Завод (СИ)

— Ты шутишь?
— Увы, шучу. Таким макаром мы можем потерять Сергея с Андреем. А они мне дороги, ценный ресурс. — Последняя фраза была лишняя, он осознал это своей пятой точкой, за которую был больно укушен. Блин, даже в постели расслабляться нельзя, даже в своей новой спальной.
— А что у нас будет на втором этаже? Ну кроме детской.
— Кроме детской будет гостевая, которая потом станет комнатой одного из пацанов. И холл для сборищ и игрищ.
— А зачем им вторая комната? Пусть вместе растут. 
— У каждого должна быть своя территория. Впрочем, если не захотят разъезжаться, то пусть живут вместе. Близнецы, всё-таки.
— Ты идеальный отец. И добытчик. Что у тебя на работе?
— Ой, давай хоть в кровати не будем про работу. Ты лучше скажи — нам лежбище пошире не нужно? Так и будем на этом ютиться?
— Что, опять руки чешутся что-нибудь смастерить? Давай сначала второй этаж до ума доведем. Да и первый еще голый.
Это да, переезд из сорокаметровой квартирки в девяносто квадратов первого этажа нового дома выявил полную убогость в плане обеспечения мебелью. На двенадцатиметровой кухне сиротливо стоял старый, но крепкий стол, собранный из мусора и попавшихся под руку досок еще до свадьбы, и четыре табуретки. Ах да, еще холодильник и плита. И картонные коробки с утварью. В гостиной вольготно расположился и доминировал стильный, но такой одинокий топчан и его друг черно-белый телевизор. А ведь уже появились в свободной продаже импортные аппараты с настоящей цветной картинкой. Бедная Ленка, и ведь не скулит, не просит новый. Золотая женщина, право-слово! Надо её побаловать новым ящиком. В спальной комнате кровать. Только кровать и опять картонные коробки. И непонятная конструкция из реек, на которой в художественном беспорядке висит та одежда, которую нельзя комкать в коробках.
И снова ура капитализму и товарному почти изобилию! На семейном совете было решено не допускать мужа к изготовлению мебели. Руки у него золотые, но растут не из того места. И вообще — пусть зарабатывает на заводе. А дома тратит с помощью супруги. Мастерская, занимающаяся изготовлением мебели на заказ, нашлась, да не одна! Фроловы распечатали личное банковское хранилище и заказали скромный шкаф-купе с зеркальными дверями, неприметную кухню с фронтальными панелями почти черного цвета. Пётр сначала говорил про непонятный цвет «венге», но его никто не понял. Диван хотелось кожаный, мало того, не только хотелось, но и моглось… Но сейчас это могло выглядеть как вызов. Кожаную мебель могут себе позволить только бизнесмены и бандиты, те же бизнесмены, просто не стесняющиеся называть вещи своими именами. Так что всё просто: светанул статус, в смысле купил кожаный диван, будь готов предъявить крышу или ответить за шмот. Ну или просто поделиться всем нечестно нажитым. После таких раздумий диван был куплен обычный, хоть и качественный, почти импортный. То есть белорусский.
По поводу бандитской крыши — как понял Пётр, таковая опция предоставлялась как бонус всем верхнеуровневым сотрудникам Чермета. Вот только попасть на этот уровень было нереально. По факту, стать значимым человеком можно было двумя способами — вырасти в Сибири рядом с верховыми в этом холдинге или стать своим путем демонстрации своих высочайших навыков и полезности. То есть шестерить по высшему разряду. Да и хрен с ней, с этой крышей. От мелких шакалов Фролов сам отобьётся, а от крупных хищников спрячется. Годный план, решил наш герой, когда диван был установлен в гостиной. И почти сразу пошел на второй этаж отрабатывать приёмы защиты от шпаны.
Нехорошо получилось — от хулиганов Петя собирался отбиваться с помощью ствола, и подготовку закономерно начал с отработки навыков стрельбы, те самые операции по извлечению и изготовке к стрельбе, которые должны производиться на автомате за полсекунды. Оказалось, что отбиться от жены с пистолетом не вариант. Вернее даже наоборот — хочешь агрессии от законной супруги — покажи ей оружие. Сначала тряпка, потом крик: «В моём доме никакого оружия!», потом опять тряпка, слёзы, крики, обвинения во всех грехах, включая истребление младенцев в Египте еврейским богом Яхве.
 
