Ты мой слэм-данк (СИ)

А я бы хотела, чтобы коснулся. И дело не в притяжении, которое я чувствую к парню, а в моменте. Получить поддержку сильного человека — зарядиться толикой уверенности в принятых решениях, брошенных словах, затаенных обидах.
— До свидания, Демьян. Спасибо, что подвез, — не спорю.
Хочет поработать извозчиком — пожалуйста. Было бы глупо врать себе, что мне общество Голицына неприятно. Это одно из преимуществ возраста. После тридцати прекрасно получается себя слышать. Не без дурнинки порой, женскую суть не вытравить, но на многое смотришь легче, проще, спокойнее.
Отстегиваю ремень безопасности, дергаю фиксатор замка и выбираюсь из салона.
— Лиз? — перевожу вопросительный взгляд на студента, вляпываясь в привычный циничный образ. — Тебе будет со мной хорошо.
От шеи поднимается волна жара, опаляя щеки. Опускаю лицо. Взял и все испортил… Мальчишка. И с чего я решила, что он взрослый и серьезный? На уме только секс. Ох, Голицын, лучше бы ты отстал от меня. Дружить с тобой — куда ни шло, но на большее я не подпишусь. Я еще прошлые осколки души не собрала, чтобы швырнуть ее об пол снова.
— Не о том думаешь, Демьян. Всего доброго.
Захлопываю дверь машины и спешу к подъезду под пристальным взглядом спортсмена, гипнотизирующего мне спину.
Ужинать совсем не хочется. Делаю это скорее из-за необходимости. Кажется, у меня со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было. Стругаю салат из огурцов и помидоров, ломаю листья “Айсберга”, добавляю прованские травы, режу греческий сыр “Фета”, кидаю пару маслин, заправляю оливковым маслом и солю по вкусу. Усаживаюсь на мягкий стул, поджав под себя ногу, и ковыряю вилкой, поглядывая во двор.
Есть вообще люди без травм от прошлого? Без ноющих воспоминаний? До сих пор не представляю, как мне удалось пережить тот злополучный день… А последующие? Лобанов после этого не казался таким мерзким, как раньше. Пусть со своим интересом, но он был на моей стороне. Или нет?
Барахтаюсь на скользкой поверхности спрятанных эпизодов. Падаю. Ломаю лед памяти и иду на дно.
… Сжимаю в ладони мобильный, покачивая и без того спящую в коляске Анечку. Вслушиваюсь в интонации Игнатова, будто намеренно ищу фальшь. И руки вибрируют от мелкой и неприятной дрожи.
— Миш, ты где?
— Что-то случилось? — голос у него глухой и немного взволнованный.
— Нет… Наверное. Где ты? Я жду тебя на нашей лавочке, — в груди ползают змеи сомнений. Пытаюсь продышаться и мысленно прошу Мишу поскорее меня успокоить.
— Иди домой, Лизонька.
— Почему? Ты задерживаешься?
— Я уже уехал.
— Ты дома? — выдыхаю вопрос, подскакивая со скамейки. Напряжение растет с каждой секундой.
— Нет. Буду позже. Есть дела.
— Какие? — никогда не пытала Мишу, но сейчас все происходит на эмоциях.
На несколько секунд в трубке повисает тишина. Кажется, я отчетливо слышу шепот, обращенный не ко мне. Следом же раздается все такой же спокойный голос Игнатова:
— Как Анечка?
— Это Леся интересуется или ты? — волной обиды и боли накрывает молниеносно, до удушающего спазма. Слез так много, что они не скапливаются в глазах, а сразу проливаются горячими дорожками по лицу. Одной рукой продолжаю сжимать сотовый, а другой вцепляюсь в коляску, боясь упасть.
— Лиза, давай я приеду домой, и мы поговорим. Хорошо? — связь слегка пропадает с характерными хрипами в динамике.
— Считаешь, что ваше предательство… это хорошо? — слизываю с губ соленую влагу, увязая в истерике.
— Тебя никто не предавал. Я… люблю ее с первой встречи, Лиз. Прости.
Сколько он молчит? Минуту или час? Я слышу лишь грохот моего сердца… Бух-бух-бух… А потом… Бах! Громко, до звона в ушах… Это душа разлетается в клочья! Я стону от боли, морщусь, не в состоянии посчитать темные мушки перед глазами.
— Не уходи никуда. Я сейчас приеду, — слышу из другой галактики голос Игнатова.
— Передай Олесе, что я ненавижу ее и тебя…
Сбрасываю звонок, присаживаясь мимо лавочки, рядом с коляской. Поджимаю колени к подбородку и реву на всю улицу как ненормальная. Кто-то меня поднимает за плечи и усаживает на скамейку. Сквозь призму слез угадываю Влада, но не распознаю выражения его лица.
 
