Уже не новичок

— Дорогая, может, покажешь нашему гостю замок? — пропела хозяйка дома, подпихивая любимое чадо поближе ко мне.
Чадо закатило глаза, издало душераздирающий вздох, и сказало так, чтобы показать: лично она делает мне ОГРОМНОЕ одолжение:
— Го, чел. Расшарю тебе доступ.
— Э...
Честно говоря, как-то не улыбалось мне оставаться с подростком наедине. Я что хочу сказать: дети непредсказуемы. Кто знает, что она выкинет в следующий момент? Заставит меня играть в салочки? Подставит подножку?..
— Идите, детки, погуляйте, — проворковала донья Карлотта. — А мне нужно проследить за обедом.
За обедом?
В этот момент я почувствовал, что мои уши встали торчком — совсем, как у недоброй памяти Эроса Аполлона.
А впрочем... Скорее всего, это просто фигура речи. Наверное, подадут какие-нибудь особенные таблетки на громадных золотых блюдах, а на закуску, как всегда, море выпивки.
Ладно, с этим я смогу справиться. То ли воздух в Сан-Инферно такой, то ли ещё что, но поглощать спиртное я мог просто в неприличных количествах. И совершенно без ущерба для организма... "Чтоб у нас всё было и ничего за это не было" — помните?
Вот, как-то так.
— Ладно, двинули в солярий, — меня вновь толкнули острым кулачком, и я пошел. — Почилим...
— Я — не фанат.
— Поздняк метаться. Мы уже идём.
Двери из драгоценного дерева закрылись сами собой, оставив донью Карлотту в столовой, а меня — наедине с её милой дочкой-подростком.
Я про себя усмехнулся. Нет, я всё понимаю: розыгрыши — святое дело. И убедить меня в том, что Зебрина — это все семь казней египетских в одном флаконе, наверное, было даже забавно. Но... Как они успели договориться?
Я что хочу сказать: ладно, Лолита с Розарио. Ну, пускай ещё девочки. Но как они уговорили Луку Брази? И главное, когда успели?..
— Это спортивный зал, здесь папаня колотит грушу и должников, — равнодушно махнула рукой Зебрина на ещё одну дверь, не из дерева Гофер, но тоже умопомрачительной красоты. На обеих створках было вырезано по половинке большого цветущего дерева — кажется, апельсинового. — Это — продолжила она лекцию, — мамин будуар. Здесь она вышивает гобелены и штопает папины носки.
— Носки, — я представил себе донью Карлотту, в шуршащем вечернем платье со шлейфом, и... с деревянным грибком в руке, на который натянута прохудившаяся пятка.
— Ну да, носки, — кивнула девчонка. — Прослойка между ногами и ботинками. Помогают избежать мозолей. Мама говорит, что на папе они БУКВАЛЬНО горят.
Что характерно: по мере удаления от родительского ока, словарный запас Зебрины стремительно увеличивался.
— Ясно... — я поглядел по сторонам. Коридор не изменился — словно мы вот уже полчаса шли по кругу. Те же гобелены, те же громадные рыцари в простенках и гигантские канделябры на стенах. — Ну а ты? Чем занимаешься? Что тебе интересно?
— А зачем тебе? — девчонка вдруг подозрительно застыла на месте.
— Ну знаешь... — я даже растерялся. — Так обычно поступают при знакомстве. Представляются, рассказывают о себе... Стараются найти что-то общее, какие-то точки соприкосновения.
Зебрина рассмеялась. Мальчишеское лицо с слишком острыми скулами сделалось симпатичным и лукавым, на коже яркими пятнышками выступили веснушки.
— А, так ты знаешь о женитьбе, — она весело махнула рукой. — Расслабься, чел.
— В смысле?..
Признаться, как раз о женитьбе я и не думал. Я что хочу сказать: ну кому придёт в голову выдавать замуж подростка? Или жениться, если уж на то пошло, на пятнадцатилетней девочке...
С тех пор, как я увидел Зебрину, так сказать, во плоти, об угрозе папы Коломбо устроить свадьбу, я забыл начисто. Она же ребенок!
Лет пять, а ещё лучше десять — это НОРМАЛЬНЫЙ срок для того, чтобы дочка подросла, повзрослела... А там — или я умру, или шах умрёт, или... ишак научится говорить.
— Да в прямом смысле — не бери. Он каждый месяц находит мне женихов. Да тут уже штук двадцать побывало...
— И... что с ними случилось? — спросил я осторожно. Всё-таки кое-какие опасения у меня остались. Я хочу сказать, не зря же на меня так упорно нагоняли страху. Вот его отголоски всё ещё и бродили у меня в голове.
— Я их съела, — заговорщицки прошептала девчонка мне на ухо. И подмигнула.
А я понял сразу две вещи: что ростом она уступала мне совсем чуть-чуть, и только из-за субтильного телосложения выглядела миниатюрной. А во-вторы — глаза у Зебрины были такие же, как у мамочки: с золотыми вертикальными зрачками и радужной, уж простите за тавтологию, радужкой.
— А, ну тогда всё в порядке, — я заставил себя улыбнуться и тоже дружески толкнул её. Руку прошило болью до самого плеча.
Крепкая оказалась девочка! Скала, а не ребёнок.
Я незаметно помассировал кисть ушибленной руки и светским тоном произнёс:
— Так значит, замуж ты не собираешься.
— Пока нет, — кивнула Зебрина и мы вновь пошли по длинному, нескончаемому коридору. — Понимаешь, это всё папуля. Вбил себе в голову, что меня пора пристроить. Ну и... Всё такое.
— Вот видишь! — я вытер далеко не воображаемый пот. — Одна точка соприкосновения у нас уже есть.
— Да ну? И какая?
— Ну видишь ли... я вообще-то не свободен, — выдав это признание, я покраснел. Уж не знаю, почему. Честно, не знаю.
— И кто она? — в глазах Зебрины был неподдельный интерес.
— Они, — скромно потупился я. — Все три — девушки моей мечты, — не знаю, зачем я всё это ей рассказываю?.. — Брюнетка, блондинка и... девушка с лиловыми волосами. На самом деле, она русалка. А ещё — ангел и демон.
Вот чёрт. Я хвастаюсь своими любовными похождениями перед подростком.
Тут, к моему облегчению, бесконечный коридор закончился.
И началась бесконечная лестница. Она ничем не уступала той, что была снаружи — в том смысле, что тоже спокойно выдержала бы конную дивизию или танковую бригаду... И мы начали по ней подниматься.
Лестница уходила ввысь и терялась где-то в сумерках, а я пожалел, что в этом измерении лифты как-то не прижились.
— Так значит, ты живёшь сразу с тремя девушками, — продолжила беседу Зебрина. — И как? Они до сих пор не передрались?
— Да нет, — интересно. А почему я сам об этом не подумал?
— Я бы не стала ни с кем делиться, — фыркнула девчонка. — Но я — другое дело. Единственная дочь могущественного папаши и всемогущей маменьки... Ну, ты понимаешь. Бремя избалованного ребёнка. Привыкла получать всё, что захочу, и ни в чём себе не отказывать. Правда, желаний со временем становится всё меньше. Неинтересно.