Родник холодный (СИ)

— Чист! — сказал рыжий, обращаясь к тому, у которого виднелась из под расстёгнутого ворота тельняшка, который и разбудил Бекаса, добавил. — Курение вредит здоровью. Хе-хе!
Рыжий оскалился хищной улыбкой, показав два ряда зубов, в которых железных коронок было через один.
Медленно поднимаясь, не делая резких движений, Бекас заметил еще троих, расположившихся полукругом. У того, который будил — АК47 и у того, который напротив, метрах в пяти — второй АК47. Четвертый — совсем пацан еще, стоял дальше всех, поигрывал, качая в руке «Макаровым».
Первая мысль была: «Это жопа!»
— Давай, давай, длинный — проспишь царствие небесное. — сказал тот, что в тельняшке. — Руки в гору! Давай туда!
— Куда? — спросил Бекас
— Туда! — показал автоматом, тот что в тельняшке, на Сеню.
За первой мыслью, с бешенной скоростью завертелись другие наезжая друг на друга: «Четверо… банда…, этот в тельняшке — главный… четверо — жопа…Сеня сука заснул… я фраер… я карась дешевый…, взяли, как карася на мормышку… на тропе привал… фраер… сука…какой же я карась… дробовик ТОЗ, «Макаров» — это для карасей… шевронов нет… Сеня сука… заснул… вещмешки два по тридцать литров — местные… в дальний рейд с таким не пойдешь… мужички шалят…шмот охотничий не тактический… эх… мужички… сука-сеня-заснул-и-я-карась…»
Бекас, с поднятыми руками, встал на колени рядом с Сеней.
Главный в тельняшке подошел вплотную, не снимая пальца со спускового крючка. Бекас заметил — АК не на предохранителе — только дернись.
— Что есть? — спросил главный в тельняшке.
Бекас и Сеня молчали.
— Я спрашиваю — что есть?! — повысил голос главный в тельняшке.
— Да, что надо-то? — переспросил Сеня.
— Ртуть есть?
— Нет — сказал Сеня.
— Брешешь, падла! — главный в тельняшке, пнул Сеню в живот.
Сеня коротко застонал.
— Нет ртути…, нет у нас…, — прохрипел Сеня через перехваченное от удара спазмом дыхание.
— Брешешь, ты, падла. Таким красавцам, что делать в лесу? В моем лесу!? Если не ртуть собирать? Мою ртуть! — зло прошипел главный и хотел ударить еще раз.
— Ртуть есть. — сказал Бекас, как можно более спокойным тоном.
— Ха! — улыбнулся главный и переглянулся со своими по кругу.
Рыжий тоже оскалился железками.
Сеня вопросительно посмотрел на Бекаса.
— Где? — спросил рыжий.
— В рюкзаке моем. — Бекас кивнул в сторону своего рюкзака.
— Малой, вытряхивай! — сказал Главный, обращаясь к их младшему
Малой, сунул «Макарова» в боковой карман.
«Макаров» на предохранителе, патрона в патроннике нет — фраер», — успел подумать Бекас.
Малой подошел к рюкзаку, взялся за лямку.
— Постой! — крикнул ему Бекас. — Прольешь! Там у банки крышка плохая — травит. На дне она— ртуть.
Малой остановился в замешательстве.
— Я сам достану. Там аккуратно надо. — сказал Бекас обращаясь к Главному.
— Валяй! — сказал Главный.
Бекас подошел к рюкзаку, присел перед ним на корточки, откинул верхний клапан, растянул узел и полез одной рукой внутрь. Он услышал, как кто-то подошел к нему сзади, почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в затылок. «Это ствол» — понял Бекас.
— Только аккуратно, — услышал Бекас у себя за спиной вкрадчивый голос, — не пролей! Понял?
— Понял.
Бекас чувствовал тяжелый холодок у себя на затылке.
Прошло пять-десять секунд — не больше, пока Бекас рылся в своем рюкзаке, а время как будто замедлилось и мысли четкие, ровные, потекли у него в голове, к которой был приставлен ствол АК47.
«Первым — главного. Вторым того, который с АК. Третий — рыжий. У Рыжего два ствола на плече — есть в запасе две-три секунды, пока он разберется с ними. Четвертым, ели успею — Малого. Четвертого не успеваю. Зависит — сколько секунд в запасе. Руку в карман, с предохранителя, патрон в патронник, выстрел — три секунды, если он быстрый. Если…В любом случае лучше с „Макарова“ получить, чем с дробовика. Целиться в сердце — не в голову. В голову можно промазать. В сердце — если не наповал, то сорок пятый калибр снесет с ног по-любому. Будет шанс на второй выстрел. В барабане — шесть — хватит».
