Единственный цветок в этой говноклумбе 5 (СИ)

Шанна, окончательно вышедшая в коридор, строго заговорила:
— Ты же знаешь, что после этого нам придется ее убить.
Юстас резко замер. Эти слова, как и появление матери семейства, оказались полной неожиданностью. Парень, сразу же оторвался ото всех своих дел, развернулся и спокойно спросил:
— И что? Подобное когда-то волновало матушку?
Юстас выглядел иначе, нежели раньше. Из его взгляда пропала неуверенность и пугливость, лицо стало выглядеть мужественнее и резче. Казалось, даже голос звучал более властно. Однако с появлением магической силы у парня подобное не было удивительным.
— Расточительство, — отвечала Шанна, — да, волновало.
— Но это не расточительство. — Широко и даже как-то нервно улыбнувшись, Юстас указал на девушку, все еще сидевшую на полу, и радостно воскликнул: — Я всего лишь учу нашу прислугу правильному поведению.
Горничная была в ужасе. Она все еще сидела на коленях перед стеной, не отрывая лба от твердой холодной поверхности. В этот момент она будто вообще боялась пошевелиться, ведь понимала, что появление свидетелей в этой ситуации означало то, что теперь она не могла спастись. Горничным, кроме самой старшей из них, было запрещено прикасаться к сыновьям и даже общаться с ними. Пусть она и не говорила с Юстасом в этой ситуации, пусть она и не трогала его добровольно, но контакт был, она провинилась, а это означало лишь смерть.
Между тем настроение Шанны сменилось кардинально. Ее выражение лица, до этого спокойное, теперь казалось строгим. Разгневанным голосом Шанна спросила:
— Ты кем себя возомнил?
Юстас от такой резкой смены интонации наконец-то заволновался. По мелькнувшему в его глазах страху можно было понять, что он наконец-то осознал смысл своих слов.
— В какой период моей долгой жизни, — холодно продолжала Шанна, начиная медленно надвигаться, — сыновья стали учить прислугу правильному поведению?
Юстас чувствовал все нараставшее и нараставшее давление. Ком, застрявший в его горле, не позволял вставить и слова. Это было даже странно и непривычно, ведь все последние дни в этом особняке на едине с прислугой он делал все, что хотел, и когда хотел. Никто его не останавливал.
— Или, — Шанна, остановилась в нескольких шагах от своего сына, но в этот момент Юстас чувствовал, что расстояние между ними было слишком близким, — это я недостаточно учила тебя?
Юстас молчал. Он не мог даже сглотнуть, чтобы увлажнить иссохшее горло. Страх настолько сковал его, что теперь он наконец-то вспомнил почему в прошлом опасался своей матери и сестер. Почему молчал несмотря ни на что.
Шанна, намеренно наклонившись вперед, строго добавила:
— Сначала думай, потом делай. Раз уж ты получил силу, то постарайся держать в голове, что любое твое действие теперь тенью ложится на имя нашего рода.
Юстас молчал еще секунду, и по его лицу было видно, что он обдумывал эти слова. Однако главный смысл остался для него наверняка не осознанным, ведь после этих слов его лицо исказилось в радостной гримасе.
Счастливым высоким голосом он спросил:
— Говоря об этом, матушка, вы рады?
— Чему я должна быть рада? — Шанна нахмурилась, сразу понимая, о чем шла речь. — Тому, что мой сын без моего ведома обучался непонятно чему у кого-то?
Юстас снова насторожился и невольно отступил. Не понимая почему его мать не была счастлива от последних новостей, он стал теряться в догадках. Между тем Шанна недовольно продолжала расспрашивать:
— Как ты пробудил магию, Юстас?
— Оно произошло само. — Парень снова сделал шаг назад. — Я просто…
— Бред, — перебила Шанны, — ты же и сам это понимаешь?
Юстас не отвечал. Опустив и отведя взгляд в сторону, он четко дал понять, что отвечать на эти вопросы ему не хотелось. Однако Шанна не собиралась подыгрывать ему.
— Я хочу, — серьезно заговорила женщина, — чтобы перед отъездом в академию ты заключил клятву. Так как мы еще не решили, кто станет твоей парой, клятва будет заключена со мной.
Отступив на еще один шаг, Юстас встревоженно возразил:
— Шейн не заключал клятву!
