След Анубиса (СИ)

Особого желания переходить реку не возникло ни у кого. Но надо. Не сговариваясь, сняли обувь, закатали штанины и вошли в воду. Вода холодная обожгла кожу. Река оказалась не такой уж и мелкой. Эффект обмана прозрачной воды. Река по пояс оказалась глубиной. Когда пересекали быстрину, Вовку чуть не снесло. Он успел зацепиться за рукав Василия. Выбрались на берег. Отжали штаны. Обулись. Василий взял автомат на изготовку. Мало ли что там укрывается в сумраке неприветливых строений, что травой густой поросли по самые окна. Тут же редкий молодой ельничек через траву пробивается. Лет за сто этим домикам не менее. Осторожно, стараясь не шуметь, вошли через покосившийся дверной проем в ближайшее строение. Там царил полумрак и сырость. Пахло плесенью и прелым мхом. Через черные половицы пробивались прутки бледно-зеленой поросли. Остановились у порога. Дальше проходить не имело смысла. Да и опасно. Половицы гнилые. Чего доброго провалишься. Пусто в домике. Справа печка — каменка развалившаяся. У окна, почерневший от времени, стол. Стены и потолок тоже черные, и сам воздух здесь казался черным.
— Пошли отсюда, — прошептал Василий. Оглянувшись, встретился с настороженными глазами Степана. Заглянув за его спину, не обнаружил там Вовку. Где он? Василий вышел на свет. Высокая трава монотонно колыхалась, повинуясь движению воздуха.
— Вовка! — позвал Василий.
— Туда, — Степан махнул рукой в сторону примятой травы. Василий бросился в траву и, пробежав с десяток шагов, столкнулся нос к носу с сыном.
— Ты чего исчезаешь? — спросил он Вовку.
— Там скелетик, — спокойно произнёс сын, махнув рукой за спину.
— Где? — не понял Василий.
— Там, в домике, по полу разбросанный. Черепушка в одном углу, а рёбра в другом, ноги в третьем. Зверьки, похоже, поглодали не слабо, — невозмутимо объяснил сын. — Там еще вещи всякие. Тряпье истлевшее. Ружье на стене ржавое висит. Ничего интересного. Да ты сходи, сам увидишь.
— Ничего интересного, говоришь? Сейчас посмотрим, — Василий направился к покосившемуся строению с примятой деревом крышей. Вошел внутрь. И, правда, скелет. Лесные обитатели явно постарались в своё время. На желтом черепе виднелись длинные борозды — следы клыков. Кости по всему полу разбросаны. На стене винтовка висит. Осторожно, стараясь не наступать на кости, Василий подошел к стене, и снял оружие. Ствол покрылся ржавчиной. Приклад почернел и растрескался. Весьма древний экземпляр.
— Винтовка Мосина, — услышал Василий над ухом голос Степана и обернулся.
— А ты откуда знаешь?
— Да уж знаю. С такими ещё в Русско-Японскую воевали. Древнее, однако, поселение. Осмотреть надо вещички. Может, найдем, что интересное, — Степан, не обращая внимания на кости, прошел к остаткам стола у окна и подобрал с пола кожаный мешок. Василий подошел к темному деревянному ларцу, окованному металлическими лентами. Открыл крышку.
— Вот это да! — услышал он за спиной громкий возглас и оглянулся. Степан стоял неподвижно, выпучив глаза. Старый истлевший ремень порвался при попытке поднять мешок. Тот при падении лопнул, и часть его содержимого вывалилась наружу.
— Золото! — выдохнул Степан.
Да это было золото. Оно тускло блестело в сумраке.
— Пуда полтора будет, — довольно произнёс Степан. — Однако здесь золотишко мыли когда-то. Старатели здесь жили. А может ещё тут золото есть? Что там в ларце-то?
Василий вытащил из ларца завернутый в истлевшую холстину продолговатый предмет. Развернул. Под холстиной промасленная ткань оказалась. А под тканью ружье. Сохранилось в масле как новое. Блестит.
— Ух, ты! — воскликнул Степан. — Бельгийка!
— Что за бельгийка? — поинтересовался Василий.
— Ружье такое охотничье. В Бельгии сто лет назад делали такие. Дорого стоило. Хозяин этого ружья считался богатым.
— Ещё бы! — раздался Вовкин голос. Сын склонился над золотом и кончиками пальцев перебирал блестящие крупинки.
— Так, что там ещё есть? — Степан вытащил из ларца кожаный сверток. Кожа задубела. Степан нетерпеливо рванул её. На пол выпали патроны.
 
— Отлично! Боеприпасы! Что ещё? Моток ниток. Очень хорошо. А это тряпье. Нам не надо, — он отшвырнул в сторону изгрызенный мышами короткий полушубок. С полушубка трухой посыпалась истлевшая шерсть. Степан закашлялся, сплюнул, вновь запустил обе руки в ларец и вытащил оттуда топор.
— Инструмент! — радостно воскликнул он. — А это что такое?
В правой руке Степан держал старую потрёпанную тетрадь, а в левой сложенный в несколько раз лист пожелтевшей от времени бумаги.
