаждения. Пробовал медленные и быстрые движения языка, чутко прислушиваясь к тому, как стоны меняют тональность из сытых, на почти умоляющие. Сам он был уже давно каменно тверд. С того самого момента, когда они остались одни на вершине холма, подле сгоревшего дома.
Эмма отрывисто задышала и нежно погладила его по щеке, показывая, что достигла разрядки. Фанг плотоядно облизнулся, смакуя солоноватый вкус жены, затем положил руку на изнывающий член, выжидая, пока дымка наслаждения в глазах Эммы рассеется и она запросит еще. Ведь поток чи намного сильнее, когда они соединяются в единое целое.
Если бы Фанг мог, он бы провел ближайшие дни в укромном уголке, непрерывно возводя ее на пик удовольствия.
Как он может устоять перед ней, если своей беззащитностью и доверчивостью жена сводит его с ума?
Фанг медленно ввел подрагивающий член в влажную мягкость ее лона. Он был нетороплив, и толкался медленно, растягивая каждое движение бедер, как густой мед. Жесткие волоски на его груди терлись о смуглую кожу жены, оставляя на ней свой след и запах. Она сцепила ноги за его спиной и выгибалась навстречу движениям Фанга, заставляя его терять контроль. А потом и вовсе вцепилась зубами в плечо, приказывая нарастить темп. По спине царапали ногти, заставляя ягодицы сжиматься от острого удовольствия. Фанг не подчинялся, все так же размеренно мучил ее наступающими долгими толчками. Он и так был на грани, и желал, как можно дольше оставаться в чувственном мороке.