 
— Сейчас…, глубоко там… Вот ведь… — Бекас сделал гримасу, как будто ему что-то мешает, запустил в рюкзак вторую руку.
Он нащупал во внутреннем кармане рукоять револьвера «Смит-Вессон» сорок пятого калибра. Нащупал там же рядом, всегда заряженную клипсу с шестью патронами, тихо откинул барабан в сторону, зарядил клипсу в барабан. Взял револьвер в правую руку. Медленно вытягивая из рюкзака левую руку, он захватил ей за донышко термос и потянул его вверх. Достал термос из рюкзака, не оборачиваясь, поднял его над своей головой.
— Вот она — ртуть. Крышка травит, осторожно. — сказал Бекас.
Он сразу почувствовал, как холодная тяжесть отступила от его затылка.
Главный перехватил термос в свои руки. Бекас бросил быстрый взгляд себе за спину, все еще держа правую руку в рюкзаке.
Этого Бекасу было достаточно. Все четверо смотрели на термос, который Главный держал обеими руками.
Бах! Главному Бекас выстрелил не в сердце.
Снизу-вверх было удобней стрелять через подбородок в направление затылка.
Брызги! Глаза залило теплым! «Еще секунда и потеряю видимость!» — мелькнуло в голове.
Проморгался — не помогло.
Пока еще было что-то видно, он выцелил второго с АК47. Увидел, как тот ищет предохранитель на автомате. Карась! Бах! Глаза залило. Не вижу! Попал?! Не попал?! Бах! Бах! В направлении, вдогонку.
Малой с «Макаровым» был в двух шагах справа. Кинулся к нему в ту сторону, где он должен был быть, столкнулся, ухватил, повалил на землю, вслепую нащупал правую его руку, ухватил её своей левой. Боялся выпустить рукав. Почувствовал возле уха дыхание. Ударил лбом, надеясь попасть в нос! Ударил — раз! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь! Восемь!
Малой обмяк.
Нащупал «Макарова» в кармане. Малой оказался не быстрый. Забрал.
Бах! Выстрел! «Не в меня!»— пронеслось молнией.
Бекас перевернулся за земле, прикрываясь обмякшим телом Малого от того направления, где, как ему казалось мог быть четвертый с дробовиком.
— Семен! — заорал Бекас, бешено стирая с лица чужую кровь и мозги.
Стало видно.
— Бекас! — услышал он надрывный голос Сени, — Бекас! Я держу его!
Бекас вскочил на ноги, готовый сразу упасть и перекатиться. Он увидел, как Сеня и Рыжий катаются по земле, как Сеня держит дробовик, не давая его перезарядить Рыжему. Когда Бекас подбежал, Рыжий оказался прижатым спиной к земле и смотрел вверх на Бекаса.
— Су-у-у-ука… — надрывая силы прохрипел Рыжий, сквозь железный оскал.
Бекас выстрелил!
Сеня отвалился в сторону. Он тяжело дышал, посмотрел на Бекаса и улыбнулся.
Чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть наружу, и тоже тяжело дыша и не находя нужных слов Бекас сказал:
— Не спи на посту, Сеня. Никогда не спи на посту.
— Больше не буду. — ответил Сеня, все еще улыбаясь.
— Больше не надо.
— Бекас… — начал говорить Сеня, но осекся.
— Что?
Сеня сглотнул слюну.
— Я трехсотый, Бекас… — сказал Сеня и застонал, потянувшись рукой к своему животу, — Я триста, Бекас…
Бекас увидел, как сквозь камуфляж товарища проступает пятно крови, как оно становится все больше и больше.
Бекас кинулся к аптечке в своем рюкзаке. Вернулся, расстегнул куртку на Сене, разрезал на нем флиску и майку от горловины до самого низа. Посмотрел на ранение и сразу понял, что аптечка не поможет.
Бекас вколол Сене в бедро прямо через штанину двойную дозу промедола.
Зрачки Сени расширились, он перестал стонать, смотрел в небо.
Бекас растормошил пинками контуженного, с разбитым до торчащих наружу костей, носом, Малого. Связал его по рукам и ногам, прислонил к дереву в зоне своей постоянной видимости. От Малого пахло мочой.
Осмотрел СВД, не найдя видимых повреждений, поставил на прежнее место, прислонив к завалинке. Поднял с земли термос, сел на завалинку. Снял с термоса крышку-чашку на два оборота, отвернул вторую крышку, налил в крышку-чашку еще вполне горячего и крепкого чая. Стал ждать, когда умрет Сеня.