Его одержимость

Открываю и замираю: на пороге не муж Мерседес, а дьявольский Диего Рейес.
Он смотрит на меня чудовищно жуткими глазами, бросает мне за спину увесистый кошелек с монетами, а потом больно дергает меня за руку на себя.
– Подъем, чика. Пора работать.
И он подхватывает меня на руки и уносит прямо из дома, а я пытаюсь кричать, но вдруг понимаю, что я уже не дома.
Вокруг полнейшая темнота, зато адский Рейес – настоящий. Он поднял меня на руки и куда-то тащит.
Я плохо вижу в темноте и ничего не понимаю. Только слышу, как деревянная дверь с грохотом ударяется о стену. А в следующий миг меня пронзает сильной болью.
Мое лицо протыкают сотни копий, и я понимаю, что больной ублюдок зачем-то затащил меня в душ.
Я пытаюсь увернуться и вырваться из его хватки, но не могу даже рот открыть – иначе захлебнусь.
Рейес шарится в темноте, и ледяная вода становится теплее.
– Проснулась, чика. Мокрая вся, – его голос хриплый и жуткий, как у животного.
Неужели он опять пьян? Я знаю одно: осыпать Рейеса проклятиями бесполезно. Иначе он снова взбесится и меня изнасилует. И теперь это будет намного больнее, по незажившей ране.
Надо сделать что-то другое, но что?!
Я отворачиваюсь от забивающих нос и рот струек воды и говорю:
– Ты тоже мокрый…
Получается слишком хрипло и как-то чрезмерно чувственно. Дьявольщина.
– Нужно раздеться, да? – его шепот обжигает мою кожу. – Погоди, чика. Сейчас.
Рейес, не спуская меня с рук, выходит из-под воды и нашаривает на стене выключатель.
Комната озаряется светом, и я понимаю, что в темноте было лучше. Потому что под платьем на мне ничего.
И сейчас вся моя грудь облеплена тонкой мокрой тканью, а соски торчат от холода. Только для этого извращенца холод никакая не причина.
Его взгляд сгущается до невозможности. Я чувствую его на своей коже, как будто Рейес трогает ее руками.
– Соблазняешь меня, чика? Хочешь, чтобы о тебе думал? – хрипотца в его голосе пугает.
– Нет, – я мотаю головой, – ни в коем случае! Не надо обо мне думать!
– Тогда зачем ты сказала?.. А, забудь. Раздевайся, – он резко спускает меня с рук только затем, чтобы рвануть ткань платья. Это ужасно неприятно и больно.
А затем Рейес внезапно раздевается сам. Стягивает мокрую одежду и бросает на пол, а я невольно замираю, глядя на развитое мускулистое тело. Бронзовое, с перекатывающимися под кожей крепкими мышцами.
И то, что Рейес возбужден, к сожалению, вижу тоже слишком хорошо. Его член пугающе огромный. Слишком большой для меня.
Меня начинает бить крупная дрожь.
– Я не… хочу.
– Мне плевать, – Рейес не дает мне опомниться. Сдергивает платье короткими резкими движениями, заставляя меня замереть от ужаса и стыда.
А затем берет с полки одну из бутылочек и выливает ее содержимое себе на голову. В воздухе разливается сильный аромат парфюма.
И, глядя мне в глаза, Рейес растирает мыло по своим волосам и телу.
Это странно и пугающе дико.
– Улыбнись.
Мне кажется, я ослышалась? Я стою, прикрывшись руками, пока мужчина напротив меня моется. А в его черных глазах все пламя ада.
– Тебя нужно учить послушанию? – вопрос давящий и ледяной.
Как же жутко… Я вообще перестаю понимать Рейеса. Зачем ему моя улыбка? От него уже не пахнет алкоголем, но, наверное, он все еще не в себе.
А я выдавливаю из себя жалкое подобие улыбки, ужасно опасаясь, что иначе Рейес меня ударит.
Он качает головой.
– Никуда не годится. Сполоснись, – он будто готовит меня к чему-то жуткому.
Сам уже вымылся и вытирается одним из больших полотенец.
– Что… сполоснуть? – чувствовать его взгляды на себе отвратительно, но, похоже, Рейес не собирается никуда выходить.
– Все. Только недолго, чика. Иначе я вымою тебя сам.