Если бы Фролов был тряпкой, такой, какую использовала жена в борьбе с гонкой вооружений, то и роман бы не стоило мутить. Но подкаблучник из нашего героя получился хреновенький. Хорошо поставленным голосом он начал орать о незыблемом праве мужчины на самооборону в целом и защиту семейных ценностей в частности. Потом перешел на личности, как бы намекая, что этот дом не собственность Лены, да и сам Пётр, кстати тоже. Все эти сугубо мирные изречения сопровождались демонстративными ударами по обрешётке стены, потом ломанием досок, метанием попавшихся под руку предметов, коих на втором этаже было не так много, но таки было что метать. После особенно удачного броска молотка, который улетел далеко за пределы комнаты и даже участка, высокие ругающиеся стороны решили, что орать уже хватит. Тем более, что на второй этаж подтянулись Сережка с Андрюшкой и тоже начали орать в голос, стоя на сквозняке. Вот им точно орать не по статусу, дети были успокоены и отнесены вниз, а там и спор почти стих.
— Зачем тебе оружие? Ты знаешь, что оно убивает? Чехов в своё время очень точно сказал: если на сцене в первом акте висит ружьё, во втором оно обязательно выстрелит.
— К счастью, у нас тут не пьеса Чехова и вообще не спектакль. Лена, мы живём в реальном мире.
— И что, агрессия когда-то кому-то помогла решить хоть одну проблему?
— Вообще-то да. Куча людей регулярно решает проблемы агрессией и оружием.
— Приведи пример, Петя — обычно Лена звала своего мужа по фамилии, как это принято в Новоузловске, но порой, чтоб подчеркнуть сарказм своих слов, она начинала звать его Петей.
— Вот из этого пистолета меня пытались застрелить, когда грабили на дороге. Я застрелил бандитов из своего пистолета, чем решил проблему безотцовщины в семье Фроловых.
— А-а-а… ты… когда?
— Пару недель назад. Лена дорогая, забудь тот мир, в котором ты прожила первую четверть своей жизни. Всё изменилось, этот беспредел надолго. И если нужно носить за поясом ствол, чтоб выжить, я буду его носить. Иначе без меня ты со своим идеализмом пустишь по миру наших детей. Не готова ты пока к выживанию в тайге.
— А ты готов?
— Я давно готовился, если ты заметила.
— Так что, ты предлагаешь мне закрыть глаза на твой арсенал и жить, словно ничего не случилось?
— А ты хочешь пойти в милицию с заявлением на меня? Кстати, доносить на мужа тебя не обязывает даже уголовный кодекс.
— Чего ты ерунду мелешь! Кто на тебя доносить собирался! Идиот! — и Лена почему-то заплакала. Спич Фролова по поводу того, что и ей уже пора учиться стрелять из пистолета остался не произнесён. Может даже к лучшему, потому что его жене и так в этот вечер пришлось пережить многое. Хотя уже бывало такое, когда Пётр начинал что-то ломать, можно бы и привыкнуть. С другой стороны, молотки из окон еще не вылетали. Удачно, что у них теперь частный дом, вероятность случайных жертв семейных скандалов снижается кратно.
Так или иначе, но переселение прошло без серьёзных напрягов. Жизнь на новом месте начала входить в будничную колею, дорога от дома до работы теперь занимает всего пятнадцать минут, поскольку о пробках в городе пока не слышали. Не настолько много машин на дорогах, чтоб машины вставали колом как кишечник с непроходимостью. Поскольку осень уже бесчинствовала в полный рост, делать что-то по облагораживанию придомовой территории было бесполезно, так что Лена все свои силы направила на создание уюта, а мальчики, которые не ходили в сад по причине смены места жительства ей помогали, чем могли. А могли они многое, особенно если за ними не присматривать.
  
Глава 5 Работа
 
В один из вечеров Пётр вернулся с работы и понял, что кто-то что-то покрасил. Семья пояснений не давала, она вообще куда-то запропастилась. Как настоящий охотник, ориентируясь на звук, Фролов нашел всю компанию в ванной, вернее в самой ванне, где супруга мужественно билась с намыленными детьми, здоровыми и цветущими.