Твоя на одну ночь

Основное внимание управляющий сосредоточил на крашении ткани и набивке. Когда мы увидели первый окрашенный в синий цвет рулон, то только восхищенно охнули. Цвет был ровный, приятный, и такая ткань уже могла привлечь внимание не только крестьянок и торговок, но и женщин благородного происхождения. Конечно, для пошива праздничных платьев наши ткани еще не годились, но праздники ведь бывали не каждый день, и будничная одежда была не менее важна.
Месье Понсон потребовал свести его с лучшим кузнецом округи, и мы долго пытались понять, зачем ему это было нужно. Приемная дочь Фифи Эмелин однажды подсмотрела, как управляющий и кузнец прикрепляли странные медные детали к большой доске. Но что они собирались делать с этой доской, для нас долго оставалось загадкой.
Когда же месье Понсон забрал в свою особую мастерскую, куда без спроса не могла проскользнуть даже мышь, рулон из наших лучших образцов бежевого цвета, мадам Креспен полдня доказывала нам, что он непременно его испортит.
Демонстрация результата состоялась через несколько дней – месье Понсон разложил ткань на большом столе. О, она была прекрасна! По нежному кремовому фону вились голубые цветы.
Мадам Креспен даже потрогала ткань руками, чтобы убедиться, что тут не было никакого обмана.
– Ох, какое платье из этого может выйти! – воскликнула Эмелин. – Наверно, даже ваша светлость не посчитает зазорным такое носить.
В этот день во взгляде, брошенном Фифи на месье Понсона, я впервые увидела что-то похожее на уважение.
Когда мы с ним остались в мастерской одни, он честно признал:
– Техника у нас пока еще не совершенна. С ручной набивкой много не наработаешь – слишком много требуется сил, слишком часто можно ошибиться. Но я подумаю, что с этим можно сделать.
Я так много времени проводила на мануфактуре, что маленького Джереми обычно видела только спящим. Я подходила к его кроватке, целовала его маленькие розовые ручки, а потом доползала до собственной постели и проваливалась в сон, едва моя голова касалась подушки. Я дала себе слово, что после шератонской ярмарки всё будет совсем по-другому – тогда я отдам мануфактуру в руки месье Понсона и сосредоточусь на сыне и обустройстве замка.
Я была настолько увлечена работой, что забыла про свои именины, и удивилась, когда утром в мою спальню с торжественным видом вошли мадам Ришар и Мелани, державшие в руках большую коробку.
А когда они из извлекли из коробки красивое синее льняное платье, украшенное роскошными кружевами точно такого же цвета, я не смогла сдержать слёз.
– Я шила его целую неделю, – не без гордости сказала мадам Ришар. – А мадемуазель Бонье не меньше месяца плела кружева. Мы подумали, что, если их покрасить той же краской, что и ткань, это будет весьма необычно. В этом нам помог месье Понсон.
Платье село на меня как влитое, и когда я крутилась в нём перед зеркалом, я подумала, что это отличная мысль – украшать платья таким вот способом, и что при таких талантах моих домочадцев мы сможем привезти на ярмарку не только ткань, но и весьма изысканную одежду для жен чиновников, купцов и не очень богатых дворян. Ну, вот – я опять думала о работе!
Да-да, я отправилась на мануфактуру и в этот день. Правда, работу там пришлось приостановить на несколько часов – потому что все наши работники тоже желали поздравить меня, преподнося простые, но оттого ничуть не менее значимые подарки – вышитые льняные платочки, деревянный гребень, резную шкатулку, спелые фрукты и домашнее вино.
Это вино мы и распили, устроив пиршество прямо во дворе. Я привезла из замка отменно приготовленную Беренис холодную телятину и свежие булочки с тмином и корицей, и честное слово, это были лучшие именины в моей жизни.
 
– Столь важный титул обязывает вести себя соответственно, – такими словами встретила меня тетушка Жозефина. – Ездить на ярмарки могут позволить себе торговки и крестьянки, но никак не герцогиня. Я запрещаю тебе ехать в Шератон!
Я заехала в поместье отца по дороге. Мы отправились на ярмарку на трех подводах, и я хотела, чтобы к нам присоединился кто-то из папенькиных слуг с товарами из шерсти. Это была отличная возможность заработать и для людей из моего родного имения.
С большой неохотой тетушка разрешила разместить в хозяйском доме Мелани и месье Понсона, а вот присутствию мадам Креспен решительно воспротивилась. Я намеревалась настоять на своем, и только когда сама Фифи шепнула мне, что в доме для слуг на набитом сене матрасе она выспится куда лучше, я смирилась.
– Как ты можешь позволять ей ездить в твоей карете? Если об этом кто-то узнает, скандала не избежать. Она вполне может ехать на телеге. И зачем ты приветила в своем доме мадемуазель Бонье?
Тетушка шла по коридору впереди меня – высокая и худая как жердь. Кончик ее длинного тонкого носа был, как обычно, устремлен в потолок.
– Между прочим, она – племянница герцога, – напомнила я.
– Троюродная, – обернувшись, уточнила тетушка, и появившаяся на ее тоже тонких губах усмешка сказала мне лучше всяких слов, что она думает о столь дальнем родстве.
Папенька в наши споры предпочитал не вмешиваться, и я вполне его понимала. Мы уедем с рассветом, а он останется здесь, с Жозефиной.
– Тебе нужно думать о сыне! – заявила она. – Признаться, я не понимаю, почему ты прозябаешь в Трези. На твоем месте я бы отправилась в столицу.
На сей раз усмехнулась я. Кому мы нужны были в столице без денег? Там и без нас хватало обедневших герцогов, маркизов и графов.
– Возвращайся завтра домой, – строго сказала Жозефина, как в детстве, целуя меня перед сном. – Уверена, твой управляющий прекрасно справится на ярмарке сам.
– Разумеется, – согласилась я. – Хотя мы рассчитываем продать товара не меньше, чем на семь золотых, не сомневаюсь, что месье Понсон не потратит без разрешения даже медяка.
В честности Понсона я не сомневалась ни секунды, но знала, что тетушка не привыкла доверять никому. А речь ведь шла о весьма немаленькой сумме.
– Вот как? – она поджала губы. – Ну, что же, на сей раз съезди.
В Шератоне я оказалась впервые. Это был большой город, но в отличие от Луизаны, в нем не было роскошных дворцов и просторных площадей. Это был город-труженик, и даже дома в нём были неяркие и основательные.
Мы с Мелани, мадам Креспен и месье Понсоном остановились в гостинице прямо на рыночной площади, а наши люди – на постоялом дворе неподалеку.
Мелани, никогда прежде не бывавшая в других городах, кроме родного Розена, целый вечер любовалась из окна на ровные ряды разноцветных палаток для завтрашней ярмарки. Напротив гостиницы на другой стороне площади стояло здание ратуши с большими круглыми часами, в окошке над которыми каждый час появлялась позолоченная фигура павлина с красивым хвостом.
На этой ярмарке мы сняли две палатки в разных рядах. В одной, расположенной в более престижном месте, будут продаваться хорошо окрашенные тонкие ткани, в том числе и с набивным рисунком, кружева, а также готовые платья, которые успели пошить деревенские портнихи под руководством мадам Ришар. В другой – полотно попроще. Мы нацеливались на разных покупателей и надеялись, что этот подход сработает.