Анкер (СИ)

«Данная информация адресована Александре Романовой,
если ее читают неразлучники, то покорно прошу передать записку адресату.
если ее читают сторонние лица, то прошу вернуть записку на свое место во избежание скорой и мучительной смерти.
Спасибо за понимание!»
Я дрожащей рукой перевернула листок.
«Дорогая Алекс,
Тебе не следовало уходить с того поезда, полагаю, ты и сама уже поняла. То, что с тобой произошло — чудо, но чудо страшное, кровавое! Твоя жизнь должна была окончиться с честью, которой ты безусловно достойна, но ты позволила «спасти» себя парочке психопатов, прислуживающих тиранам.
Смерть сегодня все равно случится. Пусть не с тобой, но с теми, кто тебе дорог. Считай, что это кровавая отсрочка, которую ты по трусости заплатила.
Мы все равно придем, но ты погибнешь уже бесславно.
А пока живи и помни, что проживаешь чужую жизнь.
Искренне,
С. Н.
P.S. Неразлучникам: как вы находите новый плакат?»
— Алекс? — заподозрив неладное, юноша сделал шаг вперед, — Все нормально?
— Угрожают, — я ощутила, что пол готов уйти у меня из-под ног, и прислонилась к двери, — Просто угрожают, ведь так?
Я с надеждой на него взглянула, но лицо Эдварда лишь напряглось. Пробежав глазами по аккуратным строкам, он выругался. Полез в карман и протянул мне ключи на стальном колечке — явно от нашей квартиры, вот только я не видела такого комплекта. Взяв их из рук Эдварда, я попыталась открыть дверь. Ключ почему-то застрял в замке.
— Спокойно, — Эдвард выхватил меч, — Отойди, — он вонзил меч в металлическую дверь. Без видимо усилия, словно чистил спелое яблоко, вырезал вокруг замка отверстие, слегка задев стену. Тяжелый шмат металла с грохотом упал на коврик, следом посыпалась штукатурка и бетонная крошка. Эдвард пнул дверь, та распахнулась.
Я стояла в метре от двери, но даже до меня донеслась кислая, терпкая вонь. Повеяло чем-то жутким. А ещё в квартире стояла зловещая красноватая полутьма, будто свет выключили, а шторы задёрнули.
— Мама? — в сознании будто что-то щелкнуло, и я все поняла. Я рванулась вперед, но Эдвард схватил меня за плечи и оттащил в сторону, — Мамочка!
— Алекс, там опасно, — юноша крепко держал меня, — Рейн, возьми ее!
Ноги мои сами подогнулись, и я опустилась на пол. Откуда ни возьмись появилась Рейн, схватила меня в охапку и подняла, но я снова осела — ноги были точно ватные, голова гудела, в глазах стоял туман.
— Ждите здесь, — Эдвард вбежал в квартиру.
Через секунду, или минуту, или час — время будто исчезло, — из квартиры донеслась его ругань.
— Рейн, нет смысла ждать второй смены! — в коридоре показался Эдвард, прикрывая нос рукой, неестественно бледный и озлобленный.
— Почему? — Рейн все еще поддерживала меня, но, на удивление, еще ни разу не подколола и не обозвалась. Повлияла ли на это пощечина Эдварда или записка, оставленная твидовым — не знаю.
— Они здесь. Все четверо мертвы, вместе с эолами — Миротворец не докричался ни до кого. Через лимфу сюда залезла целая стая, но вторая смена либо ждала в засаде, либо шла следом — и завязался бой. Там потроха и кровь. Кровь и потроха. Врагов… и наших.
Эдвард прикрыл дверь.
— Следует направить сюда специалистов, они поймут больше. Пока оставим все как есть.
— Если люди увидят?
— Убегут.
Я схватила Эдварда за плечо и выкрикнула:
— Где моя мама? Она там? Она жива?
Эдвард посмотрел на меня и тихо ответил:
— Она там. Не надо тебе её видеть, Алекс.
Я всё поняла, конечно. И оцепенела, будто вновь болталась в ледяной лимфе…
— Куда теперь? — услышала я голос Рейн, — Теперь нам не на кого ее оставить!
— Шестой закон, — ответил Эдварда, — Анкер должен быть доставлен в Фокус, если протекторы не могут защитить его в слое…
— Эд, шестой не применялся уже много лет…
 
— Что поделать. Сердцу будет не до нас, когда свалится новость о гибели четверых протекторов.