 
— Наступит день, и он сам попросит меня об этом. — Шанна усмехнулась и слегка склонила голову, будто сама мысль об этом доставляла ей наслаждение. — А вот с тобой все иначе.
Юстас не отвечал. Хмурясь, кусая губы, и все обдумывая эту ситуацию, он тревожился еще больше. Казалось, все его тело в этот момент теряло свои силы и содрогалось лишь от одной мысли о том, что случится, если Шанна узнает откуда у него магия.
— Я не понимаю… — дрожащим голосом проговорил еще некогда самоуверенный юноша. В этот момент даже горничная, переставшая плакать и морально смирившаяся с грядущей гибелью, повернула к нему голову и посмотрела на него с недоумением. — Не понимаю, почему вы злитесь на меня. Вы должны быть рады тому, что я пробудил в себе силы. Я смогу продолжить наследие семьи. Даже Шейн не может этого сделать, ведь он не огненный маг.
— Юстас, прекрати. — Шанна сделала шаг навстречу. — Я уже сказала, что меня тревожит.
Юстас, неспособный нормально контролировать свои эмоции, резко наклонился и громко воскликнул:
— В чем разница между мной и Шейном?!
Шанна нахмурилась и остановилась. В этот момент она даже замолчала, будто раздумывая над тем, что ей вообще стоило отвечать.
— В том, — чуть тише заговорила она, — что Шейн мыслит рационально и полагается только на свои силы. А вот на кого полагаешься ты — это я узнаю после заключения клятвы.
Выхода не было, и Юстас это понимал. Если бы клятва была заключена, Шанна бы легко смогла выведать то, откуда у ее сына такие силы. Как бы она отреагировала на его сговор со змеевиками? Об этом и думать было страшно.
Резко развернувшись, парень бросился прочь. Из этого места был всего один выход — окно на другом конце коридора. Четко смотря на свою цель и уже готовясь к необходимости использования магии, Юстас протянул ладонь вперед, но в тот же миг ощутил нечто странное. Его тело, скованное незнакомой силой, резко затормозило. Ярко-фиолетовое пламя, охватившее пространство всего коридора, заживо начало сжигать горничную, сидевшую подле стены неподвижно. Девушка не испытывала даже боли: завороженная этим необычным огнем и не контролировавшая себя, она просто сидела и смотрела в пустоту, пока не превратилась в прах.
В то же время Юстаса огонь не пожирал, но он, проникнув в его тело, начал контролировать все его действия. Парень чувствовал нараставший в нем жар, ощущал, как нагревалось его тело, но не мог даже пошевелиться. Сердцебиение учащалось, дышать становилось все труднее.
— Ты не осознанно копируешь своего брата, понимаешь? — Шанна, медленно подошедшая к сыну, намеренно встала между ним и окном. Ее облик в этот момент, на фоне разгоравшегося темно-фиолетового пламени выглядел поистине устрашающе. — Но дважды я этому случиться не позволю. Ты не отправишься в академию, Юстас, пока я не докопаюсь до правды. Где, кто, когда и как передал тебе силу. Что это за человек и чему ты у него научился. — Вплотную подойдя к сыну, Шанна положила ладонь на его плечо, приблизилась к его уху и тихо зашептала: — Я узнаю все это, даже если мне придется силой заставить тебя принять клятву.
Юстас не отвечал и не мог ответить. Стоявшие в его глазах слезы отражали то, насколько страшно и больно ему было в этот момент. Однако он все еще не терял веры в то, что ему удастся отмолчаться, и Шанна это понимала.
Слегка отстранившись и намеренно посмотрев прямо в глаза сына, она улыбнулась и продолжила:
— Юстас, ты переоцениваешь свое значение для нашего рода. Если ты потенциально будешь нести угрозу и не станешь идти мне навстречу, тогда мне просто придется от тебя избавиться.
Глаза парня расширились от удивления. Казалось, что лишь сейчас он задумался над тем, что его действительно могли убить по щелчку пальцев, как и ту самую горничную, оставшейся в углу в виде горсти праха.
— Ты пойми, — ласково продолжала герцогиня Дориан. — Кеннет, я, твои братья, сестры и ты сам — все мы существуем только ради рода Дорианов. Если кому-то из нас придется умереть, это будет смерть во благо нашей семьи, и я с готовностью приму это.