Милашка для психа (СИ)

— Как хорошо, что я не гость, Мальцева, правда? — она шагнула в сторону Тани.
И Таня впервые в жизни на полном серьезе перегородила ей дорогу. Она опустила ладонь на стену, не позволяя Полине пройти.
— Я не шучу, Полли. Я хочу побыть одна.
— Брось, Таня. Я знаю, что случилось, я говорила с Егором, но вдвоем ведь страдать гораздо проще…
— Ты что… Не услышала меня? — почему-то горло ее сдавило, а дышать стало тяжело, как будто она бежала. — Я хочу побыть одна. Уходи.
Полли моргнула.
Потом огляделась.
— Повтори-ка еще раз.
— Уходи, — жестко произнесла Таня.
— Ух ты.
Губы Полины сжались. Таня сотни раз видела, как Полли плачет, поэтому знала, что сейчас она плакать не собиралась. Она злилась, но проглатывала свою злость, и если бы она была трезва, Таня бы просто предложила им разойтись по разным комнатам и встретиться утром на кухне, но она была пьяна. Отвратительно пьяна, и это было для Тани последней каплей.
— Хоть раз в жизни… Вы все… Можете просто оставить меня в покое?! — закричала она, как будто все, что она не успела досказать маме, она вываливала на Полинку, зная, что после этого ей станет легче. — Хоть один гребанный раз?! Просто не лезть в мою жизнь, блять?!
Полли сверкнула глазами, шагнула прямо на нее. От нее очень сильно пахло алкоголем и духами.
— Знаешь, Мальцева, такую суку как ты еще поискать надо, — спокойно произнесла она. Разочарование звенело в ее жестком, уверенном голосе. — Ты своей тупой башкой можешь хотя бы допустить мысль, что не одной тебе бывает плохо? И что не всегда к тебе бегут, чтобы жалеть тебя? И что, сука, у твоих друзей тоже могут быть проблемы, из-за которых они в тебе нуждаются!!
С каждым словом, с каждой фразой-пощечиной она звучала все громче и громче, пока не сорвалась на крик.
Потом толкнула Таню в грудь изо всех сил, так, что Таня отлетела и ударилась о закрытую дверь спальни спиной.
Воздух вылетел из легких.
— Полли.
— Но нет, планета вращается вокруг Таниной жопы! И проблемы есть только у нее, и херово бывает тоже только ей! Тебе там нормально сидится на твоем троне, дура?!
От злости она как будто протрезвела. Глаза искрились, губы дрожали, и Таня вдруг поняла, что больше не хочет вымещать на ней свою боль. Что хочется протянуть руки, обнять ее, чтобы вместе разрыдаться.
Но было поздно.
Полина подобрала ботинки, которые раскидала, пока шла от прихожей к гостиной, и открыла дверь.
Таня шагнула следом.
— Полли, ну подожди ты, — позвала она.
Безысходность какая-то липкая собралась вокруг Тани комком. Тьма, от которой не было передышки, никакого просвета, никакой надежды на что-то хорошее.
Она обернулась на секунду, посмотрела на Таню с презрением.
— Я беременна, овца ты тупая, — сказала Полли уже тише, и впервые с момента ее появления Таня увидела слезы в ее глазах. — И ты была мне нужна, потому что я, блять, понятия не имею, что делать. Но продолжай страдать в одиночестве. Не буду мешать.
Она как была, в колготках и с ботинками в руках вышла, громко хлопнув дверью.
  
Глава 25
 
Что ж, ее не уволили — это была хорошая новость.
Плохая новость состояла в том, что Таня, желая забыться, наменяла себе столько смен подряд, что однажды после работы обнаружила себя полусонной у холодильника. Голод привел ее на кухню, но из еды там был только засохший сыр и баночка с мамиными грибами.
От мыслей о маме в желудке забурлило еще сильнее. Таня поморщилась.
Звонить и писать мама ей перестала, и вместе с новым днем тогда, после ссоры с мамой и Полли, к Тане пришли угрызения совести. Сначала легкие, игривые, как маленькие уколы иглой. А потом прямо-таки чугунные, накрывшие ее тяжелой плитой.
Сейчас эта плита уже вовсю расположилась на Танином теле.
Она села на стул. Посмотрела прямо перед собой. Представила, как звонит маме и тут же отбросила эту мысль в сторону. Нет уж. Если и мириться, то лично.
Впереди были выходные, и Таня планировала съездить к родителям. Купить торт (или шампанское), поплакаться маме в жилетку о том, как ей стыдно за то, что она выросла такой эгоистичной козой, возможно, они потом снова разругаются, потому что она знает свою маму, но это уже не будет настолько серьезно.
 