Собрав все силы, я выпрямилась, попыталась рвануться к двери, но вырваться из хватки Рейн было невозможно.
— Я хочу увидеть маму! — закричала я так громко, что меня, наверное, услышал весь подъезд, с первого по двенадцатый этаж. — Да пусти ты меня, пусти!
— Алекс! — Эдвард потряс меня за плечи. — Нет! Там может ждать засада, которая пропустила меня, но…
— Если бы я оставила засаду, — неожиданно сказала Рейн, — то не в этой квартире.
Они с Эдвардом уставились друг на друга. Потом дружно посмотрели на дверь противоположной квартиры.
— Чёрт, — сказал Эдвард.
В тот же миг Рейн швырнула меня на пол. Я невольно начала отползать в угол, понимая, что надвигается новая бойня.
И та не заставила себя долго ждать.
Дверь соседей распахнулась, и оттуда выскочили двое, на вид самые обычные люди. Джинсы, рубашки, поверх — бронежилеты, на головах чёрные балаклавы…
А в руках автоматы, и стрелять они начали сразу же, как распахнулась дверь. То ли меня уже не собирались брать в плен, то ли сочли, что на полу я уцелею.
Рейн среагировала быстрее Эда: прижала лезвие к груди, опустила голову и бросилась вперед, на наемников. В неё стреляли в упор, но то ли промахивались, то ли ей это было нипочём. Сверкнул меч и один из стрелков с воплем рухнул, во все стороны брызнула кровь. Второй теперь стрелял в упор: Рейн пошатнулась, но продолжала идти на него. Между ней и стрелком на пол с мягким стуком сыпались пули.
У неё что, тоже бронежилет?
Эдвард атаковать не спешил, стоя прямо передо мной: поглядывая то вперед, на напавших, то назад, в мою квартиру. Подозревает что-то?
Да, у людей, которые пытались меня убить, не было ни клыков, ни когтей, ни дополнительной пары рук — но у них было огнестрельное оружие. Разве может быть что-нибудь смертоноснее?
Рейн нанесла удар, отскочила, заслонившись мечом. Второй стрелок упал, голова у него как-то неестественно вывернулась набок, опять ударила кровь. Рейн шагнула за порог.
А в глубине квартиры (вообще-то её снимала молодая пара, я лишь надеялась, что они ещё не вернулись с работы) стоял ещё один человек в бронежилете и балаклаве. У него был лишь пистолет, но он держал его очень уверенно, двумя руками и целился Рейн в голову.
И едва второй автоматчик упал, он начал стрелять.
Рейн остановилась, а пули, все до одной, ударили в дверь, обрисовав контур её головы. Словно стрелок выступал в цирке и демонстрировал свою меткость, не попадая в девушку-ассистентку.
Да как у нее это получается? Нечеловеческая реакция или что-то не так с мечом?
— Сдохни! — человек отбросил пистолет, выхватил откуда-то нож и бросился на Рейн. Удар, неуловимое движение — и человек упал, с рукоятью собственного ножа, торчащей из глазницы, повалив при этом Рейн. Она рывком сбросила с себя тело, вскочила на ноги.
— Всё? — я тряслась, как в лихорадке, судорожно вцепившись в штанину своего протектора. — Это были…
— Вторую проверь! — крикнув это, Рейн бросилась вглубь квартиры, служившей местом засады. Там опять загрохотал автомат, но я уже не сомневалась, что плохо придётся стрелку. Эдвард тем временем сгрёб меня с пола и перебросил через порог квартиры, которую зачищала Рейн, над ещё вздрагивающими телами наёмников.
Сам протектор вновь прижал руку к лезвию, провел по нему, оставляя на лезвии капли крови. И шагнул на площадку.
Автоматный грохот на кухне прекратился, зазвенела бьющаяся посуда, раздался короткий крик.
— Оставайся здесь, — Эдвард мельком глянул на меня и выскочил на площадку. Я услышала, как стукнула дверь третьей квартиры… там жил одинокий пожилой мужчина, я даже не помнила, когда он возвращается домой…
Эдвард, которого я видела в раскрытую дверь, прижал меч к щеке, словно в замахе, что-то шепнул… и метнул меч. Не раздалось ни крика, ни выстрела, но что-то тяжелое упало на пол. Эдвард тем временем схватился за сердце и, спотыкаясь и оседая, словно его ранило, кинулся в квартиру.