— Ну-ну, перестань. Все пройдет, Лиза, — Лобанов прижимает меня к своей груди и гладит по волосам. — Не плачь, а то Аню разбудишь.
— Зачем ты мне все рассказал? — бессильно стучу кулаком по крепкому торсу. — Зачем? Зачем…
— Потому что ты заслуживаешь лучшего, Полянская, — целует в макушку. — И Леся с Мишей тоже имеют право на счастье…
… Выныриваю из воспоминаний, как из болота. Тело потряхивает. Обнимаю себя за плечи, отложив вилку в сторону. Смахиваю слезы со щек, шмыгнув носом. Чертово прошлое. Хочу остановить это эшелон. Ошибся тогда Лобанов… Счастья никто не нашел, а боли хоть отбавляй.
Подскакиваю со своего места и бросаюсь в прихожую за мобильником. Надо позвонить родителям и дочке. Отвлечься. Снова выжечь в себе умение чувствовать. Получалось же. Даже смогла работать почти бок о бок с Лобановым. Какого же черта именно сейчас все это лезет в голову?!
  
Глава 19
 
ДЕМЬЯН
Мандариновое настроение развеивается, стоит поймать в поле зрения родительский дом. Мысли о Раечке вызывают улыбку. Встречает меня всегда, словно год не видела. Суетится, старается угодить. Золотой мой человек. Сколько раз объяснял, что отношение к ней не измеряется ее умением готовить и следить за домом, но она все равно как юла.
— Демьян, — встречает меня на ступенях центрального входа. — А я как раз блинов с мясом наделала и соус с базиликом. Как ты любишь.
Обнимаю Раю и целую в щеку.
— Вещи мои собрала? — прохожу в дом следом за домоправительницей.
Скидываю обувь и, не сбавляя скорости, шагаю в гостевую ванную. Умываюсь. Рассматриваю лицо в зеркало, то с правой стороны, то с левой. Побриться надо. У Лизы кожа нежная, моя щетина ей точно не зайдет.
Рядом с Полянской, когда она не ершится, ахуительно. Напряжение считывалось, конечно, но не парило. На кой хер я рассказал ей про Пашку — не вкурил. А вот то, что она слушала меня с интересом, торкало зачетно. Раньше ни с одной своей девушкой я бесед не вел. Никогда. Максимум о позе, в которой собираюсь драть.
— Ешь, а то остынет, — Раечка присаживается на край стула, подпирает подбородок ладонью и смотрит на меня большими карими глазами.
— Очень вкусно. Спасибо, — улыбаюсь. Зачерпнув ложкой соус, размазываю его по блину, и откусываю.
— А ты сегодня один, — будто бы хвалит меня Рая.
Заебись наблюдение. А я никого и не хочу. Только выдру мою несговорчивую. Разрядка в чулане все еще вызывает чувство брезгливости. Нахуя поперся? Все из-за Лизы. Бля, она сидит у меня под кожей. Манит как конфетка, а я вроде на сладкое не падок.
Сегодня моя училка откровенничать не стала, но я развяжу ей язычок.
— Раечка, есть мандарины?
— Конечно, — подскакивает та с места и идет к холодосу. — Фреш?
— Угу…
Жую, прокручивая новые знания о Полянской. У нее есть дочь… Пиздец. Я вообще подобного не предполагал. Малая еще девчушка. Кто же ее папаша? Почему спермодонок не с Лизой? Предпочитаю думать, что это случайность и преподша сама не знает, от кого родила. Потому что при мысли о постороннем мужике, который регулярно трахает мою училку, хочется поехать к ней. Схватить за шею, впечатать в стену и вытравить любые мысли, которые не связаны со мной. Придушить, короче…
Бля, во мне Отелло проснулся или я ебанулся?
Нет. Точно. Просто я не люблю делиться своим, личным, а училка моя. Со всеми ее тараканами в башке. А как она забавно тянет мочку, когда нервничает. Кстати, уши у нее неидеальные. Одно чуть больше другого, будто сережкой оттянуто. Такое видел у бывшей жены дядьки. Она носила массивные украшения. Говорила, что ее бабка приучила.
Аппетит пропадает. Отодвигаю тарелку, взяв стакан с соком и выпивая залпом. В мозг лезет училка и Влад. Как она смотрит на него голубыми глазами, а потом сосется с упоением. Сука, бля…