Я быстро расплетаю косы и тянусь к бутылочкам. Хочу отвернуться, но понимаю, что не видеть Рейеса, который в любой момент может наброситься на меня со спины, еще хуже.
Моюсь очень быстро. Мне чудовищно стыдно касаться себя на виду у этого мужчины. Но мочалки нет. И ослушаться дьявола нельзя. Вся моя кожа кажется ужасно чувствительной.
 
А Рейес стоит, обернув полотенце вокруг бедер, и не спускает с меня жутких глаз.
Ладно. Пусть он смотрит. Только пусть он никогда меня больше не трогает.
Но моим наивным надеждам не суждено сбыться.
Когда я заканчиваю мыться, Рейес сам выключает воду. А затем вдруг принимается меня вытирать.
Жесткими, резкими, почти болезненными движениями. Кожа горит, и я закусываю губу. А Рейес словно звереет.
– Ты опять за свое. Замотай волосы.
Я послушно выполняю команду. Беру полотенце и обматываю его вокруг головы.
Я не успеваю ни думать, ни прикидывать варианты, ни искать лучший ответ. Все, что я сейчас могу – подчиняться этому демону.
И отчаянно, до сбившегося дыхания, бояться того, что случится дальше.
***
ДИЕГО
Я надеялся, что просплюсь, и все пройдет. Что блядское очарование этой во всем неправильной девки – просто выпитый мной коньяк.
Но нет. Куда там. Мне довольно паршиво, а она все равно возбуждает так, что член ломит. Я трогаю ее, смотрю на нее, и меня нехило ведет.
Стоит просто увидеть, как стоят ее соски – и мне сносит крышу. Я знаю, что это от ледяной воды. Но какая разница, от чего, если выглядит охеренно.
Эта Анхела никакой не ангел. Она самый настоящий демон, который пришел по мою неправедную душу.
Она хочет, чтобы я забыл Клару. Чтобы нахер забыл о делах и думал только о ее теле, как задрот.
Нет, сучка, не будет по-твоему.
Я ищу в ее волосах рыжие отблески. И мне чудится что-то такое. Адское пламя с запахом яблок.
Потому что ни одна девка не вызывала у меня настолько бешеного желания. Даже Клара…
Сучка вообще на Клару не похожа. Клара была высокая и стройная, с длинными ногами, узкими бедрами и небольшой аккуратной грудью. Почти модель.
А эту если куда и брать моделью, то только в порно. Она налитая. Сочная.
Аппетитная, мать твою, настолько, что так и просится съесть.
И я ненавижу ее, а себя еще острее ненавижу за долбаный стояк. За то, что поддаюсь ему. Предаю Клару. Предаю чистые мысли о ней, сравнивая ее с какой-то деревенской девкой.
Но иначе сейчас не могу.
Даже запереть эту суку нигде не могу. Буду думать, как она там, вместо того чтобы делами заниматься.
Все, хватит с меня соплей.
Я крепко беру чику за руку и веду ее обратно в комнату. Она смешно семенит ногами. Еле поспевает за мной и явно боится упасть.
А еще она совсем голая, не считая полотенца на голове, и ее груди подпрыгивают в такт шагам. Так и хочется между ними присунуть, но мне уже не хватит кайфа.
Я опять, мать твою, перевозбужден, как подросток.
А как только представляю, насколько у нее внутри горячо и мокро, бросаю команду:
– Стой здесь.
Ударится еще в темноте об кровать, колено отшибет. Мне оно сейчас не надо.
А сам я отлично ориентируюсь в этой комнате на ощупь. Она у меня элитная, для тех чик, которых захотелось оставить на подольше.
Но если я впрямь поселю Анхелу тут на год, то как же другие?
Моя непоследовательность меня самого бесит. А все из-за стояка.
Ученые доказали, что мужики нормально думают или одной головой, или другой.
Я сдергиваю с кровати подушку и бросаю ее на пол. Чика не особо высокая, а мне нужно, чтобы сейчас все было удобно.
Она стоит, сжав плечи руками, закрыв грудь, и я вижу, как ее трясет. Блять.
Ничего, сейчас согреется. Я дергаю шнурок ночника, чтобы любоваться тем, что вот-вот произойдет. И ангелок пусть это все видит.
А затем подхожу к ней и несильно тяну за руку к подушке.
– Встань на нее на колени.
Анхела смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Они у нее большие и блестящие. Это не слезы, они просто такие. Красивые охеренно.
И вдруг она заявляет: