Вторые

Как-то все мы привыкли думать, что нос корабля должен быть острым, да вот только в космосе аэродинамические свойства совершенно не имеют значения. Прежде всего – защита от того, что может прилететь в корабль. Вот поэтому все наиболее важные системы находятся в «Шаре», а гравиплиты на его корпусе обеспечивают защиту со всех сторон. И это если не вспомнить о «щитах».
– Как они протащили сюда это чудовище? – вернул меня в реальность вопрос Техаса.
Не один я недоумеваю и не могу решить эту задачку.
– Может, тут собрали? – предположил Крис.
– Ты хоть представляешь, сколько на это времени нужно было угробить? – фыркнул Техас. – Переместить все сюда, собрать…нет! Как минимум, центральная конструкция пришла сюда целой. А вот «спицы» могли и соединить, согласен. Но ведь еще «щиты» есть…
– Чего спорить? Свяжемся с ними – они нам и расскажут, – легко нашла решение Нора.
– И как, кстати, связалась? – поинтересовался я.
– Пока нет…
– Дистанция большая?
– Нет. Я бы сказала, что мы очень близко, вот только на всех частотах тишина…
– Ладно. Подойдем поближе, и «вживую» поглядим на них…
Наш корабль приблизился настолько близко, насколько это вообще было возможно – 400 метров, это одновременно и далеко, и близко. Считай, бортами тремся.
Да вот только если покинуть корабль и пытаться добраться до станции «пешком», то расстояние это уже кажется непомерно огромным.
Впрочем, если рюкзак за спиной работает, то долететь к шлюзу ‒ не слишком уж сложная задача. Главное ‒ сильно не промахнуться.
И раз уж на все наши запросы ответом была тишина, а внешний осмотр станции не дал ровным счетом никакого результата, я решил, что нам придется наведаться на станцию.
На этом моменте в нашей команде возникли разногласия.
– Я пойду с тобой! – сразу же заявила Нора, как только я объявил, что собираюсь отправиться наружу.
– Ты пилот! Куда ты собралась?! – возмутился Техас. – И вообще, я считаю, что не только пилот, но и командир должны остаться здесь. Пойдем я и Крис.
– У Криса есть пациент ‒ это раз. Крис недостаточно уверенно чувствует себя в космосе ‒ это два, – ответил я.
– Достаточно уверенно! – вмешался он. – Уж до станции долечу…
– Нет, – отрезал я, – там всякое может случиться, так что недостаточно. И плюс, повторюсь: у тебя есть работа по профилю – Паскаль, так что идем я и Техас!
– Ты напрасно рискуешь! – укорил меня Техас. – Я могу и сам. Потерять единственного в экспедиции офицера…
– Мои офицерские права уже ничего не значат, – перебил его я, – есть множество людей, имеющих высокий уровень доступа, работа идет, и ее не остановить. А вот проникнуть на станцию без офицерского доступа попросту не получится.
– Почему? Если задействовать аварийный протокол…
– Может быть масса нюансов. Или вовсе приключится такая ситуация – внутрь станции ты попадешь, но можешь оказаться закрытым в каком-то отсеке.
– Ну, вот тогда и позову на помощь.
– И мне все равно придется лететь к станции! – усмехнулся я. – Нет уж, идем вдвоем. Раз уж ты так за меня переживаешь – прикроешь как раз.
– Ладно… – нехотя буркнул Техас.
Мы в кратчайшие сроки облачились в скафандры и потопали в шлюз. Воздух с шипением покинул отсек, и внешняя дверь распахнулась.
Ого…теперь я глядел на станцию собственными глазами. Освещенная местной звездой, она выглядела зловеще, даже пугающе.
Станция медленно плыла и вращалась в пустоте, будто тело огромного, давно погибшего кита. Даже внешнее освещение не работало, не мигали лампы на модулях.
Там что, вообще света нет? Что же там могло случиться?
Мы с Техасом пристегнули карабины к поручням, проверили целостность тросов и шагнули вперед, в пустоту.
– Давай на «щит» ‒ он ближе. Оттуда переберемся на «спицы» – предложил я.
– Согласен! – отозвался Техас.
