Советник

Джер, как ни странно, успокоился. И даже сделал глубокий вдох.
– Она, она…
– Вряд ли специально. Точнее специально, но тут уж дело не в ней, скорее в том, что она тебя любит.
– И поэтому выставляет ничтожеством?
Джер опустил плечи.
– Когда она разговаривала с Такхваром про замок, я слушал. Я ведь и вправду ничего не понимаю. Ни в том, сколько должно быть масла. Или сушеного мяса. Кур, уток… сколько корма им. Козы опять же. Надои. Где я и где надои?
– В надоях я тоже не смыслю.
– Вот… а еще эти сыроварни. И маслобойки. Сколько масла могут произвести. И сколько надо продать, а сколько оставить. Кузни… где закупать железо, какое.
– Твой отец этим занимался?
– Не знаю. Чем-то да, а… но она говорит, а я слушаю. Вникаю. Пытаюсь. Но все равно не выходит, – он стукнул себя по голове. – Три ткачихи с утра до полудня дают поллоктя ткани, а… или это пряхи? Или пряхи прядут? Чем оно от ткут отличается? И мало ли поллоктя ткани или не мало?
– Дышать не забывай, – Миха похлопал мальчишку по плечу. – Когда ты вникать начал? Если толком, то дней пару? И хочешь за пару дней научиться тому, чему люди годами учатся?
– Я чувствую себя… никчемным.
– Это ты зря. Идем, а то как-то наша Императрица до того от ужинов не отказывалась.
Джер кивнул.
– Смотреть, слушать и вникать – это правильно. И что Такхвар говорит?
– Да по-разному. Но я вижу, что с матушкой ему проще.
– Проще – не всегда лучше.
– Точно, но она уже сказала ему, что если вдруг, то чтобы её спрашивал.
– А остальные? Арвис?
– Тоже. Вроде как передо мной отчитывается, но видно так, что просто матушка ему велела. А по-настоящему что, так с ней совещаются. Я же… когда попытался влезть…
– Велели заткнуться?
– Нет, выслушали, но как… как ребенка!
– Для неё ты и есть ребенок.
В этом и проблема. Ему ведь пятнадцать. И плевать, что здесь это уже почти совершеннолетие, а то и вовсе. Жениться вон можно, умереть под стенами в героическом бою тоже, остальное – как получится. Но для баронессы он останется её мальчиком.
Тем, кого надо оберегать.
Опекать.
Защищать.
И главное, вряд ли поймет, если рассказать, до чего это все вредит. Сколько времени прошло? А вся дворня знает, кто в доме хозяин. И пусть пока за Джером номинальная власть, но реальной ему не дадут. Не потому, что делиться жалко, но сугубо из соображений безопасности.
Еще поранится.
Власть – опасная игрушка.
– Сегодня она опять говорила про женитьбу. И этих совала, что… мол, ты ведь дикарь, а значит, в высоких браках ничего не понимаешь. Если уедешь без меня, точно женит.
Миха подумал и согласился.
Женит.
Не силой, так уговорами. Вздохами. Больной притворится. Умирающей. А последнюю волю матушки выполнить – дело святое.
– Так что я с вами мир спасать, – подытожил Джер.
– Куда ж без тебя.
На женскую половину их попытались не пустить. И ладно бы Миху, которому на этой половине точно делать нечего, так ведь и мальчишку.
– Никак не можно, – бормотал стражник, к дверям приставленный, за копьецо цепляясь. – Госпожа запретила…
Джер наливался краской и снова свирепел, а Миха думал, что, когда Миара очнется, он попросит её побеседовать с баронессой. Авось женщина с женщиной и найдут общий язык.
Если не удавят друг друга в процессе.
– Вон, – Миха произнес это почти шепотом и ткнул пальцем в шею, отчего страж ойкнул и поспешил отступить. – Господин барон в своем праве.
Страж кивнул и за шею схватился.
С ужасом.
Ица обнаружилась в запертой комнате. И комната эта отнюдь не выглядела роскошной. Скорее этакий закуток, в котором даже окна не нашлось. Каменные стены, узенькая лежанка с соломенным матрацем. Одеяло, в которое Ица завернулась с головой, только нос торчал.
Тумба.
Кувшин с водой. И ведро.
– Что случилось? – Миха протянул руку, и девочка, словно нехотя, сползла с лежанки. – Баронесса тебя заперла?
– Дура, – отозвалась Ица, подгребая одеяло. – Холодно тут.
– Прости, – краснота залила лицо Джера. – Я… я поговорю с матушкой.
 
Только смысла в этом разговоре не будет.
Баронесса, кажется, окончательно уверилась в своей безнаказанности. И главное, не понять, с чего бы? Что изменилось? Враги закончились? И решила, что теперь-то ей ничего не грозит?
Ица покачала головой и, взяв Миху за руку, сказала.
– Идем.
Уточнять, куда идти, Миха не стал.
Джер пыхтел сзади, кажется даже бормотал под нос то ли ругательства, то ли еще что, но не отставал. Стоило выйти за пределы женской половины, и путь преградил Арвис.
Не один.
Десяток воинов и, главное, при оружии. В доспехах.
– И что это значит? – голос Джера сорвался.
– Господин барон… – Арвис отвесил короткий поклон. – Госпожа баронесса желает, чтобы вас сопровождали надежные люди. Во избежание… проблем.
– Каких? – уточнил Миха.
Нападать? Нет, не станут. Не здесь. Место неудобное, да и мальчишка рядом с Михой, в стороне не удержится. Арвис же человек опытный, понимает, что в свалке всякое произойти может.
– Разных.
Обтекаемо, однако.
– Госпожа баронесса будет рада обсудить с вами… текущие проблемы.
И приглашение. Явно убираться куда подальше.
– С удовольствием, – Миха чуть склонил голову. – Однако позже. Передайте госпоже баронессе мои искренние извинения. Однако в настоящий момент я занят.
– Чем?
– Разным.
Поняли Миху правильно. И дорогу уступили, правда, стража осталась, нервируя.
– Она ведь не поверила? – поинтересовался Миха. – В то, что я рассказал? Что миру скоро конец?
– Нет, – признался Джер, потупившись. – Она… решила, что тебя ввели в заблуждение.
А скорее всего, что Миха строит какие-то свои, весьма коварные планы. И прикрываясь близким концом света вот-вот захватит власть.
И главное, доказывать, что на самом деле власть эта ему не нужна, бесполезно.
– Дура, – отозвалась Ица.
– Она моя мама, – Джер возмутился, но как-то совсем вяло, явно скорее потому как положение обязывало. – Она… велела принести карты. У отца когда-то был свой астролог. Составлял гороскопы. И мне тоже. Предсказал, что я стану великим воином. Но он много пил и в конце концов с лестницы грохнулся пьяный. Шею свернул. А гороскопы остались. И в них ничего нет про конец мира.
Ица молча закатила глаза.
А вот у комнат магов обнаружились наемники, стоят, стену подпирают, будто бы вот гуляли и притомились именно в этом вот месте. И теперь старательно отдыхают, сил набираются.
– Доброго дня, – сказал Миха, и старший чуть склонил голову, ответив:
– Госпожа проснулась.
Хоть что-то хорошее на ночь глядя.
– Как она?
– Весьма сердита.
Не выспалась, что ли?
– Трое раненых ушло. Госпожа очень не любит, когда её раненые умирают, – Тень отлип-таки от стены. – Она собирается во двор.
И замолчал как-то так, выразительно, явно ожидая… чего? Вопроса? Информации?
– Что не так? – Миха устал от этих недомолвок.
– Моих людей в замке десяток. Мало. Стража вооружилась. Смотрят. Приходили. Требовали пропустить. Именем баронессы.
– Я… ничего не знал! – глаза Джера сузились. – Я должен с ней поговорить. Сейчас.
– Не стоит, – Миха покачал головой. – Сейчас она ужинает, верно? И разговор там, при людях, лишь убедит их, что ты еще не готов быть бароном.
– Я…
– Ты сорвешься. Пара слов. Пара фраз. И получится истерика, которую тебе долго вспоминать будут.
А опытной взрослой женщине вывести мальчишку из себя проще простого. И… не этого ли она добивается? В замке много людей. И все-то они знали Джера, как бестолкового бесшабашного мальчишку, который категорически не способен на дела серьезные.
То ли дело матушка его…
Нет, они предпочли бы, конечно, мужчину. Но мужчина, который мог бы претендовать на власть, помер не без помощи Михи. И что остается? Истеричный подросток или мудрая женщина, которая давно уже управляла хозяйством? А если женщина приблизит к себе мужчину… скажем, имеющего вес при страже, то и вовсе хорошо получится.