Солнечный зайчик

–Неа!– улыбнулась Люда и побежала вперед.
–Догоняй!
Кирилл нехотя включился в игру под названием “догонялки”, ведь сегодня утром он уже бегал и повторно заниматься спортом он не планировал.
–Куда мы бежим?– запыхаясь, пытался выяснить направление Кирилл.
–Да и зачем? Мы куда-то опаздываем?
–Скоро все узнаешь, давай быстрее!
Преодолев несколько кварталов, Людмила перестала бежать. Вместе они прошли через контрольно-пропускной пункт со шлагбаумом.
–Странно! Нас никто даже не проверил, а вдруг мы плохие ребята?– возмутился Кирилл.
–Просто меня тут все знают, а ты со мной, поэтому и пропустили. Не переживай, все будет хорошо!
Кирилл даже не представлял, куда они направляются и что ждет его впереди. Охранник, сидевший в будке на пропускном пункте, даже голову не повернул в их сторону. Он просто сидел и непрерывно пялился в свой монитор. Сложилось такое ощущение, что он запоминает происходящее с камер наблюдения, потому что запись на диск не ведется.
Людмила ничего не рассказывала, она просто показывала дорогу. Ее таинственность почему-то не вызывала у Кирилла сомнений и уж тем более чувства тревоги, он полностью доверял ей.
Подойдя к какой-то старой, обшарпанной, серой двери, на задворках не презентабельного, бетонного здания, Людмила зашифрованным образом постучала и им открыли.
–Что-то мне подсказывает, что это явно не офисное здание, ты куда меня привела?– прежде чем переступить порог, задал ей вопрос Кирилл.
–Пойдем!– настойчиво проговорила она и потянув его за рукав добавила:– Ты что, струсил?
Встречал компанию мужчина в странной одежде, очень напоминающей медицинскую спецовку. На лице у него была защитная маска, поэтому его лицо рассмотреть не удалось. Доносившийся из темного коридора запах сырости, сопровождался веянием неприятного холода.
И тут Кирилл немного напрягся, его уверенность в безопасности происходящего, моментально испарилась.
Мужчина молча позволил им пройти в здание и закрыл за ними дверь на замок.
–Да не бойся, все будет хорошо!– уверенным подбадривающим голосов произнесла девушка.
–А я и не боюсь… – ответил Кирилл.
–Скоро придем. Соберись!
Коридор был таким же неприятным, как и дверь, в которую они вошли. Ноги постоянно обо что-то спотыкались. Освещения было крайне недостаточно. Желтые, маленькие, слабо светящиеся фонари, позволяли рассмотреть лишь силуэты. Передвигались ребята медленно, ощупывая руками обшарпанные стены, чтобы хоть как-то ориентироваться в пространстве.
В какой-то момент Кирилл понял, что он попал в ловушку, но рыпаться уже было поздно. За ним шел вполне себе рослый медбрат, который точно не позволит дать ему задний ход.
Людмила, знала из откровенного разговора с Кириллом, что его искать никто не будет. Она прекрасно понимала, что парень оторвался от дома и самостоятельно идет по жизни, а значит это прекрасная возможность сдать его в лабораторию на органы.
Желание заработать неплохие деньги, превалировало над совестью Людмилы. Ей было не стыдно. Она росла в строгих условиях без родителей и реально смотрела на вещи. Проявляя доброжелательность как инструмент и втираясь в доверие, она заманивала жертву без намека на сожаление.
–Таковы реалии, у каждого свой путь,– думала она.
Очнулся Кирилл на кушетке в отдельной комнате, очень похожей на одиночную камеру в тюрьме.
В его распоряжении была раковина и унитаз, а также стол со стулом. Стоял все тот же мерзкий запах, одежда пропиталась сыростью. Стены были исцарапаны разного рода пугающими надписями. Помогите! Спасите! Их было очень много.
Напуганный Кирилл в панике вскочил с кровати и начал тарабанить в дверь.
–Выпустите меня! Пожалуйста, выпустите меня!!
Безрезультатно избивая дверь, он сильно повредил свои руки и ноги. Физическая боль и ощущение безысходности и безнадежности сковали ослабленное тело мальчика. Слезы проступили на его лице. Он еле- еле дополз до кушетки и, забравшись на нее, заскулил, как раненая собака.
–Зачем я согласился на это? Почему я такой доверчивый?? Что я теперь буду делать?? Как выбраться из этой ловушки???– бесконечные риторические вопросы задавал он себе вновь и вновь.
Здание морга находилось на окраине города и полноценно функционировало. Разбитый на секции подвал, был автономен и хорошо звукоизолирован.
Кирилла держали в плену в мрачных бесчеловечных условиях, изредка подкармливая какими-то объедками для поддержания жизнедеятельности организма.
Никто с ним не разговаривал, никто не давал пояснений о том, что происходит и зачем он тут. Он просто ожидал своей участи.
Много пожеланий, угроз и предупреждений по поводу заключения предшественников, он прочитал на стенах своей комнаты.
От этого становилось еще страшнее. В голове Кирилла на постоянной основе поселились страх и паранойя.
Он пробовал все, что только мог себе вообразить, умолять, плакать, просить, и даже пытался вынести дверь, но все тщетно. На его призывы и возмущения никто не реагировал.
Скорее всего, даже если бы он покончил собой, то вряд ли, хоть кто-то поспешил бы ему на помощь. Его жизнь, была только в его руках.
Пищу один раз в день просовывали в окно-тамбур с двумя дверцами. Так у парня не было никаких шансов, что-либо разглядеть или схватить разносчика еды за руку. Естественно он рассматривал различные варианты для побега, но все было бесполезно.
Спустя несколько недель одиночества Кирилл почти смирился, слезы все вытекли, сил бороться не осталось, лишь иногда в полной темноте он с сожалением вспоминал о случившемся.
Лежа на кровати, свернувшись клубком как младенец, Кирилл вспоминал счастливые моменты своей жизни, все то, что приносило ему радость и удовольствие. Как никогда он понимал значимость того, чего лишился и переосмыслив принятое решение о переезде, понимал, какую глупость он совершил.
–А мог бы жить,– грустно произнес он.
Изучив все до одного наскальные рисунки, он сделал вывод, что люди находились здесь не по своей воле и ждали судного часа.
Кто-то просил о помощи, кто-то смиренно молился, а кто-то просто писал имена дорогих им людей, чтобы не чувствовать себя одиноким.
Кирилл тоже решил оставить послание на одной из стен и посвящено оно было матери:
“Мама, прости меня я совершил необдуманный поступок, оставил тебя одну и попал в неприятности. Если это сообщение каким-либо образом попадет тебе на глаза, знай – я очень тебя люблю и очень жалею о случившемся. Для Алевтины Григорьевны, поселок Простоквашино.”
Сообщение матери было написано с большим трудом, маслянистая краска шестидесятых годов прошлого столетия местами крошилась и облуплялась, а выправленная пружина от кушетки отказывалась гравировать надписи на выступающем из-под нее бетоне.