Ненавижу тебя, сосед

—Умею,— в крови зажигается азарт, мужик широко улыбается, и уже через пять минут я ловлю свою первую рыбку.
Невзрачный карасик падает а садок, бьёт хвостом, глотает ртом воздух.
Через час садок полон, а мой случайный приятель радостно хлопает меня по плечу.
—Молодец, пацан. Мужик!
Я ухожу, оставив Михалычу весь улов, ловлю тачку и еду в сторону дома. Рыбалка меня расслабила. Вдруг вспомнил, как в свои десять я водил мелкую Ясю на пруд, помогал насадить червяка на крючок, а она плакала всякий раз, когда рыба попадалась на приманку.
Странно, но сейчас мысли о ней меня не раздражают. Я удивительно спокойный, и это мне нравится.
Стоит открыть дверь, как на меня обрушиваются громкие голоса, чужое возмущение. Никита нервничает, говорит на повышенных тонах, а Илья угукает, но тоже громко. Сбрасываю ботинки, швыряю ключи на крючок, прохожу в гостиную, по которой мечется Воропаев, злой, точно тысяча чертей. На барной стойке его раскрытый ноутбук, на экране страница нашего факультета, а Илья, встретившись со мной глазами, выразительно проводит большим пальцем по горлу.
—Как это, млин, называется?— взрывается Никита, завидев меня. Останавливается, на экран ноута указывает, а в глазах черти пляшут. Глаза у Воропаева сейчас не голубые и прозрачные, как обычно, а почти чёрные от гнева.
—Это страница факультета,— озвучиваю очевидное, Илья тихонько смеётся, а Никита налетает на меня волной цунами. Не бьёт, но будто бы очень хочет.
—Отдай мне её,— выдыхает в лицо, и снова этот аромат алкоголя. Да что ж такое, специально, что ли? Сговорились все?
—О чём ты вообще?— огибаю Никиту по длинной дуге, потому что с ним пьяным разговаривать желания нет. Пусть он пропустил всего несколько бокалов, но даже от такой дозы Воропаев дуреет, сам на себя не походит.
—Отдай мне её!— не унимается, а Илья закатывает глаза.
«О чём он вообще?» — шёпотом.
Но Илья не успевает даже подмигнуть, потому что Никита налетает на меня сзади, хватает за плечо и резко к себе оборачивает. От неожиданности у меня даже зубы клацают, в челюсти стреляет. Ошарашенно, совершенно выбитый из колеи, моргаю, а Никита снова повторяет: «Отдай мне её!»
—Ты сдурел, Воропаев,— не выдерживает Илья, кидается между нами, становится живым щитом.— Совсем кукушка слетела?
—Ты это специально?— взрывается Никита, глядя на меня через плечо Ильи, а я понять не могу, какого чёрта он хочет от меня и такой злой.
—Кого я должен тебе отдать, идиот?!— тоже не сдерживаюсь, и зажатый между нами Илья только силой своего пофигизма удерживает нас с Никитой от драки.
—Ясю!— орёт и, сорвавшись к месту, несётся к своему ноуту. Остервенело трёт тачпад, проматывает страницу, зовёт меня.
—Ты не знал, что ли?— удивляется Илья, а у меня башка сейчас треснет от этих недомолвок и намёков.
Отталкиваю Обухова, иду к Никите, а он тычет в экран, на котором написана моя фамилия и… не только моя. Пару раз моргаю, глаза тру, но фамилия Синеглазки рядом с моей никуда не девается.
В смысле, я куратор Яси?
Меня бросает в холодный пот. Футболка липнет к телу, перед глазами проносятся картинки прошлого, в котором мы с Ясей очень много боли друг другу причинили, и от одной мысли, что придётся слишком часто находиться с Ясей рядом, липкий ком к горлу подступает. Это страх? Или злость? Не понимаю.
Я не хочу быть с ней. Ни в каком виде. Ни в каком статусе. Но и отойти в сторону, выполнить требование Никиты не могу. Не так устроен.
Чем больше на меня давить, тем я сильнее выворачиваюсь и делаю по-своему. Назло. Пусть порой и самому себе.
Прикрываю глаза, считаю до десяти и обратно, пытаюсь вернуться в то состояние, которое подарила мне вечерняя рыбалка со смешным мужичком Михалычем с его бесконечными байками. Изо всех сил стараюсь найти то самое спокойствие, умиротворение и гармонию, но получается плохо.
Яся.
Никита.
Чёрт!
Никита её раздавит. А я… я до сих пор считаю, что Яся — только моя жертва. Если кому и можно её мучить, то только мне. Потому что ни перед кем больше Синеглазка не виновата, и грабли свои к ней тянуть не смей.
—Лавр, поговори с деканом,— беснуется Никита.— Я хочу быть её куратором.
Меня передёргивает от его тона. Меня не нужно нагибать, если не хочешь получить в морду. А ещё у меня стойкое ощущение, что Никита хочет быть не просто куратором Яси. Больше всего он мечтает разложить её на столе каждой аудитории, пометить собой, выжать досуха, а после выбросить на помойку, как отработанный материал.
—Отвали,— толкаю Никиту, потому что он становится слишком душным.— Умойся сходи, тебя кроет.
Пытаюсь убедить себя, что мне плевать на написанное в ведомости и кураторство. Всё равно, что кто-то странным образом поставил нас с Ясей в одну упряжку. Ведь все знают: для Демида Лаврова не существует в этом вузе окончательных решений. Слишком много бабок отец вливает в моё образование, финансируя универ. Плюс мои победы в составе футбольной команды, плюс отличные мозги, в которые мало кто верил, но я выиграл за последние пару лет несколько очень серьёзных грандов, которые очень пригодились деканату. За них меня облизывают и позволяют немного больше, чем другим.
Я в любой момент могу сходить в деканат и отменить решение. Убрать от себя Ясю подальше одним словом, просьбой. Никита знает об этом, потому требует именно такого исхода, вот только… только я не отдам ему Синеглазку.
Кому угодно, только не ему.
—Лавр, зачем она тебе?— несётся в спину голос Никиты, а я поднимаю глаза к потолку, отсчитываю секунды, а Илья ободряюще хлопает меня по плечу.
—Хочешь виски?— спрашивает, но я отрицательно качаю головой.
Завтра тренировка, и явиться туда пьяным или хотя бы с перегаром — то, чего не могу себе позволить ни при каких условиях. Даже если на душе настолько погано, а всё вокруг превратилось в фарс.
На журнальном столике графин с гранатовым соком, я наливаю себе стакан, жадно пью, пока Никита пылит и собирается с мыслями.
—Демид, давай поменяемся?— заискивает Никита, в глаза заглядывает.— Тебе же всё равно, кого курировать? Ты видел Ясю, она божий одуван, тебе такие никогда не нравились. Забирай мою Ивашкину.
—Она что, вещь какая-то?
—Кто?— хлопает ресницами Никита.
—Ивашкина,— усмехаюсь, хотя понятия не имею, кто это вообще такая.
Стираю с губ следы гранатового сока, ставлю на столик пустой стакан с алыми потёками на стенках. Никита рядом, и впервые мне хочется его оттолкнуть с такой силой, чтобы башкой об стенку стукнулся, мозги прочистил.
Мозги, которые явно заплесневели.
—Да причём тут вообще Ивашкина?— фыркает Никита.— Я не знаю, кто это. Но я хочу, курировать Ясю.