Но для начала ей срочно нужно было купить еды, чтобы дожить до завтра.
Да и Джек уже поглядывал с осуждением, потому что если на выгул у Тани оставались мал-мальские силы, то вот корм этого красавчика убывал со скоростью света, и Джек, очевидно, чувствовал это.
Таня натянула джинсы, плотно застегнула куртку до самого горла и выдвинулась.
Если честно, было бы круто просто заказать продукты домой, но Таня и так обнаглела. Купаясь в своих страданиях, она совершенно перестала выходить из дома. Максимум — добиралась до работы (чаще на такси), гуляла с Джеком у подъезда и… Все.
Поэтому прогулка до ближайшего супермаркета была ей только на пользу.
Скидывала в тележку буквально все: рыба белая, рыба красная, мясо, курица, сосиски, туалетная бумага, картошка, зубная паста, соевый соус, макароны, презервативы…
Стоп. Это лишнее.
Выложила презервативы и на их место гордо поставила бутылку безалкогольного пива.
Нет, выпить хотелось жуть как. Но Таня прекрасно знала пьяную себя. Ее понесет. Понесет так, что сначала она будет рыдать под грустную музыку в темноте у окна, а потом начнет звонить психу и требовать от него каких-нибудь объяснений.
Нет уж. Нет. Лучше выпить старой-доброй «нулевочки», приготовить вкусный ужин для себя любимой и остаться в своем уме.
Она собралась начать новую жизнь! Да, точно! Ей пора! Никаких скандалов с родными (перед мамой она извинится завтра, а с Полли что-то придумает на неделе), никаких незнакомцев в доме — все, хватит. Она будет вести себя, как взрослая, потому что если не сейчас, то никогда.
Таня покивала сама себе и продолжила путь, проглатывая отчаяние.
Она не отчаялась, слышите? Она просто возьмет этот торт, поставит его в тележку, оплатит, принесет домой и сожрет в одиночку за классным сериалом, который затянет ее настолько, что она не сможет думать ни о чем.
Это не первое расставание в ее жизни. И пусть оно гораздо болезненнее других, она все еще в состоянии это пережить.
Вот так-то.
Погруженная в эти прекрасные мысли о светлом будущем она оплатила покупки и, нагруженная пакетами, вышла на улицу.
Потеплело. Солнце вовсю светило над головой, и Таня посмотрела на небо, пытаясь понять, на что похоже проплывающее мимо облако. На жирафа? Или на изогнутую сосиску? Если бы Полли была рядом, то сказала бы, что на член.
— Здравствуй, Таня, — услышала она и вздрогнула, поворачиваясь на голос.
Перед ней, крутя ключи от машины на пальце, стоял Костя. Он выглядел так, как будто давно за ней наблюдал.
— Привет, — ответила нехотя.
— Тебя подвезти?
— Я в состоянии пройти двести метров пешком.
— Просто у тебя тяжелые пакеты и…
— Нет, спасибо, один раз я с тобой уже прокатилась.
Костя вздохнул и шагнул в ее сторону. Очевидно, намеков он не понимал.
— Будешь винить меня в том, что я рассказал тебе правду?
Таня сглотнула.
Вот тебе и новая жизнь. Видимо, вселенной прикольно издеваться над ней и подкидывать такие пасхалочки.
— Я ни в чем тебя не виню. Просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
— Сядь в машину, Таня. Я тебя подвезу.
Она чуть не расхохоталась. Помотала головой, чувствуя, как к горлу снова подступает предательский ком.
— Чего тебе нужно?
Костя выглядел… Странно. Как будто растерялся, что ли. Не привык, чтобы его отшивали?
— Ты мне нравишься, Таня.
— Господи, отвали, — она обошла его стороной, желая поскорее отсюда убраться.
Костя выкрикнул в спину:
— Да, ты похожа на нее! Но ты другая…, — Таня обернулась, крепко сжимая кулаки на ручках пакетов. — Я это понял, когда Егор пришел разбивать мне лицо за то, что я рассказал тебе все, но не смог этого сделать… Прежний Егор убил бы меня. Ты изменила его.