Убийство по расписанию. Завещание для всех желающих

Какое-то время назад Евгений притаскивал домой очередного знахаря от науки, который долго и нудно объяснял Татьяне принципы возникновения сна. Она терпеливо слушала его, кивала в знак согласия со всеми выкладками этого мудреца, но когда он предложил ей пройти сеанс гипноза, наотрез отказалась.
– Книжки свои оставляйте, – сказала ему женщина. – А вот в мозг свой лезть я вам не позволю.
На этом они и разошлись.
Евгений тогда так шумел, так сердился, что Татьяне пришлось уйти из дома, чтобы не выслушивать нападок мужа. Она часа три гуляла по городу, а когда вернулась, муж сидел в кабинете, и ему уже было явно не до ее проблем. Татьяна посчитала это хорошим знаком. Больше тему гипноза супруги не поднимали.
Брошюру этого ученого Татьяна все же изучила и даже начала применять некоторые приемы на практике. Почти месяц билась, уже отчаялась, а теория взяла и сработала. Татьяна крепко спала с десяти часов вечера почти до девяти утра. Это же невероятно! Просто фантастический успех.
Ей так хотелось рассказать обо всем мужу, увидеть его реакцию, когда он услышит об одиннадцати часах непрерывного сна! Но Евгения дома не оказалось, и это не было из ряда вон выходящим событием. Он изо дня в день уходил рано, возвращался поздно, а выходной брал лишь в воскресенье, да и то лишь для того, чтобы без помех покопаться в бумагах в своем кабинете.
«Не беда, он наверняка знает, какое чудо произошло со мной, – решила Татьяна. – Ведь Евгений не мог не заметить, что я сплю без задних ног, когда вернулся домой, да и утром, перед уходом. Скорее всего, муж в курсе. И все же мне приятно было бы увидеть его реакцию».
Татьяна мечтала, чтобы он вдруг вернулся или хотя бы позвонил. Но такие случаи можно было пересчитать по пальцам. Внеплановые визиты домой Шанин не практиковал. Перезваниваться с супругой тоже не входило в перечень его привычек. Но она все равно хотела этого.
Вот почему, когда в дверь позвонили, Татьяна бросилась открывать, даже не задумавшись, кто бы мог прийти к ним в дом в такое время. Она была уверена, что вернулся муж. Но это был не он, а какой-то мужчина с удостоверением сотрудника уголовного розыска. По сердцу Татьяны сразу как ножом полоснули. Вся ее радость ушла. Испарилась. Улетучилась.
Полковник Гуров стоял перед уже не молодой, растерянной женщиной и чувствовал себя далеко не самым лучшим образом. Если женщина только догадывалась об этом, то он-то точно знал, что принес в этот дом скорбную весть. А какой радостью сияли ее глаза всего минуту назад! И какая боль поселится в них спустя минуту. Но долг есть долг, никуда от этого не денешься. В работе оперативника бывают такие моменты, от которых не уйти.
В институте ядерной физики все прошло на удивление быстро и обыденно. С ребятами из координационного центра Гуров пообщался минут пятнадцать. Они почти со стопроцентной уверенностью назвали ему имя жертвы с Дорогомиловского моста. Несколько вопросов относительно списка участников фестиваля, тот самый значок и поверхностное описание жертвы – вот все, что потребовалось от полковника.
Хотя был еще дополнительный звонок криминалистам. Славик, который сопровождал полковника от проходной, сообщил ему, что на всех рубашках профессора Шанина имеется одна примечательная деталь. На воротничках с тыльной стороны пришиты по четыре пуговицы. По две с правой и с левой стороны. Этой работой занималась супруга Шанина.
Дело в том, что профессор имел привычку есть за рабочим столом, причем делал это не очень-то аккуратно. Кусочки еды сплошь и рядом валились на его грудь. Отстирывать подобные пятна еще полбеды, с этим Татьяна давно смирилась, а вот с тем, что он отправляется в таком виде на деловые встречи, согласиться никак не желала. Вот она и придумала, как обезопасить одежду мужа, пришила к воротничкам его рубашек пуговицы, настрочила тканевых накидок. Пристегиваешь такую штуку к пуговицам и весь день можешь есть все, что тебе заблагорассудится. А появилась необходимость выйти в люди, снял нагрудник и чистеньким пошел.
 
Четыре пуговицы появились тоже не сразу, а только после того, как профессор пару раз вернулся домой в заляпанных рубашках и заявил, что накидка, мол, отвалилась. Однако эта отмазка не сработала, жена просто стала пришивать с каждой стороны по две пуговицы. Одна основная, вторая дополнительная. На это профессору возразить было нечего. Пришлось ему с условиями супруги согласиться.
Есть ли на воротнике рубашки жертвы пуговицы, Гуров выяснил за минуту. Оказалось, есть. Как раз по две с каждой стороны.
Дальше дело пошло быстрее. Доктор наук Евгений Иванович Шанин через три месяца собирался отпраздновать свое пятидесятипятилетие, через год – двадцатилетний юбилей работы в НИИ ядерной физики.
Он заведовал отделом, в ведении которого находились несколько лабораторий, имел жену и взрослого сына, в настоящее время проживающего на постоянной основе в Англии. Шанин водил автомобиль марки «Ниссан», проживал на Кутузовском проспекте в квартире, предоставленной ему университетом. Дурных привычек не придерживался, недостойным поведением не отличался, с криминальным элементом не общался. Среднестатистический профессор, вполне обычная персона для Москвы.
Точный адрес места проживания Шанина знал Иван Алексеевич, номерной знак «Ниссана» помнил Вениамин, время последней встречи осталось за Славиком. Все трое были так хорошо осведомлены о жизни Шанина по той простой причине, что работали под его руководством. Десять месяцев в году они трудились в одной из лабораторий, подведомственных профессору, а два оставшихся – в координационном совете, так как именно Шанин и был его идейным вдохновителем.
Гуров узнал, что накануне смерти профессор ушел из института около пяти часов вечера. Это было необычно. Как правило, Шанин не покидал рабочее место раньше восьми часов вечера. Славик столкнулся с ним на крыльце, когда бегал в магазин за провизией на всю команду. Увидев профессора, он приготовился выслушать долгую лекцию о недостойном поведении, так как отлучаться с рабочего места в лабораториях Шанина категорически запрещалось. Но тот ни слова не сказал, коротко кивнул Славику, сбежал со ступеней, сел в машину и уехал.
Вернувшись на рабочее место, Славик рассказал коллегам о встрече с Шаниным и о его реакции, вернее, о полном ее отсутствии. Пару минут они обсуждали странное поведение начальника, а потом занялись своими делами. Никто из них и предположить не мог, что эта история закончится так печально.
Все трое дружно заявили Гурову, что в последнее время Шанин стал беспокойным и рассеянным. В народе бытует мнение, что профессора все до единого таковы, но на самом деле это вовсе не так. По мнению троицы из координационного совета, профессора – жутко организованные и педантичные люди. Особенно Шанин. Таким он был всегда. Если не считать последних недель.
С этой вот информацией Гуров и поехал в дом на Кутузовском проспекте, где ему предстояла беседа с Татьяной Шаниной. Полной уверенности в том, что жертва действительно является профессором Шаниным, у Гурова не было. Пуговицы – это, конечно, аргумент, но опознание проводить все равно придется. Как подготовить супругу к подобному испытанию? Да никак. Вот с какими мыслями полковник предстал перед Татьяной.
– Уголовный розыск? Мне стоит беспокоиться? – взяв себя в руки, проговорила Татьяна.
– Полной уверенности в этом у нас нет, – стандартной фразой ответил Гуров. – Нам требуется провести ряд мероприятий.
– Мероприятий?
– Вы позволите мне пройти? – спросил Лев Иванович, мягко отстранил женщину и шагнул в квартиру.
– Входите, – запоздало пригласила его Татьяна. – Лучше пройти в гостиную. На кухне я принимаю только близких людей.
Гуров прошел, куда ему было велено.
Профессорская гостиная выглядела шикарно. Дубовая резная мебель, картины на стенах, высокие потолки и медная литая люстра. В эркере ваза с инкрустацией, на полках золоченые корешки толстых томов, подобранных по цветам, на окнах дорогие старинные портьеры. И никаких современных устройств.