Мы летели всего в нескольких десятках метров друг от друга. Ранцы наши не включались, мы не использовали дополнительную тягу, хотя периодически то один, то другой начинали маневрировать, корректировать курс.
Несколько минут полета, и вот я уже прямо над щитом.
 
Интересно, штатно отработала система распознавания, или же гравиплиты отключены?
Будь я астероидом, меня бы попросту откинуло отсюда, я бы даже не смог приблизиться к «щиту».
Вообще, больше похоже на то, что гравиплиты не работают. Думаю, если не включено внешнее освещение станции, то и гравигенераторы отключены, а это очень плохо.
– Вот черт!
Я увидел, как Техаса отшвырнуло прочь. Он, кувыркаясь, улетал в пустоту, все больше и больше удаляясь от станции.
– Техас! Что случилось? Эй, слышишь?!
Он не отвечал, но я увидел, как заработал его ранец – вращение быстро прекратилось, он стабилизировался, а затем и вовсе остановился.
– Все нормально. Решил проверить, работают ли гравиплиты. Только отключил на скафе «опознавание», и тут…
Ну, понятно: Техасу в голову пришла та же мысль, что и мне, и он решил проверить все на деле. Правда, сам бы я на такое не решился. Судя по размеру щита, гравиплиты тут должны быть довольно мощные. Техаса могло швырнуть так, что даже трос не выдержал бы, и полетел бы он, как торпеда, вглубь Алькари.
Но обошлось. Откинуло его еще довольно-таки слабенько. Более того, он не только остановился, а уже летел назад.
– «Опознавание» включи, а то опять швырнет, – напомнил я.
– Да включил уже… – буркнул он.
Что ж, безрассудный поступок Техаса продемонстрировал, что гравиплиты, а, следовательно, и гравигенераторы работают. Это в свое очередь значит, что на станции электричество есть, причем в больших объемах. Солнечных панелей, сейчас активных, вряд ли хватит для подобного. Они вовсе используются скорее как альтернативный, вспомогательный источник энергии. Ну, короче, раз гравигенераторы работают, значит, и с реактором все в порядке, что не может не радовать.
Но что со связью? Почему «Волна-3» не отвечает? В случае если бы были проблемы со связью, они все равно должны были заметить нас, и хоть как-то дали бы понять, что видят нас. Но ничего такого я не заметил. Вообще ничего. Будто людей на станции нет…
По спине пробежал холодок, предчувствие чего-то плохого охватило меня, но отступать уже было поздно. Тем более что даже если что-то случилось с экипажем, на борту ведь сотни людей в капсулах гибернации, и им нужно помочь…
Техас, наконец, прилетел назад, приземлился на щит.
– Все, я на месте!
– Вижу, идем.
Мы брели по огромной плоскости щита, несколько минут топтались у края, пытаясь обнаружить «спуск», точнее говоря скобы, по которым можно было бы перебраться на «спицу», и уже по ней дойти до центральной части корабля.
Конечно, можно было бы просто долететь до «спицы», но…трос еще не был натянут, а я уже подозревал, что запас его длины исчерпался. От корабля до щита метров 350, длина троса – всего четыреста с небольшим. Значит, нам нужно либо отцеплять трос и идти «пешком», либо…
– О! Скобы!
Я повернул голову и увидел Техаса, стоящего на краю щита, глядящего себе под ноги.
И там действительно виднелись скобы.
Отлично! Тогда по ним и спустимся.
Подойдя туда и стоя у края, я несколько секунд раздумывал, отцепить уже трос или нет?
С ним чувствую себя в безопасности – случись что, и меня затянут назад в корабль. Но с другой стороны, если корабль дернется в момент, когда мы будем «под щитом», нас потянет назад, и в зависимости от силы рывка может довольно сильно ударить о щит.
Но Нора вроде держит корабль ровно, она минимизировала векторы отклонений, и по отношению к станции корабль полностью недвижим.
– Ребята!
О, легка на помине! И голос встревоженный. Кажется, начинаются проблемы.
– Прямо по курсу астероиды!
– Слишком плотный поток? – тут же уточнил Техас.
– Нет, но…
– Ты хочешь отойти от станции?
Нора не спешила отвечать, то ли думает, то ли глядит на показания сканера.