Василий заглянул в ларец. Он был пуст.
— Нету больше золота, а вот это посмотреть надо, — произнёс Степан, осторожно разворачивая сложенный лист. — Может тут написано, где золотишко спрятано. О, блин! Да это же карта! Смотри, точно карта! А в тетрадке что? Смотри, написано что-то. Видно плохо. Пошли на свет. Почитать надо. Уверен я, что здесь сказано, где ещё золотишко спрятано. Пошли. Вовка, прихвати ружьишко с патронами. Пригодится. А ты Василий, золото забери. Только осторожно. Не рассыпь. Да крупинки подбери. Топор я прихвачу и эту писанину тоже. Пошли на речку. Там повеселее будет.
Василий снял с плеч куртку, положил в нее мешок с золотом, завязал рукава, ещё раз окинув взглядом мрачное помещение, вышел за дверь, Зажмурил глаза от яркого света. Постоял на истлевшем крылечке, глядя на небо и плывущие по нему белые облака. Степан с Вовкой направлялись к берегу, продираясь сквозь высокую траву.
— Забраться бы на облако, — подумал он. — Сразу бы все видно стало сверху.
Раскатистый выстрел заставил его невольно вздрогнуть. Что там? Он кинулся в траву. Выбежал на берег. Степан держал за шею здоровущего глухаря. Тут же рядом стоял довольный Вовка.
— У тебя стрелок подрастает, однако! — восхищенно произнес Степан. — Я и понять ничего не успел. Только эту птичку увидел, а уже выстрел шарахнул. Он тут камешки на отмели собирал. Это чтобы пищу перетирать. Только взлетел, а он его влет срезал! Ну, молодца! Ружье удачно опробовал!
Вовка, не скрывая своей гордости, ловко переломил ружье, вытащил патрон, дунул в ствол, загнал туда новый патрон и закинул оружие за плечо.
— Ты это чего? Присвоил что ли? А ну дай сюда! — Степан протянул руку. Вовка отошел на шаг.
— Оружие хозяина признало, — произнес он тоном, не терпящим возражения.
— Ещё чего! С восемнадцати лет можно оружие иметь по закону.
— Вот когда вернёмся на территорию, где есть закон, тогда отдам, — нагло усмехнулся Вовка.
— Ну, ты и борзой! — восхитился Степан. — Что с тобой будет, когда вырастешь.
— То и будет, дяденька. Давайте птичку потрошить, да ощипывать. Я проголодался.
— Борзой, однако, — пробормотал Степан, положил глухаря на галечник и пошел в сторону леса собирать дрова. Минут через пять на берегу горел костер. Глухаря ощипали, распотрошили, насадили на заостренную палку и возложили на две рогульки по краям костра. Присели рядом.
— Смотри. Ты тут самый грамотный, похоже, — Степан протянул бумагу и тетрадь Василию. Тот развернул сложенный вчетверо лист. Без всякого сомнения, это была карта. Пусть схематичная, выполненная примитивно, непрофессионально, но узнаваемо. Василий сразу узнал ущелье, по которому он шел, широкую реку. Место, где они сейчас находились, было отмечено кружком. На кружке три домика нарисованы и подпись рядом: «Наш прииск». Рядом с прииском речка нарисована. Та самая, через которую они перешли вброд. Речка эта впадает по карте в большую реку. Так, очень интересно. Большая-то река никуда не впадает. Как же так? Она заканчивается в середине карты. Обрывается резко. Что это? Ошибка? Возможно. Автор карты-то не профессионал по всему видно. Пусть не профессионал, но, похоже, что он местность всю детально обследовал и нарисовал в силу своего умения. Озерки в ущелье подробно прорисованы. Хребты горные, ручейки всякие по всей карте нанесены. А вот и Черная сопка. Точно она. Пусть неумело, но скала острая на вершине выделена весьма четко. Что тут ещё интересного? Круг в центре карты нарисован в месте, где большая река заканчивается. А в круге этом нет ничего. Надпись только в том круге: «Гиблое место». Интересно, чем же оно гиблое? А что это за странные пунктирные линии по всей карте идут? Словно сеткой карта теми линиями покрыта. Линия вдоль реки идет и вдоль ущелья тянется. Зачем эти линии автор карты на бумагу нанес? Что хотел изобразить? Может тропы какие? А вот ещё один интересный момент. Большая река не имеет начала. Вернее имеет, но весьма необычное. Так реки не начинаются. Все большие реки в ручейках свое начало берут, или же из озер вытекают, как Ангара, например. А эта река из ничего возникает и в ничто уходит. Маленькая речка тоже начинается как-то сразу, словно, из-под земли. Что за реки такие? Странная карта. Более, чем странная. Все, нанесенные на бумагу, земли окружало пространство воды. Это был остров. Крайне примитивное изображение, но образное. Так дети рисуют свои картинки. Те же волнистые линии, изображающие воду. Здесь не хватало только парохода с трубой. Если бы Василий своими глазами не видел океан, он бы подумал, что эта карта не более чем плод воображения. Но он видел океан.